Михаил Серяков - Духовная прародина славян
А.Н. Афанасьев приводит такую показательную загадку о солнце: «Сидит птица без крыльев, без хвоста, куда ни взглянет — правду скажет»[638]. Именно на основе Правды, по глубочайшему убеждению славян, и должно было основываться человеческое общество. Поэтому не случайно древнейший свод законов в нашей стране получил название «Русской Правды».
Идея светоносности Руси неоднократно встречается нам в различных памятниках древнерусской письменности. «Слово о погибели Русской земли» начинается следующим образом: «О, светлосветлая и прекрасно украшенная земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!»[639] Как видим, образ светло-светлой Руси, прославленной красотой своей природы и результатами трудов живущих на ней людей, является доминирующим в этом «Слове», а вера христианская вместе с церквями и монастырями упоминается лишь в самом конце, что говорит о глубинной языческой основе всех этих представлений, слегка прикрытых упоминаниями атрибутов новой веры.
Эта же идея присутствует и в духовном стихе о Егории Храбром:
Едет он, Георгий ХрабройКо той земле светло-Русской.От востока до запада поезжаючи,Святую веру утверждаючи,Бесерменскую веру побеждаючи…[640]
В «Повести об азовском сидении донских казаков» также однозначно утверждается светоносность Руси: «Государство Московское великое, пространное и многолюдное, сияет оно среди всех государств и орд — и басурманских, и еллинских, и персидских — подобно солнцу»[641].
Сопоставление польского пословицы «do kogo slonce, do tego i ludzi» с русской «за кого Бог, за того и добрые люди» указывает на то, что в сознании славян если не все, то по крайней мере добрые люди действуют единодушно со своим божественным прародителем. Подобно тому, как Солнце противостоит Тьме в масштабах космоса, так и его потомки, носители солнечного света славяне противостояли враждебной дневному светилу силам тьмы на земном уровне. Отечественная традиция дает нам немало примеров подобного самовосприятия себя нашими далекими предками. Так, например, созданное в ХII в. «Слово о полку Игореве» так описывает поражение русских войск от кочевников:
Ha рѣцѣ на Каялѣ тьма свѣть покрыла —по Руской земли прострошася половци,акы пардуже гнѣздо.Уже снесеси хула на хвалу;уже тресну нужда на волю… —На реке на Каяле тьма свет покрыла —по Русской земле простерлись половцы,точно выводок гепардов.Уже пал позор на славу;уже ударило насилие на свободу…[642]
Весьма примечательно, что в данном отрывке русичи последовательно соотносятся со светом, славой (само слово хвала заимствовано из иранского языка и является синонимом славы, так что замена в приведенном переводе с древнерусского на современный язык представляется вполне оправданной) и свободой, т. е. с теми основополагающими началами, с которыми, как будет показано ниже, славяне задолго до ХII в. соотносили себя как в мифологическом, так и в этимологическом плане. С другой стороны, кочевники, соответственно, соотносятся с тьмой и хищными зверями, неся Русской земле насилие и позор.
Представление об исконном противоборстве с тьмой настолько укоренилось в мирочувствовании нашего народа, что осталось присуще ему и после того, как его изначальный мифологический смысл окончательно забылся. Если автор «Слова о полку Игореве» в ХII в. еще помнил, что «Дажбожью внуку» противостоит земное проявление тьмы в виде кочевников-половцев, то, призывая своих соотечественников во время Великой Отечественной войны на смертный бой с «фашистской силой темной», советские поэты вряд ли отдавали себе представление о глубинных истоках используемых ими архетипов народного сознания. Как носители светоносного начала наши предки стали сопричастны великой космической битве добра и зла, света и тьмы, активно помогая торжеству первого начала на своем, земном уровне. В самом начале формирования славян как отдельного племени в рамках распадающейся индоевропейской общности нам было дано откровение о нашей светоносной сущности и месте на этой Земле. Благодаря этому священному откровению возникло и развилось наше мирочувствование, предопределившее особое восприятие мира и себя в нем, присущее только вышедшим из этого племени народам. Это особое мирочувствование выразилось в сотнях и тысячах разнообразных и формально никак не связанных между собой способов. С тех незапамятных времен оно и стало нашей славной судьбой, «пока сияет солнце и весь мир стоит». Подобно тому, как единое мирочувствование нашло себе множество форм внешнего проявления, так и предопределенная ею наша историческая судьба реализуется во внутреннем и внешнем развитии нашего народа, в том числе и за счет взаимодействия с соседями. На протяжении всей истории Руси и остальных славянских народов через жизнь и свершения отдельных людей разыгрывалась и продолжает разыгрываться другая, вселенская история борьбы Света и Тьмы. Осознанно встав на сторону Света, наши далекие предки выбрали себе не только великую славу, но и полный неимоверных трудностей и смертельных опасностей путь, ибо Тьма направила всю свою мощь на то, чтобы любой ценой загасить этот островок солнечного света, во что бы то ни стало сорвать дерзновенную попытку создать вопреки всему Державу Света и Правды на нашей земле.
Приведенные в этой главе материалы показывают, что наши далекие предки отчетливо осознавали себя Дажбожьими внуками, и следы этого уникального мирочувствования достаточно сохранились в разных уголках славянского мира, несмотря на навязанную им чужеземную религию. Идея происхождения от дневного светила стала главным мифом славянского язычества, вершиной его духовного развития, и навеки сформировала уникальное мирочувствование славянских народов. Считая себя потомками солнца и носителями света, славяне воспринимали как проникнутые солнечным началом свою страну и свое общинное устройство. Этим светоносным народом, живущим по закону Правды в светоносной стране, управляли князья солнечной династии. Как видим, народное сознание стремилось в максимальной степени воплотить в жизнь основной миф славянского язычества, на основании которого выстраивалась отныне вся жизнь славянских народов.
Как было показано выше, мифу о происхождении людей от солнца у тех народов, у которых он возник, предшествовавал миф о происхождении человеческого рода из растений или, в качестве варианта, из деревьев. Его следы мы видим в кельтском мифе о Талиесине, греческом мифе о Девкалионе, славянском мифе о превратившихся в цветы Иване-да-Марье, связи с растительностью индийского Ямы и его племянника Икшваку, римском мифе о происхождении первого поколения людей от дуба, скандинавская «Старшая Эдда» прямо называет первую человеческую пару Аск и Эмбля, т. е. ясень и ива, в то время как родоначальником континентальных германцев был Манн, сын порожденного землей бога Туистона, а у иранцев первая человеческая пара Мартйа и Мартйанаг возникает из куста ревеня. Об общеевропейском характере солнечного мифа говорить не приходится. Однозначно о существовании мифа о происхождении людей от дневного светила мы можем говорить лишь для сабинов, славян, индийских ариев и, со значительной степенью достоверности, реконструировать его наличие у иранцев. Если исключить сабинов, то все остальные случаи распространения данного мифа приходятся исключительно на народы восточной половины индоевропейского мира. Тот факт, что ареал распространения мифа о солнечном происхождении достаточно точно совпадает с древнейшим диалектным членением индоевропейской общности на группы kentom и satem, позволяет предположить, что оба этих события были как-то связаны между собой, и датировать время возникновения солнечного мифа у восточной половины индоевропейской общности примерно III–II тысячелетиями до н. э. Ареал распространения солнечного мифа не совпадает с первичным диалектным членением лишь в двух случаях — у сабинов в западной половине индоевропейского мира и у балтов в восточной.
Чем же можно объяснить тот в высшей степени принципиальный факт, что народы западной половины индоевропейского мира за исключением сабинов сохранили у себя более древний вариант общеиндоевропейского мифа о происхождении человека от земной растительности, а у народов восточной половины индоевропейского мира за исключением балтов, выводивших себя от месяца, возник стадиально более поздний миф об их происхождении от бога солнца? Вряд ли это принципиальное различие можно в полной мере объяснить одними лишь социально-экономическими причинами. Можно предположить, что усиление солнечного культа связано не с социально-экономическим или политическим, а с духовным развитием того или иного народа, частным выражением которого и может стать усиление функций священного царя в обществе. На примере индоевропейской мифологии мы видим, что часть народов в своем сознании прерывают свою тотальную зависимость от Матери-Земли, выражавшуюся в мифе об их происхождении из растения или дерева, и обращают свой духовный взор не просто к Небу, а к его главному лучезарному светилу, источнику жизни, с которым они начинают осознавать свое кровное родство. Земля, колыбель человечества, становится слишком тесной для этих народов, и их возросший дух устремляется к первоисточнику света, в котором теперь они видят своего божественного отца. Таким образом, всем индоевропейцам был предоставлен шанс пойти по пути, указанному богом солнца, но далеко не все смогли или захотели пойти по нему. И делая выбор на самой заре своей истории, по какому духовному пути ему идти в качестве самостоятельного народа после распада индоевропейской общности, каждый народ тем самым выбирал себе свою будущую судьбу.
