Джон Мильтон - Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец
КНИГА ДЕСЯТАЯ
СодержаниеПрегрешение Человека стало известным; сторожевые Ангелы покидают Рай и возвращаются на Небеса, дабы доказать свою бдительность. Бог оправдывает их, вещая, что они не властны были воспрепятствовать вторжению Сатаны, и посылает Своего Сына судить ослушников. Сын нисходит на Землю и возглашает заслуженный приговор, но, сострадая падшим, прикрывает их наготу и возносится к Отцу. Грех и Смерть, до сей поры сидевшие у Врат Ада, в силу удивительной симпатии угадывают успех Сатаны в новозданном мире, решаются не быть долее затворниками Ада, но, последуя Сатане — их властелину, стремятся проникнуть в обиталище Человека. Для удобного сообщения между Адом и новозданным миром они воздвигают обширный путь, или мост, через Хаос по следам, проложенным Сатаной. Приближаясь к Земле, они встречаются с Сатаной, который, гордый своим успехом, возвращается в Ад. Их взаимные приветствования. Сатана является в Пандемониум и кичливо объявляет всеобщему собранию о своем торжестве над Человеком. Вместо рукоплесканий в ответ раздается соединенный свист и шипение всего собрания, обращенного, вместе с Сатаною, в змиев, согласно приговору, произнесенному в Раю. Обманутые призраками запретного Древа, выросшего пред ними, они жадно кидаются к плодам, но пожирают прах и горький пепел. Грех и Смерть действуют в Раю. Бог провозглашает конечную победу Сына над ними и возрождение всего сотворенного; теперь же повелевает Ангелам совершить различные изменения в небе и стихиях. Адам, все более сознавая свое падение, горестно сетует, отвергая утешения Евы; однако она все же успокаивает его. Дабы отклонить проклятие, долженствующее пасть на их потомство, Ева предлагает жестокие меры, но Адам не одобряет их и, питая надежду, напоминает о возвещенном обетовании, что Семя Жены сотрет главу Змия, и увещевает умилостивить разгневанного Бога молитвами и покаянием.
Меж тем уже прознали в НебесахО мстительном злодействе Сатаны,Что в Рай прокрался, принял Змия видИ Еву от запретного плодаВкусить склонил, а та ввела в соблазнАдама. От всевидящего ОкаТворца ничто не может ускользнуть,Всезнающее обмануть нельзяГосподне сердце; праведен ГосподьИ мудр во всем, Врагу не запретивНадежность Человека искушать,Вооруженного избытком силИ волею свободной, в полноте,Достаточной, чтоб ковы разглядетьДружков притворных и прямых враговИ отразить. Всевышнего запретБыл ведом людям: к этому плодуНе прикасаться, кто б ни соблазнял.За непокорство их постигла казнь(Чего им было ждать?). Умножив грех,Ослушники погибли поделом.[355]
Отряды Ангельские, торопясь,На Небо из Эдема воспарили,Супругам соболезнуя, грустяБезмолвно, ибо ведали ужеО их грехопаденье и безмерноДивились: как незримый Враг проникУкрадкой в Рай? Когда ж Небесных ВратДостигла эта горестная весть,Явили неизбывную печальВсе лики Эмпирейские, но скорбь,В глубоком состраданье растворясь,Блаженство их нарушить не могла.Вокруг прибывших сонмы собралисьНасельников Небес, чтоб разузнатьПодробности события в Раю,Но стражи поспешили дать отчетПред Высочайшим Троном, доказатьТворцу, что недреманным был надзор.Как вдруг, среди раскатов громовых,Из облаков таинственных, воззвалВсевышний и Предвечный Бог-Отец:
«— Вы, Ангельское сонмище! Вы, Силы,Покинувшие Райские посты,Где ваш надзор успеха не имел!Да не смущает вас и не дивитСлучившееся ныне на Земле.Ни ваши неусыпные труды,Ни зоркость не могли предотвратитьСобытия, предсказанного Мной,Когда, бежав из Ада, пересекПучину Искуситель. Я прозрелЕго победу, ведал наперед,Что соблазненный Человек, прельстясьКоварной ложью, потеряет все,Поверив наговорам на Творца.Его погибель не была ничутьМной обусловлена. Я не стеснилМалейшим нагнетеньем ни однимЕго свободной воли; в равновесьеПолнейшем, предоставлена онаСвоей наклонности. Но ЧеловекПо собственному изволенью пал.За преступленье смертный приговорОсталось вынести, но упрежденный,Что в день паденья должен умереть,Угрозу мнимой счел, поскольку смертьЕго не поразила в тот же миг,Чего он опасался. Но Адам,Еще до истеченья дня, поймет:Отсрочка — не прощение вины.[356]Не будет Правосудие Мое —Вослед за Милостью — оскорблено!Кого пошлю судьей? Тебя, Мой СынСоцарствующий, коему вручилЯ право суд вершить на Небесах,[357]Земле и в Преисподней. УсмотретьЛегко, что с Правосудьем пожелалЯ Милосердье сочетать, пославПосредника и человеколюбца,Согласного по доброй воле статьСпасенья ради жертвою, при сем —Спасителем, на Землю низойдя,Вочеловечиться и воплотиться,Чтоб Человека падшего судить!»Так молвив, одесную распахнулОтец блистанье славы всей СвоейИ Сына лучезарно озарил;Сияньем Сын явил Отца вполне,С божественною кротостью сказав:
«— Тебе решать. Предвечный Мой Отец,Мне — волю Вышнюю творить даноНа Небе и Земле, да утвердишьТы на любимом Сыне навсегдаБлаговоленье Отчее. СойдуНа Землю обвиняемых судить.Но знаешь Ты: какой бы ни постигИх приговор, — но горший на МеняПадет по истечению времен.Я пред Тобой сей приговор избралИ не жалею, ибо, обративВозмездье на Себя, его смягчу,Умерю правосудье милосердьем,Им равно честь воздам, да возблеститИх слава, да ослабится Твой гнев.Мне помощи не надо на суде,Где нет свидетелей, помимо двухВиновных; третий скрылся, доказавПобегом преступленье. Он презрелЗаконность и заочно осужден.Улики против Змия — не нужны!»
Он с Трона лучезарного восстал,Сверканьем славы Отчей осиян.Как свита именитая, за НимПрестолы, Власти, Силы и ГосподстваПроследовали до Небесных Врат,Откуда открывался на ЭдемИ на окрестности обширный вид.Туда он вмиг спустился; быстротуБожественную временем нельзяОпределить, хотя и на крылахОно летит стремительных минут.С полудня плавно Солнце на закатСклонялось. Тиховейные ветра,Что Землю освежают в должный час,Уже проснулись, вечер возвестивПрохладный. Охладился также гневТого, кто милосердным Судией,И заодно Заступником, сошелИзречь над Человеком приговор.Глас Господа, ходившего в Раю,До слуха провинившейся четыВоздушное дыханье донеслоНа склоне дня. Услышали они,И от лица Господня, меж древес,Укрылись в буйной чаще; и воззвалГосподь к Адаму и промолвил так:
«— Где ты, Адам, столь радостно приходВстречавший Мой, узрев издалека?Отсутствием твоим Я удручен,И там, куда почтительности долгЯвлялся, без призыва, нахожусьТеперь в уединенье. ПредстаюНе с прежним ли сверканьем? Или, самПеременясь, ты скрылся? Или тыСлучайно задержался? Появись!»
Явился; Ева нехотя плеласьВторой, — а ведь грешить спешила первой.Чета была уныла, смущена;Их взор уже любви не выражалНи к Богу, ни друг к другу, — только стыд,Отчаянье, сознание вины,Ожесточенье, ненависть, разлад,Лукавство и досаду. НаконецМолчавший в замешательстве АдамОтветил кратко: «— Голос Твой в РаюЯ услыхал и убоялся, ибоЯ наг, и скрылся!» Кроткий СудияСказал безгневно: «— Голос Мой не разТы радостно и не боясь ничутьСлыхал, — почто теперь он страшен стал?И кто тебе поведал, что ты наг?Не ел ли ты от Древа, чьи плодыЯ строго запретил тебе вкушать?»Адам сказал, снедаемый тоской:«— О Небо! Тяжко мне держать ответПред Судией моим! Неужто грехЛишь на себя приму иль должно мнеМое второе Я, подругу жизни,Винить? Она осталась мне верна,И надо бы ее проступок скрытьИ наказанье от нее отвлечь,Но грозный долг, злосчастная нуждаВелят мне говорить, чтоб грех и казньНевыносимым бременем двойнымНе пали на одну мою главу.Когда б я умолчал, Ты все равноОткрыл бы утаенное. Жена,Мне созданная в помощь, лучший дар,Ниспосланный Тобою, воплощеньеМоих желаний, чудо красотыНебесной, средоточие добра,Столь дивная, что от ее рукиЯ никакого зла не ожидал;Ее любой поступок был оправдан,Столь мило совершала их она;Жена дала мне плод, и я вкусил».
Державный Вездесущий произнес:«— Ужель она твой Бог, что оказалТы вящую, чем голосу Творца,Покорность? Разве Ева созданаТвоим вождем, главой, хотя бы ровней,Что для нее достоинством мужскимТы поступился, высоту презрел,На каковую был превознесенНад Евой, сотворенной из тебяИ для тебя? Ее по статям всемТы превосходишь; дивной красотойНаделена она, дабы любовьТвою привлечь, отнюдь не подчинить.Ее дарам прекрасным надлежитПод властью быть, — не властвовать самим.Твое призванье, твой удел — главенство,Когда бы впрямь себе ты цену знал!»
Затем Он Еву кратко вопросил:«— Что, женщина, ты сделала, скажи?»И Ева, сокрушенная стыдом,Призналась, но испытывая страхИ слов не находя, пред Судией,В смущении дала такой ответ:«— Змий обольстил меня, и я вкусила».
Немедля стал чинить над Змием судГосподь, хоть безъязыкий скот не могНа Сатану переложить вину,Который исказил и осквернилЕго предназначение, избравОрудьем зла. Итак, за естествоРастленное по праву проклят Змий.Дальнейший смысл от Человека скрыт,[358]Всю истину ему не должно знать,Поскольку не убавило б грехаТакое знанье. В сущности, ГосподьНа Сатану, первопричину Зла,Направил приговор и поразилЕго в словах таинственных, сочтяИх наилучшими в те времена;Он Змию так проклятье возгласил:
«— За то, что сделал это, — проклят будьПред всеми ты скотами, пред зверьмиЗемными; и на чреве будешь тыСвоем ходить, прах будешь есть все дниСвоей ты жизни. Положу враждуОтныне меж тобою и Женой,Меж семенем Жены и меж твоим.Оно пятой главу твою сотрет,И жалить будешь ты его в пяту!»
Так предвозвещено все, что сбылось,Когда Марии — новой Евы — Сын,Христос узрел, как, молнией с Небес,Пал Сатана, Князь воздуха; затемСын Человеческий, восстав из гроба,Владычества и Силы одолелРастленные и в полном торжестве,В сиянье вознесясь, плененный пленПовлек по воздуху, который былВладеньем долголетним Сатаны.Под нашими стопами, наконец,Тот сокрушит Врага, кто роковойУдар ему предвозвестил теперь.[359]Он женщине решенье объявил:«— Умножу, умножая скорбь твоюВ беременности; ты детей рождатьВ болезни будешь; к мужу твоемуВлечение твое, и будет онГосподствовать всецело над тобой».
Адама он приговорил последним:«— За то, что внял жене своей, вкусивОт Древа, о котором Я запретИзрек, поведав: от него не ешь! —В твоих деяньях проклята Земля;Все дни твоей ты жизни станешь впредьПитаться в скорби от нее; волчцыИ тернии она тебе взрастит,И ты кормиться будешь полевойТравой, и в поте твоего лицаЕсть будешь хлеб, пока не отойдешьОбратно в землю, из которой взят,Зане ты прах и обратишься в прах».
Так Суд вершил Небесный СудияИ Он же — наш Спаситель, отдаливУдар смертельный, возвещенный днесь;И, сжалившись при виде их, нагих,Открытых воздуху, что должен былБольшие измененья претерпеть,Не пренебрег от сей поры слугойПредстать пред ними. Как поздней своимОн слугам ноги умывал,[360] теперьПокрыл, подобно нежному отцу,Их наготу и кожами одел[361]С животных умерщвленных или с тех,Кто, словно гады, сбрасывают кожи,Дабы на молодые заменить.Не преминув одеть Своих врагов,Не только внешнюю их наготуОн кожами прикрыл, но во сто кратПостыднейшую наготу их душГреховных Правды ризами облек[362]И заслонил от Своего Отца;Затем, к Нему мгновенно вознесясь,В блаженном лоне Отчем опочилВо славе, и Отца, хотя ГосподьВсеведущ, о суде оповестивНад Человеком грешным, за негоХодатайство умильное добавил.
Меж тем, до преслушанья и суда,Сидели Грех и Смерть лицом к лицуУ настежь растворенных Адских Врат,Откуда яростный хлестал огоньВ пучине Хаоса, с тех пор, как ВрагИх миновал, пропущенный Грехом.Уродина, молчание прервав,Заговорила, к Смерти обратясь:«— Зачем в таком бездействии, мой сын,Мы, глядя друг на друга, здесь сидим,Тогда как Сатана, великий нашРодитель, ратует в иных мирах,Устроить наилучшее стремясьПристанище для нас, любимых чад.Бесспорно, он желанного достиг,Поскольку, неудачу потерпев,Вернулся бы: клевреты БожестваУдобнейшего места не найдут,Чтоб жажду мести удовлетворитьИ покарать мятежника. В себеЯ чую силу новую; крыла,Сдается, вырастают за спиной;За гранью этой хляби мне даныОбширные владения, тудаСама не знаю что меня влечет,Симпатия иль соприродной силыВлияние, способное сопрячьЯвленья сходственные связью тайной,Бездействуя загадочным путем,Чрез пропасти немереных пространств.Ты — тень моя и следовать за мнойОбязан. Никакая в мире властьНе может Грех со Смертью разлучить.Но чтобы возвращенье СатаныНелегкий перелет не задержал,Чрез эту неприступную пучинуНепроходимую, вдвоем с тобой,Отважимся на подвиг, что вполнеНам по плечу: мы перебросим мостНад бездною, — из Ада, в те края,Где Сатана владычит; оснуемДорогу, памятник соорудимВ честь боевых заслуг подземных войск,Для них переселенье облегчивИль переправу, — как решит судьба.Я в направлении не ошибусь,Столь властно пробудившийся инстинктИ тяга, неизвестная досель,Меня влекут и мной руководят!»
На это Призрак тощий отвечал:«— Иди, куда твой рок тебя ведетИ сила склонности. Не отступлю,Последуя тебе, и не свернуС дороги нашей общей. Чую духУбийства, запах неисчетных жертв,Вкус умиранья всех живых существ,Там обитающих. Не откажусьВ труде, предпринимаемом тобой,Участвовать; напротив, помогу!»Сказав, он с наслажденьем нюхал смрадСмертельных изменений на Земле.Так сонм стервятников за много лигОт поля, где устроен ратный стан,Спешит уже заранее туда,Почуяв запах мертвецов живых,Которые на смерть обреченыВ кровавой сече завтрашнего дня.Так страшный Морок на ветру, во мгле,Раздутыми ноздрями поводя,Добычу обонял издалека.Затем, стезями розными, ониОт Врат Геенны ринулись вперед,В глубь Хаоса, в пустынный, влажный мракПросторов беззаконных, и, кружаНад водами, со свойственною имВеликой силой, всё, что средь зыбейКишело, — плотные ли вещества,Иль вязкие, швыряемые вверхИ вниз, как в океане штормовом,Сгребли прилежно, и за валом вал,К проему Ада, стали с двух сторонСклубившееся месиво сгонять.Так два полярных ветра, встречно вея,В Кронийском море[363] сталкивают льды,Хрустальными горами заградивК востоку от Печоры мнимый путьК богатым берегам Катая.[364] СмертьСвоим холодным и сухим жезломОкаменяющим, гремя, долбит,Как бы трезубцем, груды твердых глыб,Упрочив их недвижно; так сейчасНезыблем Делос,[365] бывший в старинуПлавучим; Призрака суровый взорГоргонский — прочее оцепенил.Страшилища, асфальтом прикрепивПлотину, равную по ширинеВратам Геенны, глубоко в нутреНеизмеримых Адовых глубин,Над вспененной пучиной возвелиГигантской аркой мост в один пролетЧудовищный, что достигал стеныНедвижной мира нашего, — увы,Беспомощного, ставшего теперьПоживой Смерти. Так сооруженШирокий, невозбранный путь прямойВ Геенну. Если малое сравнимС великим, — точно так, дабы пленитьСвободных Эллинов, покинул КсерксЧертог Мемнонский в Сузах[366] и, дойдяДо моря, Азию связал мостомС Европой, чрез кипучий Геллеспонт,И бичевал разгневанные волны.[367]Воздвигнув дивный мост, что ими былС искусством понтифическим творим,[368]Над бурной бездной, цепь висячих глыбПростерли: Грех и Смерть, по той стезе,Которую, сквозь Хаос, Архивраг,Минуя все препоны, проторил,До места, где, смежив свои крыла,На обнаженный опустился шарВновь созданного мира; там ониПри помощи крюков, цепей и скобИз адаманта прикрепили мостИ утвердили, — прочно чересчурИ крепко. Здесь граничат меж собой,На малом расстоянье, бренный мирИ Небо Эмпирея; слева — Ад,Клокочущей пучиной отделен.Пред ними три дороги, что велиК трем этим областям; они, к ЗемлеИзбрав дорогу, устремились в Рай,Как вдруг вдали узрели СатануВ обличье Ангельском; он воспарялВ своем Зените, меж светил КентавраИ Скорпиона; Солнце той поройДержало путь в созвездии Овна.[369]Хотя родитель был преображен,Но дорогие дети без трудаОтца в личине распознали вмиг.Он, Еву искусив, скользнул тайкомВ лесок ближайший, облик изменилИ за последствиями стал следитьПреступного деянья: видел он,Как повторила Ева невзначайЕго поступок и ввела в соблазнАдама; их совместный видел срам,Пытавшийся бессильною листвойПрикрыться; но, узрев, что низошелСын Божий, чтобы грешников судить,Бежал, объятый ужасом, не чаяСпасения, но прячась от РукиКарающей и, как злодей, страшасьНемедленного гнева Божества.Опасность переждав, он вновь проникВ Эдем, к чете несчастной; из речейУнылых, им подслушанных, узналО приговоре собственном своем,О том, что предназначенная казньОтсрочена до будущих времен.Теперь же, с вестью радостной спешаВ Геенну, он завидел на краюПучины, где устой береговойЧудеснейшего нового мостаК стене Земной Вселенной примыкал,Из Ада вышедших к нему навстречуПотомков милых. Сколь ни великоИх было ликование, но видПролета дивного во много разВосторг Врага усилил; он застылНадолго в изумлении, покаЕго очаровательная дочь,Красавица пленительная — Грех,Не молвила, нарушив тишину:
«— Отец! Твой это подвиг, твой трофей!Зачем же ты взираешь на негоКак на творенье посторонних рук?Ты — первый зачинатель, первый зодчий.Я сердцем, бьющимся в одном ладуТаинственном с твоим, к нему навекПривязанная силой нежных уз,Прознала, как успешно на ЗемлеТы действовал, о чем сейчас твой взорТвердит, и, разделенная с тобойВселенными, почувствовала вдруг,Что мне и сыну твоему пораК тебе, — так роковая нас троихЗакономерность вяжет. Ад не могВ своих пределах дольше нас держать,И Хаоса непроходимый мракНе помешал нам по твоим следамИдти преславным. Ты освободилНас, пребывавших взаперти, внутриЗатворов Адских; ты нам силу далНад хлябью темной дивный мост воздвигнуть.Твой нынче — этот мир. Ты приобрелОтвагой то, чего не создал сам.Ты мудро, с прибылью, вернуть сумелУтраченное в битвах и вполнеОтмстил за наш разгром на Небесах,Где царства ты не смог завоевать;Зато ты будешь самодержцем здесь.Пусть Победитель в Небесах царитИ пусть покинет новозданный мир,Который собственным Своим отвергОн приговором. Пусть отныне властьНад мирозданьем делит Он с тобой,Свой Эмпирей квадратный оградивОт мира шаровидного,[370] где ты,Господствуя, опаснее грозишьЕго Престолу, чем во дни войны».
Князь Тьмы в восторге отвечал: «— О дочьПрекрасная, и ты, мой сын и внук!Отменно доказали вы родствоСо мною, Сатаной, — ведь я горжусьТаким прозваньем, будучи врагомВсесильного Небесного Царя.Вы государству Адскому и мнеБесценную услугу оказали,Триумф мой триумфально увенчавПостройкой величавой, мой успех —Успехом вашим, и притом вблизиНебесных Врат; вы сочетали АдИ здешний мир в единый материк,В единую империю с прямымУдобным сообщеньем. Я спущусьПо вашему широкому путиК союзным легионам, отнесуИзвестье о великом торжествеИ с ними ликованье разделю.Тем временем вы следуйте стезеСвоей и меж бесчисленных шаров,Отныне — ваших, низойдите в РайИ завладейте, основавшись там,Землею, воздухом, но ЧеловекомОсобенно, — ведь он провозглашенХозяином всего, что создал Бог.Его поработите, а потомУбейте. Шлю наместниками васНа Землю; небывалые права,Что мне принадлежат, — вам отдаюВсецело. От сплоченья ваших силВ дальнейшем власть моя зависит здесь,В державе новой, покоренной мнойИ Смерти, при содействии Греха,Врученной. Аду не грозит ущерб,Пока вы действуете заодно.Ступайте же и твердыми пребудьте!»
Он смолк и отпустил свирепых чад,Рванувшихся немедля, средь густыхСозвездий, отравляя все вокруг.От яда меркли звездные рои.Планеты сталкивались, претерпевЗатменье истинное. Между темИзбрал тропу иную Архивраг,Спускаясь по гигантскому мостуК Вратам Геенны. Хаос грохотал,Преградою разъятый, гребни волнРевущих вздыбливая с двух сторон,На мостовую арку их кидал,Презревшую Пучины тщетный гнев.Достигнув цели, в Адские Врата,Распахнутые настежь и никемНе охраняемые, СатанаПроследовал. Повсюду — никого.Привратники покинули свой постИ оба отлетели в верхний мир,Другие — удалились в глуби недрГеенны, в Пандемониум, к стенамСтолицы горделивой Люцифера(Так Сатану прозвали в честь звездыБлестящей, сходной с ним); там, на часах,Стояли легионы, а вождиВ совете заседали, во дворце,Тревожась: что могло бы их царяСтоль долго задержать? Так повелелОн, отходя, и все приказ блюли.Как по снегам, в степях, бежит ордаТатарская от русского мечаЗа Астрахань; как от рогов луныТурецкой, оставляя за собойВ развалинах владенья Аладула,[371]Отходит на Тавриз или КазвинСефи Бактрийский,[372] — так враги НебесНизвергнутые, кинув позадиВ опустошенье, мрачные краяОбширные, близ Адских рубежей,В глубины отступили и сошлисьУ стен столицы, город окруживОхраной, ожидая всякий часВозврата царственного смельчака,Искателя неведомых миров.Оборотившись Аггелом простым,Как рядовой воитель, сквозь толпу,Неузнанный, пробрался он в чертогПлутонский[373] и невидимо вступилНа возвышавшийся в другом конце,Под балдахином из бесценной ткани,Великолепный королевский трон.Там восседал он, озирая зал,Сам будучи незримым; наконец,Как бы из облака, возникла вдругЕго пылающая голова,[374]Затем он весь, блистая, как звезда,Предстал воочью, если не светлей,Не то поддельным блеском осенен,Не то ему оставленной в АдуБылою славой. В изумленье ратьСтигийская, слепящий свет узрев,Могучего узнала главаря,Столь долгожданного. Раздался кликВосторженный. Великие князья,Диван[375] расстроив мрачный, второпяхК Владыке Ада бросились толпойС приветом радостным. Он подал знакРукой к молчанию и начал речь,Всеобщее вниманье приковав.
«— Престолы, Силы, Власти и Господства!Отныне эти громкие чиныВам по владениям принадлежат,Не только на словах. Я преуспелВ задуманном, — превыше всех надежд,И воротился, чтобы с торжествомВас вывести из этих Адских недр,Проклятой, мерзостной юдоли бед,Застенка нашего Тирана. МирОбширный достояньем вашим стал,Немногим хуже отчины Небесной,В опасностях великих и трудахДобытый мною. Долго б довелосьПовествовать о том, что претерпел,С какой натугою пересекалПучину невещественную, хлябьБезмерную, где правит искониРазлад ужасный; ныне Грех и СмертьСоорудили там широкий мост,Дабы ваш славный облегчить исход.Но должен был я силою торитьБезвестный путь и бездну укрощатьНеодолимую. Я глубокоВ несотворенной Ночи утопалИ в диком Хаосе; они, ревнуяО сокровенных таинствах своих,Неистово препятствовали мнеВ неведомом скитанье, и к СудьбеВластительной взывали, вопияОтчаянно. Не стану длить рассказО том, как посчастливилось найтиМир новозданный, о котором шлаНа Небесах давнишняя молва, —Изделье совершенное вполнеИ чудное, где Человек в РаюУстроен и блаженным сотворен,Ценой изгнанья нашего. ХитроЕго прельстил я преступить ЗаветСоздателя; и чем его прельстил?Вас несказанно это изумит;Вообразите: яблоком! Творец,Проступком Человека оскорбясь(Что смеха вашего достойно), предалЛюбимца Своего и заодноВесь мир — в добычу Смерти и Греху,А следовательно — и нам во власть.Без риска, опасений и трудаМы завладели миром, чтобы в немПривольно странствовать и обитатьИ Человеком править, как бы всемВсевышний наш Противник правил сам.Я тоже осужден, вернее, — Змий,В чьем образе я Человека ввергВ соблазн, и вынесенный приговорВражду провозглашает между мнойИ Человечеством; его в пятуЯ буду жалить, а оно сотретМою главу (не сказано когда).Но кто б не согласился обрестиВселенную, хотя б такой ценой,Ценой потертости иль тяжелейшей?Вот краткий мой отчет. А что теперьВам, боги, остается, как не встатьИ поспешить в блаженную обитель!»Умолкнув, чаял он согласный кличВосторга и рукоплесканий громУслышать лестный, но со всех концов,Напротив, зазвучал свирепый свистНесметных языков — презренья знакВсеобщего. Владыка изумлен,Но не надолго, ибо сам себеОн вскоре изумился, ощутив,Как ссохлось, удлиненно заострясь,Лицо, и к ребрам руки приросли,И ноги меж собой перевилисьИ слиплись. Обезножев, он упалГигантским Змием, корчась и ползяНа брюхе, и пытался дать отпор,Но тщетно; Сила высшая над нимГосподствует, осуществляя казньВ том образе, который принял он,Ввергая Прародителей в соблазн.Враг хочет молвить, но его языкРаздвоенный шипеньем отвечалРаздвоенным шипящим языкам.Его сообщники по мятежуОтважному равно превращеныВ ползучих змиев! Свистом весь чертогСтозвучным огласился. Вкруг ВрагаКишели густо чудища, сплетяХвосты и головы: бессчетный сонмЗловещих А́спидов и Скорпионов,Кера́стов рогоносных, Амфисбе́нУжасных, злобных Эллопов, Дипса́д[376]И Гидр (в количестве не столь большом,Скользя, клубились гады на земле,Где кровь Горгоны древле пролилась,[377]И остров Офиуза[378] не давалУбежища таким скопленьям змей).Но был наикрупнейшим — СатанаВ драконьем образе; превосходилПифона[379] он, что Солнцем зарожденВ пифийском доле илистом, но властьОтступник не утратил: все КнязьяИ Полководцы следуют за нимНа площадь, где Гееннские войска,Отверженцы Небес, блюдя ряды,Во всеоружье восхищенно ждалиПобедного явления Вождя,Увенчанного славой, но узретьИм довелось противное: толпуПрезренных гадин. Ужас обуялМятежников, почувствовавших вдруг,Что под влияньем страшного сродстваНевольно превращаются теперьВ подобья тех, кто взорам их предстал.Броня, щиты и копья, грохоча,На землю падают; за ними вследИ сами воины. Раздался вновьСвирепый свист; змеиный, гнусный видНа всех, как заразительная хворь,Равно распространился, покаравРавно преступных. Так рукоплесканьяЖеланные, преобразясь во свист,В шипенье злобное из тех же уст,Принудили самих бунтовщиковСвое же опозорить торжество.
Во время превращения, вблизи,По воле Божьей роща поднялась,Для вящей казни бременем плодовОтягощенная, подобных тем,Которыми была искушенаПраматерь. Это чудо привлеклоВниманье оборотней, взоры ихНесытые недвижно приковав.Казалось им, что множество древесЗапретных вместо Древа одногоВзросло, усугубляя их позорИ бедствие; но голодом ониНевыносимым и палящей жаждойСнедаемые, вызванными в нихДля соблазненья, ринулись толпойК деревьям и, виясь вокруг стволов,Вползали, гуще ветви облепив,Чем голову Мегеры[380] завиткиКудрей змеиных; алчно торопясь,Срывали дивные на вид плоды —Подобья тех, что возле береговАсфальтового озера росли,Где яростный пожар пожрал Содом;[381]Но адские плоды их затмевалиОбманчивостью и ввели в обманНе только осязанье, но и вкус.Лишь только оборотни голод свойПытались безрассудно утолить,Как лживый мякиш в пастях мнимых змейГорчайшим пеплом становился вдруг,И глотки оскорбленные, хрипя,Его немедля изрыгали вон;Но мучимые голодом и жаждой,Опять вкушали гады мерзкий яд,Сводивший челюсти, жевали вновьЗолу и пепел едкий, многократноПред искушением не устояв;Не то, что Человек, — хотя над нимВраги торжествовали, но в соблазнОн лишь однажды впал; и долгий срокЗлосчастных мучил вынужденный свистИ голод изнуряющий, покаИм прежний облик не вернул Господь.Но говорят, они обреченыИ впредь в назначенные дни в годуТакое поругание терпеть,Дабы их омрачилось торжествоПо поводу прельщения людей;Но демонам побаску удалосьСреди язычников распространить:Мол, некий Змий, что звался Офион,Совместно с Евриномою[382] — никак,Подобьем Евы алчной — управлялОлимпом древле, а затем СатурнИ Опс их низложили, до рожденьяДиктейского Юпитера.[383] Меж темГееннская чета вступила в РайС чрезмерной быстротой. Дочь Сатаны,Чье имя — Грех, возможная сперва,Затем — возникшая и, наконец,В Эдем явившаяся во плоти,Чтоб жительницей постоянной стать,Достигла первой Райских рубежей,А по ее следам, за шагом шаг,Шел тощий Призрак — Смерть, что не успелаЕще воссесть на бледного коня.[384]Дочь Князя Тьмы сказала: «— О, второйПотомок Сатаны! О, всепобедныйГубитель! Что ты думаешь теперьО царстве нашем, хоть оно трудомДобыто тяжким? И не лучше ль здесь,В земных владеньях новых, пребывать,Чем стражами сидеть у Адских Врат,В безвестности, где не страшились нас,Где голод самого тебя морил?»Ужасный сын Греха сказал в ответ:«— Я вечно голоден, и мне равныИ Ад, и Рай, и Небо; хорошоМне там, где я добычей поживлюсьОбильнейшей. Хоть много здесь еды,Ее не хватит, чтоб желудок мойНабить прожорливый и мой костякС обвисшей, дряблой кожей отолстить».
В ответ кровосмесительная матьСказала: «— Ты сперва кормись травой,Плодами и цветами, а потомК животным, рыбам, птицам перейди, —Снедь недурная! Пожирай подрядНещадно все, что Времени косаСрезает! Между тем обоснуюсьЯ в Человеке и в роду людскомИх мысли, мненья, речи и делаСобою заражу и для тебяПоследнее из вожделенных яств,Наисмачнейшее приуготовлю!»
Промолвив так, уроды разошлись
Различными путями, чтоб губитьЖивые твари, отнимать у нихБессмертье, жертвы настигать вездеИ раньше или позже предаватьИстленью. Видя это, Бог-ОтецС Престола горнего, в кругу святых,Вещал пресветлым Ангельским чинам:
«— Глядите, с ярым бешенством какимДва адских пса опустошить спешатИ уничтожить новозданный мир,Столь совершенным сотворенный Мной,Столь дивным! Я бы вечно охранялЕго красоты, если б Человек,В безумье, Фурий не впустил сюдаГубительных, дерзнувших возомнитьМеня безумным. Так считают КнязьГеенны и клевреты Сатаны,Затем, что им проникнуть попустилВ обитель преблагую, разрешивЗемлей прекрасной завладеть легко,И якобы способствовать готовУспеху наглых недругов Небес;Смеются надо мною: мол, в сердцах,Ожесточась, Я этот мир отвергИ отдал на бесовский произволИ разорение. Им невдомек,Что адских псов моих Я сам призвалВсю мерзость вылизать и грязь пожрать,Которыми святыню осквернилПреступный Человек, пока, набивУжасной снедью брюха и давясь,Пресытясь, переполнившись, едваНе лопнув от подлизанных мерзотИ съеденных огрызков, Грех, и Смерть,И Гроб зияющий, одним ударомТвоей руки победной, о Мой СынЛюбимый, будут сброшены сквозь мракПучины Хаоса и канут в Ад,И, пасть Гееннскую замуровав,Прожорливые челюсти замкнутПечатью, нерушимою вовек.Тогда Земля и Небо, обновясь,Очистятся и скверне никакойИх святость непричастна будет впредь;Но до тех пор Мое проклятье — в силе!»
Он кончил, и Небесный грянул клирСогласно: «Аллилуйя!» Словно гулБушующих морей, звучала песньХваленья: «— Праведны Твои судыИ праведны решения для всехСозданий! Кто возможет умалитьВсевышнего?» Потом несметный хор,Ликуя, Сына Божьего восславил,Грядущего Спасителя людей,Который небо новое и ЗемлюЯвит в веках иль низведет с Небес.Так пели Духи.[385] Между тем ТворецМогучих Ангелов по именамПризвал и, сообразно мировымЗаконам нынешним, назначил трудОсобый каждому. Они сперваВелели Солнцу так ходить, светя,Чтоб на Земле чередовались жарНесносный и подобный же мороз;Зима седая с Севера на зовДолжна являться, с Юга — летний знойСолнцестоянья. Бледный шар ЛуныК своим обязанностям призван был;Пяти другим планетам — их кругиПредписаны, вращенья и аспектыНа шесть частей, четыре и на триИ противостоянья,[386] что сулятБеду, и сроки определеныЗловещих сочетаний; сонму звездНедвижных сказано, когда струитьВлиянье пагубное и какойЗвезде, взойдя при Солнце иль зайдя,Способствовать возникновенью бурь;И ветры были по своим местамРасставлены; им даден был указКогда реветь, вздымая берега,Моря и воздух; гром оповещен,Когда ему свирепо рокотатьВ своем воздушном, пасмурном дворце.Одни твердят, что Ангелам ГосподьЗемные сдвинуть полюсы велелНа двадцать с лишним градусов; с великимТрудом они центральный этот шарСтолкнули вкось. Иные говорят,Что Солнцу было ведено свой бегОт равноденственной стези сместитьНа тот же самый угол и, ТельцаМинуя, и сестер — семь Атлантид,Все выше возноситься, — к БлизнецамСпартанским и тропическому Раку,Оттуда предпринять обратный путь,Ко Льву спуститься; Деву и ВесыОставить позади и донестисьДо Козерога, — областям земнымДаруя смены годовых времен;[387]Иначе непрерывная веснаЗемле бы улыбалась круглый годЦветами, дни равнялись бы ночам,За исключением полярных стран,Где день безнощный вечно бы светил,Поскольку Солнце низкое, взаменБольшого расстоянья от Земли,Ходило б незакатное, кружаПо горизонту; Запад и ВостокБезвестны были б жителям; снеговИ стужи бы не знал Эстотиланд,[388]А также отдаленные краяНа юг от Магелланова пролива.В проклятый миг вкушения плодСменило Солнце путь, как бы узревТиестов пир:[389] иначе как бы могЕще безгрешный, населенный мирЯзвящей стужи, знойной духотыИзбегнуть, неминуемых теперь?Хоть перемена средь небесных сферБыла неспешной, вскорости онаЯвленья следственные повлеклаНа суше и на море: звездных бурьНеистовство, миазмы и парыТлетворные, туманы, облака,И воздух стал зловредным и чумным.От Норумбеги[390] северной, от горСуровых, самоедских берегов,[391]Круша затворы медные, БорейИ Кекий шумный, Фракий и АргестРевучий, бури взяв на рамена,Вооружившись градом, снегом, льдом,Гнетут леса, морей вздымают глубь.Навстречу, с Юга, к ним стремится НотИ черный Африк от Сьерра-Леоне,Гоня громады громоносных туч,Их путь пересекает поперек;С восхода и заката Эвр, ЗефирСвирепствуют, нисколько не слабей,А вкупе с ними свищут им в бокаСирокко и Либеккио.[392] СперваСредь неживой природы разожглосьНеистовство, но дочь Греха — Вражда,Посредством Злобы, вскоре привелаСмерть к бессловесным тварям. Зверь воссталНа зверя, птицы кинулись на птиц,И рыбы ополчились против рыб.Отвергли все растительную снедьИ начали друг друга пожирать.[393]Пред Человеком твари с этих порС почтеньем не стояли, но стремглавБежали прочь, не то ему воследКосились яростно. Таков зачинБессчетных внешних бедствий, и АдамИх умноженье часто примечал,Хотя в непроницаемой тениУкрылся — жертва скорби, — но в душеГорчайшую он чувствовал бедуИ, ввержен в бурный океан страстей,Пытался облегченье тяжких мукВ печальных сетованьях обрести:
«— О, пагуба счастливца![394] Юный мирПреславный, неужели он исчез,И я, венец недавний этой славы,Былой счастливец, проклят, принужденОт Божества скрываться и бежать,Чье лицезренье было искониМоим блаженством высшим? Но приймуЗлосчастный жребий, горькую судьбу,Когда б на этом исчерпалась казнь;Я поделом наказан и стерплюЗаслуженную кару, но концаЕй нет; все то, что выпью или съем,Все то, что от моих родится чресл,Подвержено проклятью. О, слова,Столь сладостно звучавшие: «ПлодитесьИ множьтесь!» Нынче страшно им внимать!Что множить и плодить мне суждено,Помимо новых на мою главуПро
