Восемь бессмертных - Людмила Ивановна Исаева
Затем старик Ли что-то пробормотал, и живописная группа продолжила свой путь на благовещих облаках. А в это время злодею приснился сон, будто перед ним возникла нечисть, которая, уставившись ему в глаза, проговорила: "Эй, Двухголовый, ты замыслил уничтожить человека, но восемь небожителей разрушили твои планы, прознав обо всем. Так что твое место по справедливости теперь в аду. Однако, поскольку небожителям известно, что у тебя есть престарелые родители да малые дети, они сжалились над тобой и смягчили наказание — будешь отныне носить на своей голове еще и "шишку" восточного Двухголового! Но с этого момента ты должен измениться, исправиться".
После этих слов западный пронзительно закричал и проснулся. Небо уже светлело. Прикоснулся он к голове и обнаружил еще одну опухоль. Глянул он на спящего сладким сном восточного, который, почему-то, оказался с ним рядом, в этой же пещере, и увидел, что у того от опухоли и следа не осталось.
И не знал западный, то ли ему плакать из-за двойного своего уродства, то ли смеяться оттого, что остался в живых. Боясь, что перед ним вновь может появиться нечисть, он поспешно растолкал спящего и, бухнувшись перед ним на колени, стал биться лбом о землю, совершая поклоны. Он покаянно признался во всем, умоляя простить.
А восточный в это время ощупывал свою голову и шею и удивлялся, до чего же ему теперь удобно и легко: ничего не висит, ничего не мешает, ни боли, ни зуда. Только после этого он поверил, что в их судьбы действительно вмешались восемь бессмертных. Довольный, он простил Трехголового, которого после этого в деревне все только так и звали.
Восемь небожителей и пастух
Жил некогда пастушок по имени Лай. Родители у него давно умерли, и остался он один в полуразвалившейся камышовой хижине, которая состояла из трех комнатушек. А поскольку он жил высоко в горах, и здесь было очень тихо и уединенно, то восемь бессмертных попросились к нему на постой, заняв два из трех помещений.
Однажды Лай спустился с горы, где он пас вола, но, вернувшись домой, не обнаружил своих гостей. Он так расстроился, что даже не стал ужинать, хотя и был голоден. Бросился бежать по дороге, что огибала гору, пытаясь догнать ушедших. Он добежал до берега реки под названием Черная и только тут увидел своих недавних гостей. Однако те, увы, уже пересекли реку и, паря в воздухе, направлялись куда-то по своим делам в сторону запада.
Пастушок не мог преодолеть реку, а потому в отчаянии разрыдался. Его плач услышал Ли Тхе-гуай. Он вернулся к нему и, погладив, стал утешать:
— Не надо пытаться догнать нас, пастушок. Даже если мы будем стараться передвигаться медленнее, тебе никогда не угнаться за нами. Протяни-ка лучше свою ладошку, я напишу на ней иероглиф для тебя, и после этого ты никогда не будешь испытывать нужды.
Мальчик протянул правую руку, а Ли вынул из рукава волшебную кисть и написал иероглиф "Лай", т. е. имя пастушка. А иероглиф этот имеет значение “приходить", "прибывать". На том они и расстались. После пережитого волнения пастушок почувствовал сильный голод. Однако до дома было очень далеко, и Лай, не зная, что предпринять, стоял на берегу реки, чувствуя какое-то безразличное отупение.
Затем он взглянул на правую ладонь и стал разглядывать написанный иероглиф. В этот момент он думал лишь о плошке риса, и вдруг именно рис появился перед ним. Стоило ему подумать о похлебке из овощей, как перед ним оказалась и похлебка. Печаль отступила, Лай повеселел и основательно подкрепился.
Поскольку мальчик этот был очень добрым, то он щедро делился своим неожиданным даром со всеми нуждающимися. Стоило ему увидеть нищего, как он тут же протягивал ему плошку риса, за что бедняки прозвали его маленьким Буддой.
Прознал об этом уездный начальник и велел привести пастушка к себе во дворец. Для начала он хорошо накормил-напоил гостя, оказал ему уважение, а потом потребовал богатства для себя. Лай подумал с возмущением о том, что именно из-за этого захребетника беднякам живется столь тяжко: ни земли, ни дома нормального не имеют, едят не досыта, ходят в обносках. Так ему еще и богатства подавай!
Однако Лай был смышленым и понимал, что отказать напрямую слишком рискованно. И он согласился. Вытянув правую руку, он стал думать о слитках серебра, и скоро комната богача была заполнена ими, большими и маленькими. Богач от радости бровями заиграл, оживился, и попросил мальчика на время остановиться, пока богатство унесут из зала в хранилище, чтобы потом продолжить заполнять слитками комнату.
Вскоре вбежал испуганный слуга и доложил, что сокровищ в хранилище стало намного меньше, чем было до этого. Богач долго пересчитывал, пытаясь разобраться, и выяснил, что все слитки, которые он получил в комнате через пастушка, — его собственные, из его же хранилища. И Лай тут же пояснил с невинным видом:
— Уважаемый господин, а как же может быть иначе? Мой волшебный иероглиф "приходи!" действует лишь тогда, когда я знаю, откуда взять то, что просят. А если не из вашей кладовой, то откуда же мне взять серебряные деньги?!
Богачу хотелось расплакаться, но он сдержался, вспомнив:
— В семье Чжанов сегодня на рынке продали корову, и за это получили целый слиток. Позови этот слиток сюда, пусть станет моим.
— Но ведь эта семья была доведена до отчаяния нищетой, вот они и вынуждены были продать эту корову, которая помогала им вспахивать клочок поля. Если отберем у них деньги, как же они станут жить?
— Э-э, это меня не касается! Если совсем обеднеют, смогут ходить с чашкой, просить подаяние, голодными не останутся. Твоя забота — передать их деньги мне!
Однако как уездный начальник ни уговаривал, Лай не соглашался. И обозленный чиновник громко приказал своему экзекутору:
— Немедленно отруби его руку и дай мне!
Только, было, палач двинулся с ножом к Лаю, как тот протянул правую ладонь со словами: "Приди!
