История Флоренции - Никколо Макиавелли
Все приветствовали речь мессера Ринальдо, и совет его получил всеобщую поддержку, а Никколо да Уццано, между прочим, сказал: «Все высказанное мессером Ринальдо верно, и средства, предложенные им, разумны и безошибочны, но применить их необходимо так, чтобы в государстве не вышло открытого раскола, что неизбежно произойдет, если с нами не согласится Джованни Медичи, ибо если он к нам примкнет, толпа без главы и без поддержки не сможет защититься, но в случае его отказа ничего сделать не удастся, не прибегнув к оружию. Последнее же чревато опасностью либо не достигнуть успеха, либо не иметь возможности воспользоваться плодами победы». Затем он скромно напомнил собравшимся о прежних своих советах и о том, что они сами не пожелали принять решительные меры тогда, когда это нетрудно было сделать, а сейчас время прошло и к ним не прибегнешь без опасения ввергнуть государство в еще худшие беды, так что остается лишь одно: перетянуть на свою сторону Джованни Медичи. После этого было поручено мессеру Ринальдо отправиться к Джованни и попытаться склонить его к одобрению их замысла.
Рыцарь Ринальдо, выполняя данное ему поручение, всячески уговаривал Джованни присоединиться к ним в осуществлении этого дела и не стать, потакая толпе, виновником того, что она свергнет правительство и погубит республику. Джованни ответил, что, по его мнению, долг разумного и честного гражданина состоит в том, чтобы не нарушать установленного в государстве порядка, ибо ничто так не вредит людям, как подобные перемены, наносящие ущерб очень многим гражданам, а там, где много недовольных, всегда можно ожидать какого-нибудь пагубного происшествия. Осуществление их планов приведет к двум зловреднейшим последствиям: с одной стороны, честь и власть получили бы люди, которые ранее ими не обладали и потому не так уж их ценят и не имеют особых оснований жаловаться на то, что их у них нет, с другой — они были бы отобраны у тех, кто, привыкнув ими обладать, не успокоились бы, пока не получили бы их обратно. Таким образом, обида, нанесенная одной партии, окажется гораздо более значительной, чем преимущество, дарованное другой. Так что виновник этой перемены наживет себе куда больше врагов, чем друзей, и враги станут нападать на него гораздо решительнее, чем друзья защищать его, ибо люди вообще гораздо более склонны к мщению за обиду, чем к благодарности за благодеяние: благодарность как-то ущемляет их, а мщение и выгодно, и приятно. Затем он обратился непосредственно к мессеру Ринальдо: «Что же касается лично вас, то если вы вспомните все, что происходило в нашем городе и какие препятствия вырастают в нем на каждом шагу, вы станете придерживаться своего решения куда менее горячо, ибо кто его вдохновляет, тот, вырвав с помощью войска власть у народа, затем отнимет ее у вас при поддержке того же народа, ставшего теперь вашим врагом. И будет с вами, как с мессером Бенедетто Альберти, который, поддавшись на уговоры людей, не любивших его, согласился на осуждение мессера Джорджо Скали и мессера Томмазо Строцци, но вскоре затем отправлен был в изгнание этими же самыми людьми». Призвал он также мессера Ринальдо судить о вещах более обдуманно и взять в пример своего отца, каковой, дабы заслужить всеобщее расположение, снизил цену на соль, добился, чтобы каждый гражданин, обязанный уплачивать меньше полфлорина налога, мог бы не уплачивать его совсем, если бы не пожелал, и, наконец, потребовал, чтобы в день, когда собираются советы республики, ни один кредитор не мог бы преследовать должника. Речь же свою мессер Джованни закончил заявлением, что он лично полагает, что государство должно оставаться при существующем порядке.
X
Тайные эти замыслы стали, однако, известны, что увеличило уважение к Джованни и усилило ненависть к его противникам. Он же избегал популярности, чтобы не поощрять тех, кто пожелал бы использовать эту популярность, чтобы заводить какие-либо новшества. Всем и каждому он говорил, что его желание — не вызывать к жизни всевозможные партии, а, напротив, ослабить партийную рознь, и что ему всего милее единство граждан. Такое поведение вызвало недовольство многих его сторонников, которые хотели бы видеть в нем больше боевого пыла. Среди них был, между прочим, Аламанно Медичи. Будучи от природы человеком неуемным, он без устали побуждал Джованни к преследованию врагов и к поддержке друзей, укоряя его за холодность и медлительность, из-за чего, уверял Аламанно, враги не унимаются, их происки в конце концов увенчаются успехом и приведут к гибели дом Джованни и всех его друзей. Возбуждал он против Джованни даже его сына Козимо, но, что бы ни говорили и ни предвещали Джованни, тот твердо стоял на своем. При всем том, однако же, вокруг дома Медичи образовалась целая партия, и в городе утрачено было всякое единство. Во Дворце Синьории служили тогда два канцлера — сер Мартино и сер Паголо. Первый был сторонником Медичи, второй — Уццано. После того как Джованни отказался присоединиться к замыслу врагов правительства, мессер Ринальдо решил, что хорошо было бы лишить Мартино его должности, чтобы во дворце стало больше сторонников Уццано. Однако противники предугадали этот ход и не только защитили сера Мартино, но и добились увольнения сера Паголо к величайшему неудовольствию и поношению враждебной партии. Этот случай мог бы иметь печальные последствия, если бы Флоренция не испытывала тягот войны и не была бы порядком напугана поражением при Дзагонаре. Ибо пока в городе кипели эти страсти, Аньоло делла Пергола во главе войск герцога захватил в Романье земли, принадлежавшие Флоренции, за исключением Кастокаро и Модильяны, отчасти потому, что все эти местечки были плохо укреплены, отчасти по вине их защитников. Во время захвата герцогом этих земель случилось два происшествия, по которым можно судить, как доблесть человеческая может тронуть даже врага и как омерзительны подлость и трусость.
XI
Комендантом крепости Монтепетрозо был Бьяджо дель Мелано. Враги подожгли замок, и Бьяджо, окруженный почти со всех сторон пламенем, убедившийся, что спасения для крепости нет, накидал всякой одежды и соломы в угол, куда еще не
