История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 - Святополк-Мирский (Мирский) Дмитрий Петрович
ущерб художественному, аспект своего реализма. Петр Дмитриевич
Боборыкин (1836–1921) пытался соперничать с Тургеневым в своей
чуткости к настроениям русской интеллигенции, и его
многочисленные романы образуют нечто вроде хроники русского
общества от шестидесятых годов до двадцатого века. Более
ощущается дух Тургенева в сельских романах Евгения Маркова
(1835–1903). Другой автор сельских романов, что-то собой
представлявших, – Сергей Терпигорев (1841–1895), чье Оскудение
(1880) было задумано как широкая картина социального упадка
среднего дворянства Центральной России после отмены крепостного
права.
Особняком в тогдашней литературе стоят непритязательные и
очень приятные рассказы о жизни моряков (1873 и последующие
годы) Константина Станюковича (1843–1903), единственного
русского романиста, писавшего о море в девятнадцатом веке.
Еще более особняком стоят сказки, опубликованные под именем
Кота-Мурлыки Н. П. Вагнером (1829–1907), профессором зоологии
Петербургского университета, единственным писателем того
времени, кто попробовал писать стилем, не подчинявшимся канонам
натуральной школы.
Каноны натуральной школы захватили и исторический роман, и
роман о современной жизни. Романтический и умеренно-реалистиче -
ский роман в манере Вальтера Скотта испустил дух в оперном романе
Князь Серебряный (1863) Алексея Толстого, который по уровню
гораздо ниже его поэтических и даже драматических сочинений.
Новый исторический роман стал чем-то вроде вульгаризации метода,
использованного другим Толстым в Войне и мире. Ничего
выдающегося он на свет не произвел, хотя имел немалый успех.
Главный автор таких романов – граф Евгений Салиас де Турнемир
(1840–1908). Другие исторические романисты, чрезвычайно модные в
последней четверти девятнадцатого века среди не слишком
изысканной публики, но, как правило, презираемые более
передовыми начитанными людьми, были Григорий Петрович
Данилевский (1829–1890), который начинал в шестидесятые годы
более честолюбиво – с социальных романов из крестьянской жизни, и
чей самый популярный роман, сенсационный Мирович, появился в
1879 г.; и Всеволод Соловьев (1849–1903), сын историка и брат
знаменитого философа.
Все это романописание было явно несамостоятельным и
второстепенным. Если кто из младшего поколения (не считая
Лескова) и выпускал в свет что-нибудь, пусть не первоклассное, но
по крайней мере не заемное, то это был кто-нибудь из группы
молодых людей плебейского происхождения и радикальных
убеждений, которых историки литературы группируют под названием
«плебейских романистов шестидесятых годов»: по-русски это звучит
«беллетристы-разночинцы».
5. БЕЛЛЕТРИСТЫ-РАЗНОЧИНЦЫ
Самым выдающимся из беллетристов-разночинцев был Николай
Герасимович Помяловский (1835–1863). Он был сыном дьячка из
петербургского предместья и воспитывался в духовной семинарии,
которая, как обычно бывало, оставила у него самые мрачные
воспоминания. Дальнейшая его жизнь – постоянная борьба за
существование, которая привела его, как столь многих людей его
эпохи и его класса, к тому, что он рано предался пьянству. Он умер в
двадцать восемь лет, после страшного приступа белой горячки. Все,
что он написал, было написано в последние три года его жизни.
Самая знаменитая его книга, принесшая ему известность, называлась
Очерки бурсы (1862–1863); здесь он, с помощью простого и
эффективного подбора реалистических деталей, сумел воссоздать
почти инфернальную картину жизни бурсаков. В романе Мещанское
счастье и его продолжении – Молотове (1861) – Помяловский
написал портрет представителя молодого поколения. Он не
идеализирует своего героя, и даже не представляет его идеалистом;
это сильный человек, твердо решивший найти свое место в жизни.
Перед смертью Помяловский работал над большим социальным
романом Брат и сестра, рисующим жизнь простых горожан в
Петербурге. Оставшиеся фрагменты заставляют горько пожалеть о
романисте с широким кругозором, оригинальным воображением и
мощным охватом действительности. Его неподслащенный и не
идеализирующий, но никак уж не плоский реализм, его стремление
избегать всякой поэтичности и риторики, и сильнейшее чувство
мрачной поэзии безобразия были новой, индивидуальной нотой в
оркестре русского реализма. К тому же Помяловский обладал еще и
крепким практическим смыслом, что нечасто встретишь у русского
интеллигента; да и у того первого поколения разночинных
интеллигентов, которое сменило поколение сороковых годов, эта
черта оказалась преходящей.
Тот самый антиромантизм и антиэстетизм, которые были
естественной реакцией на идеализм сороковых годов, создали в
шестидесятых годах новое отношение к русскому крестьянину,
противоположное сентиментальному человеколюбию предыдущей
эпохи. Оно делало упор не на человеческие достоинства, которые в
крестьянине можно открыть, а на животное состояние, в которое он
впал в результате столетий угнетения и невежества. Это отношение, с
примесью дерзкого цинизма, проявилось в остроумных очерках и
диалогах Николая Успенского (1837–1889; двоюродного брата более
значительного Глеба Успенского, о котором дальше), которые
появились в 1861г. и были приветственно встречены Чернышевским
как поворот к новому и более здравому отношению к народу, чем
отношение сентиментальных «человеколюбцев». То же отношение,
но в менее тривиальной форме, встречаем у Василия Алексеевича
Слепцова (1836–1878), который был характернейшей фигурой
шестидесятых годов. Дворянин и красавец, Слепцов обладал
необыкновенной привлекательностью для противоположного пола.
Он осуществлял на практике идеалы свободной любви, которые
пропагандировало его поколение. К негодованию радикалов, Лесков
сатирически, но узнаваемо вывел его в своем реакционном романе
Некуда. Как писатель Слепцов особенно замечателен тем, что
блистательно владеет реалистическим диалогом. Разговоры его
крестьян, часто невероятно комические, сохраняют все разговорные
интонации, все диалектальные особенности и имеют все
преимущества фонографической записи, не нарушая мастерски
создаваемого настоящим искусством напряжения. Главное
произведение Слепцова Трудное время (1865) – сатирическая картина
либерального общества шестидесятых годов.
То же несентиментальное отношение к крестьянам, но
доведенное до серьезного, трагического звучания, одушевляет
творчество Федора Михайловича Решетникова (1841–1871), судьба
которого почти полностью повторяет судьбу Помяловского, с той
разницей, что он родился в далекой Пермской губернии и в своей
борьбе за место в жизни ему пришлось преодолеть еще большие
трудности. Его повесть, изображающая жизнь пермяков-финнов в его
родимой Пермской губернии, Подлиповцы (1864), произвела
огромное впечатление своим беспощадным изображением крестьян
(критики не обратили внимания на то, что они не русские) как
безнадежных, приниженных, затоптанных и жалких животных.
Написанная без литературных претензий, в подробной и спокойной
реалистической манере, повесть действовала простым отбором и
обилием подробностей, создавших атмосферу непроницаемого ужаса.
Это была одна из тех повестей, которые создали движение
«кающихся дворян», вызвав у них чувство социальной вины за
положение, до которого доведен народ.
Биография Александра Ивановича Левитова (1835–1877) опять-
таки почти полностью повторяет историю Помяловского и
