И. Кон - Секс и эротика в русской традиционной культуре
T. A. Листова
«НЕЧИСТОТА» ЖЕНЩИНЫ (РОДИЛЬНАЯ И МЕСЯЧНАЯ) В ОБЫЧАЯХ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ РУССКОГО НАРОДА
Физиологические процессы, происходящие в организме женщины, едины для человечества. Отношение к ним у каждого народа всегда определялось суммой рациональных знаний и иррациональных представлений. Как показывают этнографические материалы, естественные процессы в организме человека были окружены массой поверий, обрядов и обычаев, имеющих этническую специфику. В центре внимания данной статьи — женщина в период месячных и послеродовых очищений и собственно «женская» кровь в обычаях и представлениях русских крестьян Европейской России 2-й половины XIX — 1-й четверти XX в. Для написания статьи были привлечены сообщения, имеющиеся в этнографической литературе и архивных материалах, главным образом в ответах корреспондентов с мест на анкету В. Н. Тенишева (далее РЭМ, ф. 7) и Русского Географического общества (далее АГО). Также использовались собственные записи автора, представляющие собой воспоминания пожилых женщин из Псковской, Смоленской, Вологодской, Костромской и Тамбовской областей.
Основанная на опыте, народная медицина сделала определенные рациональные выводы о роли месячной[269] и родильной крови в нормальном функционировании женского организма: 1. В определенном возрасте у девочки должны начаться регулы, нарушение этой естественной фазы взросления губительно для организма;[270] точно так же к заболеванию может привести преждевременное прекращение их у взрослой женщины; 2. Возрастная продолжительность месячных очищений связана с ее детородной способностью; 3. Во избежание осложнений роженица должна быть освобождена от «лишней» крови, на что и были направлены послеродовые процедуры. Эти знания отчасти влияли на поведение женщин. Например, они старались по возможности избегать поднятия тяжестей в определенные периоды, избегали мыться в очень жаркой бане. Но гораздо большее влияние на повседневную и обрядово-религиозную жизнь женщины и отношение к ней окружающих имело существовавшее в народном религиозном воображении (и, несомненно, в основе своей связанное с перечисленными выше рациональными знаниями) сакральное восприятие особенностей женского организма. Народная этика в этом вопросе формировалась в значительной степени под влиянием христианского учения о «нечистоте» женщины.
Источники по этнографии деревни не уделяют большого внимания процессу полового созревания подростков обоего пола, а также обрядам и поверьям, связанным с этим периодом. Такое невнимание корреспондентов, отвечающих на вполне конкретные вопросы анкеты В. Н. Тенишева,[271] объясняется не их незнанием данной темы или нежеланием отвечать на несколько интимные вопросы. Сообщения корреспондентов соответствуют реальному отношению к данной проблеме в крестьянской среде. Постепенное взросление, переход из одной возрастной группы в другую, овладение соответствующими возрасту трудовыми навыками, изменения в поведении и одежде и т. д. проходили попутно с половым созреванием, без какого-либо закрепленного обрядовыми действиями акцентирования последнего. Даже известный по многочисленным описаниям обряд «совершеннолетия» девицы,[272] заключающийся в том, что девушка должна была суметь спрыгнуть с лавки в поневу (другой вариант — в юбку, пояс), символизировал в целом ее готовность и пригодность к браку и не соотносился как-либо напрямую с определенной степенью ее полового развития.
Период полового формирования мальчиков проходил более незаметно, чем девочек: «никто не замечает и не обращает внимания на перемены, которые происходят в это время с их организмом и во всем их складе».[273] Гораздо больше внимания уделялось девочке. Появление регул воспринималось как важный этап ее полового взросления, полагали, что с этого времени начинается процесс ее полового созревания. По отзывам, «на девушку смотрят без опаски до тех пор, пока не придут регулы, пока она не «стала на себе носить». С этих пор ее считают в некотором смысле способной на увлечение и начинают приглядывать, чтобы с мальчиками-ровесниками она не заигрывала поздно вечером». Не без основания считая, что половое созревание подростков часто опережает их полную социализацию, включающую усвоение ими принятых норм поведения, в том числе и в сфере интимных отношений, крестьяне считали возраст девушек от 13 до 17 лет «самым опасным», поскольку «в это время она может пасть, не сознавая важности проступка и его последствий».[274] С приходом регул менялся, по наблюдениям окружающих, характер и стиль поведения девочек. Они становились «сдержаннее, осторожнее, пугливее».[275] Менялся и костюм: «лет с 12-ти не пустят девочку бегать в одной рубашке», «как только «пятно» появляется — девочки начинали носить сарафан поверх рубахи».[276]
О будущих регулах девочка узнавала из разговоров в девичьей среде и в семье. Прежде всего она получала рациональные советы относительно поведения в это время. Несмотря на то что крестьянские женщины, по их собственным воспоминаниям, «месячные и за болезнь не считали», некоторые предосторожности обязательно соблюдались. Как сообщали: «при первом появлении «платинова или парубашечного» советуют не пугаться и не ходить на беседки и в церковь. Но девушки и так друг от друга перенимают»,[277] «когда первый раз месячные, мать девушки много не объясняет, а говорит, что это явление самое обыкновенное, и советует ей держаться аккуратнее» — то есть не поднимать тяжестей, сильно не париться, бояться простуды и т. д.[278] Из женских разговоров девочка усваивала общепринятое отношение к регулам как к явлению «не то чтобы стромному, но очень неприятному, что лучше скрыть». Чтобы утаить происшедшие с ней изменения, девочка «прибегает к разным уловкам — самолично и тайком стирает загрязненное белье».[279] Смысл скрывания месячных, по-видимому, тот же, что и при скрывании начавшихся родов: не только боязнь сглаза, но и убеждение в том, что знание окружающих о происходящем отягчает протекание процесса: «Лучше не говорить о месячных, особенно когда первый раз идут, а то долго и тяжело будут проходить».[280] По многочисленным сообщениям, говорить на эту тему избегали даже с матерью. Более того, многие считали, что именно с матерью не нужно разговаривать «о женских делах», лучше посоветоваться с кем-либо из теток или подруг. Объясняли это не только стеснительностью, но и принятыми нормами отношений матери и дочери. Стремление к утаиванию подкреплялось и местными приметами. Так, в Вязниковском уезде верили в то, что если девушка скажет кому-либо о начавшихся месячных, то «очищение, хотя бы и без времени, начнется в день свадьбы».[281]
В основной массе корреспонденты сообщали, что наступление регул не имело какого-либо обрядового оформления. Но имеются сообщения и о том, что определенные обрядовые действия к этому моменту все же приурочивались. Прежде всего — это действия, цель которых обеспечить регулярность и безболезненность месячных очищений в будущем. Для этого рекомендовалось вылить воду от обмывания рубашки на угол чужой избы[282] или, по более распространенному варианту, — «на три нижние венца избы, бани или двора, с тем чтобы следующие очищения были безболезненны и продолжались не более трех дней».[283] С той же целью, то есть желая ограничить будущие месячные тремя днями, в эту воду добавляли три камня, воду затем выливали под угол дома, а камни закапывали в землю.[284] В Гжатском уезде на девушку по пришествии регул надевали рубашку ее матери, в которой та «носила первые кровя». Рубашка эта, по словам очевидцев, сберегалась «специально с этой целью». Ее одевание должно было не только способствовать установлению нормального менструального цикла — «чтобы кровя шли в свое время и не причиняли вреда», но и передать дочери детородные способности: «чтобы у дочери были дети как и у матери».[285] Вера в магическую связь месячных с будущим деторождением (о чем см. ниже) лежала в основе следующей рекомендации девушке: «Во время первых месячных нужно пальцем замарать стенку — нарисовать палочки, сколько палочек — столько и детей будет».[286] Для легкого протекания регул советовали рубаху, «в которой застали месячные, носить еще несколько дней после их окончания».[287] По-видимому, сходным можно считать и совет девочке не замывать испачканную рубаху сразу после первого месячного очищения, что должно было обеспечить легкие регулы в будущем.[288] Как общее поверье можно считать рекомендацию женщине при мытье в бане лить меньше воды — иначе месячные будут долгими. Существовали и локальные варианты магических действий. Так, в Калужском уезде в случае, если пришедшие регулы протекали «болезненно и долго», девушке «велят рубашку, окрашенную кровью, показать какому-либо не понимающему этого мальчику и, когда последний спросит, отчего на рубашке кровь, следует ответить — напоролась на соху».[289]
