"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .
Это были Существа Сиркеса, необычайно толстые, закованные в бронзу и хуллак. К медным солнцам на груди они прицепили синие и красные нити - знак мирных намерений, и тех же цветов были тонкие флаги в руке третьего посланца.
Он даже не снял шлем, и Алсек видел только жёлтый огонь в прорезях забрала и длинные изогнутые когти на руках - и красные, налившиеся огнём вены, вспухшие на тыльных сторонах ладоней. Посланец, помедлив, шагнул вперёд, и знамя качнулось в его руках.
- Я пришёл, чтобы говорить с Даакехом Гвайкачи, наместником Эхекатлана, - сказал он, и лишь теперь Алсек убедился, что пришелец не так давно был человеком.
- Говори со мной, - сказал Кхари Айча. - Кто ты?
Взгляд посланника скользнул по его лицу.
- Я - тот, кто говорит словами Манчи Хурин Кеснека, воина Солнца, того, кто принесёт вам смерть, если вы...
- Где сам Манча? - глаза Гвайясамина недобро сверкнули. - Назови своё имя, посланник.
- Тебе не нужно моё имя, старик, - знамя в руке пришельца снова качнулось. - Тебе нужно запомнить мои слова и передать их своему правителю.
Существа Сиркеса за его спиной беспокойно зашевелились, одно из них вопросительно рявкнуло. Посланник Манчи ударил древком знамени о камень.
- Если Даакех Гвайкачи хочет, чтобы его город остался городом, а сам он - наместником, пусть немедленно открывает все ворота и выходит навстречу. Пусть с ним выйдет Гвайясамин Хурин Кеснек, и пусть оба они перейдут под руку Джаскара Сапа Кеснека и великого Солнца. Если это будет сделано, и если все воины Эхекатлана сдадут оружие и не будут препятствовать воле Солнца, ваш город останется невредимым, и его люди узнают на себе щедрость Сапа Кеснека.
- Так, как её узнали твои дети, Иска Мениа? - негромко спросил Гвайясамин; его лицо похоже было на каменную маску. - Как ты это допустил, сын Солнца, почему позволил этому быть сделанным?
Посланник Джаскара вздрогнул, и его когти заскрежетали по судорожно сжатому древку.
- Молчи! - выкрикнул он. - У вас есть время до заката - сдавайтесь или молите богов о быстрой смерти! Когда Манча Хурин Кеснек раздробит эти стены и сокрушит башни, пламя пройдёт от ворот до ворот - и лучше бы тебе, старик, убить себя, чем дожить до этого дня!
- Мы слышали тебя, Иска Мениа, - кивнул Кхари Айча. - И мы ответим от имени людей и хесков Эхекатлана. Самозванец Джаскар, именующий себя Сапа Кеснеком, за свою наглость заплатит, и очень дорого, а его несчастный народ уже заплатил. Мы могли бы укрыть тебя от гнева Джаскара, Иска Мениа, но солнечный огонь пожрал тебя изнутри, и ничего, кроме лёгкой смерти, мы не можем тебе дать. Это мы готовы подарить каждому из людей Джаскара, будут они противиться или нет.
Ногу Алсека пронзила острая боль - коготь Скарса, качаясь на шнурке, соскользнул ниже подола и впился в колено. Жрец, не выдержав, схватился за пораненное место, выдрал чёрное остриё - и не успел выпрямиться. Что-то раскалённое пронеслось над его головой, крепко прижгло спину - так, что задымилась на лопатках рубаха - и разбилось о крышу дальнего дома.
Существа Сиркеса сорвались с места и молча бросились вперёд. Посланник Джаскара вскинул руку, и багряная вспышка расплескалась по стене и угасла на щите воина-Гларрхна. Хеск на долю мгновения замер между Иской и Алсеком, держа перед собой пылающий щит, а потом прыгнул вперёд, смахивая "поджигателя" со стены. С глухим стуком ударившись о щит, Иска с отчаянным воплем полетел вниз. Гларрхна отбросил бесполезный кусок древесины - кожа на нём полопалась, хуллаковое полотно против всех законов вспыхнуло и корчилось теперь в огне. Десяток лучей ударил с неба в гребень стены, но янтарный купол над городом вздулся огненными пузырями, и тонакоатль, захваченный длинным языком пламени, рухнул вниз.
Алсек развернулся, хватаясь за палицу. Позади него Существо Сиркеса, глухо рыча, теснило верховного жреца. Второе, обвитое зелеными и золотыми лучами, вертелось волчком в кольце воинов-Гларрхна, и неяркие вспышки заклятий жалили его со всех сторон. Хески не прикасались к оружию, лишь прикрывались щитами от огня и яростных ударов - и клешни их хвостов раз за разом смыкались на незащищённой шкуре врага.
- Ни-куэйя! - закричал изыскатель, протягивая руку к второму Существу Сиркеса, и замахнулся палицей. Тяжёлый демон навалился на Гвайясамина, вдавив его в зубцы стены, - Алсек уже не видел его мантии, только броню чужака и выдыхаемое им пламя. Луч впился в загривок хеска, и тот взревел и дёрнулся, но даже не обернулся.
- Хэ! - клешня Гларрхна сомкнулась на палице Алсека, и жрец отлетел в сторону, не устояв на ногах. - Жижа!
"Что?" - Алсек недоумённо замигал - и охнул. Из-под брони Существа Сиркеса, обожжённой лучом, пробивалось пламя. Что-то шкворчало и пузырилось под ней, ещё секунда - и доспехи на спине хеска полопались, разбрызгивая огненную пыль. С оглушительным рёвом оно качнулось вперёд.
Второй хеск, захрипев, повалился ничком - Гларрхна разорвали ему горло, и он повис в сети их хвостов и лап. Спустя мгновение тело Существа Сиркеса уже летело со стены вниз. Второе, отброшенное к краю, ещё пыталось встать; вся его спина горела и взрывалась, и камень, залитый огненной жижей, полыхал, распространяя страшный жар. Гларрхна, сдвинув щиты, шагнули в огонь, несколько ударов - и воющий хеск перевалился через зубчатую ограду и упал вслед за сородичем. Два взрыва прогремели одновременно, и стена качнулась. Оглушённого Алсека схватили за шиворот, бросили на спину мегина. Он лежал в седле, тряся головой, и видел сквозь туман, как выныривают из пламени Гларрхна, как с башни на арку вываливают мешок песка, и огонь утихает, и как веера ослепительных лучей расходятся от башен.
Мышь захлопала крыльями, опускаясь на крышу, Алсек скатился на камни, кто-то вовремя подхватил его за плечи. В голове тихо зазвенело, изыскатель встряхнулся, зажмурился на пару секунд и снова открыл глаза.
- Цел? - отрывисто спросил Гвайясамин. Он стоял над Алсеком, и его руки были черны от запёкшейся крови. В дымящейся ладони он сжимал кусок багровой плоти, и изыскатель вздрогнул и судорожно сглотнул - это было полусгоревшее истёрзанное сердце.
- Я... я сейчас встану, - пробормотал он, выпрямляясь и стараясь не смотреть на Гвайясамина. В небе над городом золотым огнём горел священный щит, и ни один луч больше не прикасался к нему - тонакоатли сгинули, затаились в солнечных бликах.
- Возвращайся, - Гвайясамин повернулся к Кхари. - Скажи Даакеху, что он не ошибся. Хвала богам, что Манча нас недооценил, и хвала нашим воинам - они не подвели.
- Первая кровь, - криво усмехнулся Кхари, кивнув на сердце в руке жреца. - Да придаст это сил твоим людям! Благодарю за удачу, Алсек Сонкойок. Ступай на свой пост. Иска говорил о закате, но чует моё сердце, что такую передышку нам не дадут. Иди!
...Со стены спускались бегом, протискиваясь сквозь строй тех, кому предстояло нести дозор в ночи; оставалось уже немного ступеней, когда стена содрогнулась, и Алсек кубарем скатился вниз. У самой земли его подхватили чешуйчатые лапы.
- Алссссек!
- Хиф! Живой?! Храни тебя Аойген! - изыскатель освободился из лап ящера и отступил на шаг, тревожным взглядом окидывая Хифинхелфа. Даже ему, жрецу, прижгло сегодня ступню, и до сих пор ныло располосованное колено. Двоих ополченцев унесли со стены на руках, одному перебило руку рычагом камнемёта, - громоздкую неуклюжую махину ворочали слишком быстро, и за одним из воинов не уследили.
- Живой, - кивнул ящер, оглядываясь по сторонам. - Хаэй! Есссть ещё раненые? Кому нужна помощь?
- Иди сюда, лекарь! - крикнули от дальней лестницы, чуть ли не от ворот. - Быстро, тут много крови!
- Хсссс! - Хифинхелф взмахнул хвостом. - Иду!
Жрец бросился было за ним, но кто-то крепко сжал его плечо. Повернувшись, он встретился взглядом с Гванкаром.
- Ступай под крышу, - приказал жрец. - У тебя три Акена на сон. Ночью Манча не успокоится!
- Д-да, почтенный Гванкар, - растерянно кивнул Алсек. - Ночью... уже ночь?
