Юрий Медведев - Русские легенды и предания. Иллюстрированная энциклопедия
Взыграла в молодце кровушка от обидных слов, взрыкнул он в ответ: — Да кто ты такова, чтобы мне указывать? Сколько захочу, столько и положу зверья. Не твоя забота — моя добыча!
— Я Зевана, да будет тебе известно, невежа. А теперь взгляни на солнышко в последний раз.
— Это почему же? — храбрится охотник.
— Потому что сам станешь добычей.
И явился, как из-под земли, рядом с охотником медведище! Сшиб бедолагу наземь, а все прочие звери — и крупные, и помельче — налетели, принялись рвать на нем одежду в мелкие клочья и тело его терзать.
Совсем было уже распрощался незадачливый охотник с белым светом, как вдруг услыхал чей-то голос наподобие грома:
— Пощади его, жена!
С усилием поднял израненный страдалец голову и смутно разглядел рядом с Зеваной великана в зеленом плаще и остроконечной шапке.
— Да за что ж его щадить, Святобор? — покачала головой Зевана. — Вон сколько зверья истребил он без надобности. Перегоняла я их из соседнего леса, где ночью разразится пожар, спасти хотела, а сей негодник встал на нашем пути — и ну пускать стрелы без разбора. Смерть ему!
— Не всяк злодей, кто часом лих, — усмехнулся в зеленую бороду Святобор. — Он по весне, когда лед тронулся, зайцев на льдинах и островках полузатопленных собирал в свою лодку да в лес выпускал. Пощади бедолагу, женушка!
Тут потерял охотник сознание. Очнулся: луна светит. Полянка пуста, а сам он лежит в луже крови. Лишь наутро приполз в родное селение — народ от него шарахается: одежды ни клочка, на теле живого места нет, и половина уха откусана.
Только через месяц кое-как пришел охотник в себя, но долго еще не в своем разуме был, заговаривался. Но даже когда окончательно выздоровел, в лес больше — ни ногой. Начал корзины из ивовых прутьев плести — тем и кормился до скончания дней. И до скончания дней звали его в деревне — Корноухий.
Зевана — покровительница зверей и охоты. Она была весьма почитаема и славянами, жившими среди лесов, и другими народами, промышлявшими звероловством: векши (беличьи шкурки) и куницы составляли в древности не только одежду, но и употреблялись вместо денег.
Зевана юна и прекрасна; бесстрашно мчится она на своем борзом коне по лесам и гонит убегающего зверя.
Богине молились ловцы и охотники, испрашивая у ней счастья в звероловстве, а в благодарность приносили часть своей добычи.
ЗМЕЙ-ГОРЫНЫЧ
Никита-Кожемяка
В древние времена около Киева поселился Змей. Брал он с народа поборы немалые: с каждого двора по красной девке. Возьмет девку да и съест ее.
Пришел черед идти к тому Змею царской дочери. Схватил Змей царевну и утащил к себе в берлогу, а есть не стал: красавица собой была, так за жену себе взял. Прослышали царь с царицей, что дочка жива, и послали к ней голубя с записочкой: вызнай-де у змея, кто сильнее его. Подольстилась она к Змею, тот долго не говорил, да наконец проболтался: живет в Киеве Кожемяка по имени Никита — он-то и сильнее.
Царь, получивши такую весть, пришел Никиту Кожемяку просить, чтобы освободил его землю от лютого Змея и выручил царевну. В ту пору держал Никита в руках двенадцать кож, увидал царя, задрожал от страха — и все кожи в клочки порвал. Но на Змея не пошел: где мне, говорит! Тогда царь собрал пять тысяч детей малолетних, чтобы просили Кожемяку: авось на их слезы разжалобится. Пришли к Кожемяке малолетние — он и сам прослезился, на их слезы глядючи.
— Так и быть, — говорит, — пойду Змея воевать! Взял триста пудов пеньки, насмолил смолою, весь обмотался с ног до головы, чтоб Змей его не съел.
Подходит Кожемяка к пещере, а Змей сидит там и носа не высовывает.
— Выходи лучше в чистое поле, а то всю гору размечу! — кричит богатырь.
Вышел Змей. Стали они биться, и повалил Никита Кожемяка супротивника.
— Не бей меня до смерти, богатырь! — молит чудище. — Сильней нас с тобой никого в свете нет. Разделим всю землю поровну, ты будешь жить в одной половине, я в другой.
— Хорошо, — говорит Никита, — только надо между нашими половинами межу положить.
Взял соху в триста пудов, запряг в нее змея и начал межу прокладывать. Провел борозду от Киева аж до моря.
— Землю разделили — давай и море делить, — сказал Никита, — а то начнешь ругаться: мол, твою воду берут.
Пошел Змей в море, да и потонул.
А та борозда вышиною в две сажени, и поныне называется она Змиевы валы.
Из рода в род, из века в век переходят древние предания о драконах-змеях. Змей Горыныч всегда был порождением нежити-нечисти, не заслуживавшей никакого поклонения-почитания, хотя и вынуждавшей своим лукавством ограждаться от нее всякими приметами-заговорами.
ЗНАХАРЬ
Баба нехорошая
Жил-был вдовец с детьми, но надоела ему одинокая жизнь, и решил он жениться. Взял за себя красивую вдову, не поверил слухам, которые вокруг нее ходили. А люди говорили, что это была баба нехорошая: дьявольщиной занималась. Невзлюбила она мужниных детей и всех старших из дому повыжила: кто-то на заработки в город подался, дочь замуж в дальнюю деревню вышла. Остался младший сын — Николка. Как-то раз приходит с сенокоса, а на столе полное блюдо шанежек — мачеха только что напекла. Николка обрадовался — сейчас, думает, полакомлюсь. Только отвернулся — умыться, глядь — блюдо пустое, а мачеха смотрит на него и облизывается. Это она в один миг все умяла!
— Да не лопнешь ли? — изумился Николка, не веря своим глазам.
Обиделась мачеха:
— Как бы тебе самому не лопнуть!
И тут же стало парня корежить от боли, в животе будто уголья горячие положены, кровь изо рта, из носа хлещет… Испугался он и пустился вон со двора, хоть ноги не слушались. А рядом стояла избенка Кости Хромого — знахаря. Николка и пополз к нему.
Костя Хромой впустил парня, усадил, дал травы какой-то испить — тому сразу легче стало.
Утром знахарь пошел, во дворе отыскал две сухие собачьи хорхоряшки, истолок в порошок, пошептал что-то и подает Николке:
— Подсыпь ей в кулагу, да сам не ешь и отцу не вели.
Вернулся Николка домой и, пока мачеха с бабами чесала языком, сделал все, что Костя Хромой велел.
Сели к столу. Мачеха только ложку в рот — как ее начало бить! Как ломать! Пена из рта повалила, от боли она даже волосы на себе рвала. Только через два дня поправилась — и сразу к знахарю:
— Только ты мог меня испортить!
А тот усмехается:
— Скажи спасибо, что живая осталась.
С той поры мачеха присмирела, и если где-то даже и ведьмачила, повинуясь своей злобной природе, то ни домашних своих, ни односельчан больше не портила. Знахаря Костю Хромого боялась!
Знахарь — это деревенский лекарь-самоучка, умеющий врачевать недуги и облегчать телесные страдания не только людей, но и животных. В народе верят, что не стоит доверяться силе целебных снадобий, если они не наговорены заранее или не нашептаны тут же, на глазах больного, так как главная сила врачевания заключается в словах заговора, а снадобья служат лишь успокоительным средством. Поэтому-то и зовут знахарей «шептунами», именно за те заговоры или таинственные слова, которые шепчутся над больным или над целебным снадобьем.
Бесконечное разнообразие знахарских приемов и способов врачевания, составляющее целую науку народной медицины, сводится в конце концов к лечению травами.
Знахари и знахарки в деревенской среде считаются людьми, лишь заподозренными в сношениях с нечистою силою, но отнюдь не продавшими ей свою душу.
ИРИЙ-САД
Ключи от рая
В начале мира ключами от Ирия владел ворон. Но его громкое карканье тревожило души умерших и пугало волшебных птицедев, которые обитают на ветвях райского древа.
Тогда Сварог повелел ворону отдать ключи ласточке.
Ворон не посмел ослушаться Верховного Бога, но один ключик от потайной дверцы оставил себе.
Ласточка принялась его стыдить, и тогда он со злости выдрал у нее несколько перьев из хвоста.
С той поры хвост у ласточки раздвоен.
Проведав о том, Сварог настолько рассердился, что обрек все воронье племя клевать до скончания веков мертвечину.
Ворон же так и не отдал ласточке ключ — им он иногда отпирает потайную дверцу, когда его собратья-вороны прилетают в Ирий за живой и мертвой водою.
Ирий-сад (Вырий-сад) — это древнее название рая у восточных славян. Души сопровождает туда маленький бог Водец. Светлое небесное царство находится по ту сторону облаков, а может быть, это теплая страна, лежащая далеко на востоке, у самого моря, — там вечное лето, и это — солнцева сторона.
Там растет мировое древо (наши предки полагали, что это береза или дуб, а иногда дерево так и называется — Ирий, Вырий), у вершины которого обитали птицедевы и души умерших. На этом дереве зреют молодильные яблоки.
