Русские сказки - Народные сказки
Застыдились братья.
— Сон, — говорят, — повалил…
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
— Я, — говорит, — на страшный бой иду, а вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист, — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, сидит под калиновым мостом, дожидается.
Только пошло время за полночь, сыра земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйны ветры завыли, на дубах орлы закричали… Выезжает чудо-юдо о двенадцати головах. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь чуда-юда о двенадцати крыльях, шерсть у коня медная, хвост да грива железные. Только въехал чудо-юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам:
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, на плече встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, то на бой не сгодился: только дуну — его и праху не останется!
Вышел тут из-под калинового моста Иван — крестьянский сын и говорит:
— Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы тебе не осрамиться!
— А, так это ты, Иван — крестьянский сын! Зачем пришел сюда?
— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей крепости испробовать!
— Куда тебе мою крепость пробовать! Ты передо мной муха.
Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду:
— Я пришел ни тебе сказки рассказывать, ни твои слушать. Пришел я с тобой насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, черкнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил — и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем жжет-палит, искрами осыпает, по колено в сырую землю вгоняет. А сам посмеивается:
— Не хочешь ли малость отдохнуть, Иван — крестьянский сын?
— Что за отдых! По-нашему — бей, руби, себя не береги, — говорит Иван.
Свистнул он, гаркнул, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья остались. Рукавица окна выбила, а братья спят, ничего не слышат…
Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнее прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, черкнул огненным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на местах. Кинулся он на Ивана — забил его по пояс в сырую землю.
Видит Иван, — дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, черкнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в землю по самые плечи…
Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка вся зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат — Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.
Открыли они конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами Ивану на помощь побежали.
Прискакал Иванов конь, стал бить чудо-юдо копытами, стал кусать зубами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, начал искрами коня осыпать… А Иван — крестьянский сын тем временем выбрался из земли, изловчился, отсек чуду-юду огненный палец и давай рубить ему головы. Все до единой сшиб, туловище на мелкие части рассек, в реку Смородину побросал.
Прибегают тут братья.
— Эх вы, сони! — говорит Иван. — Из-за вашего сна я чуть головой не поплатился.
Привели его братья в избушку, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Рано поутру Иван встал, начал одеваться-обуваться.
— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после такого страшного побоища.
— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне, пойду к реке Смородине свой кушак искать — обронил его там.
— Эко, что выдумал! — говорят братья. — Заедем в город — новый купишь…
— Нет, мне мой нужен!
Отправился Иван к реке Смородине да не кушак искать, а перешел через калиновый мост на тот берег и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать, — не замышляют ли здесь недоброе?
Смотрит — сидят на палатях три чудо-юдовых жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются.
Первая говорит:
— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за своего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама оборочусь колодцем. Захотят они воды испить — и с первого же глотка мертвыми свалятся.
— Это ты хорошо придумала, — говорит старая змеиха.
Вторая говорит:
— А я забегу впереди, оборочусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвет на мелкие кусочки!
— И ты хорошо вздумала, — хвалит старая змеиха.
— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и оборочусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать, отдохнуть — тут-то их и спалит огнем!
— И ты хорошо придумала, — молвила змеиха. — Ну, а если вы их не сгубите, завтра я сама их догоню и всех троих проглочу!
Выслушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.
— Ну что, Иванушка, нашел свой кушак? — спрашивают братья,
— Нашел.
— И стоило время на это тратить!
— Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой.
Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий да знойный, пить хочется — терпенья нет. Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:
— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим.
— Неведомо, какая в том колодце вода, — отвечает Иван. — Может, гнилая и грязная.
Соскочил он с коня и принялся тот колодец мечом сечь да рубить. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала — и пить не хочется.
— Вот видите, братцы,
