Хроника Ливонии - Генрих Латвийский
II
Содержание Хроники
Хроника Генриха Латыша в рукописях состоит из четырех не делящихся на главы "книг", совершенно несоразмерных между собою по объему.
Первые две книги[27], весьма кратки и представляют собою нечто в роде вступления. В них очень сжато излагается история появления и деятельности на Двине первых двух немецких епископов: Мейнарда, начавшего проповедь и крещение, построившего ливам два каменных замка и умершего в тот момент, когда дело его было близко к гибели; и Бертольда, впервые привлекшего военную силу в Ливонию, но почти сразу и погибшего в бою с ливами. Третья книга, в конце носящая заглавие "О Ливонии"[28], значительно больше. Она охватывает первые 9 ? лет деятельности третьего епископа, Альберта, (1199-1208) и в основном посвящена "обращению" или завоеванию области ливов. Наконец, вся остальная часть (т. е. две трети) Хроники составляет четвертую книгу[29] — "Об Эстонии". Ее предмет — история покорения Эстонии до 29-го года епископства Альберта.
Эта неравномерность в структуре мало заметна для читателя, так как самим автором почти во всей Хронике очень определенно проведено деление по годам епископства, положенное (впервые А. Ганзеном) в основу нынешнего деления Хроники на 30 глав.
Как видно из уже сказанного, Хроника, будучи, с одной стороны, историей завоевания Прибалтики немцами, с другой является летописью деяний епископа Альберта.
Содержание ее в самом кратком очерке таково[30].
Уже епископ Бертольд (1197-1198) пришел к убеждению, что одних проповедей для успеха колонизации недостаточно. Альберт (с 1199 г.) начинает прямо с набора военной силы для "обращения" Ливонии. Он добивается того, что папа и император приравнивают поход в Ливонию к крестовому походу в Палестину: крестоносцам обеспечивается охрана имущества и дается прощение грехов за год службы в епископских войсках in partibus infidelium в Прибалтике.
Высадившись на Двине, Альберт сразу же встречает вооруженное сопротивление, но преодолевает его и постепенно закрепляется в области ливов. Каждые два года[31] он отправляется в Германию и возвращается с новыми крестоносцами. Первые годы проходят главным образом в обороне от нападений ливов, куров, литовцев, русских и в захвате двинских крепостей.
В то же время, для создания в Ливонии постоянной военной силы, епископ, помимо раздачи феодов своим рыцарям, решается на меру, впоследствии очень дорого стоившую ему. В 1202 г. он (точнее — его заместитель в то время) учреждает с последующей санкцией папы, орден "Братьев рыцарства христова", позднее известных под именем меченосцев[32]. Подчинение ордена епископу, с самого начала бывшее очень условным, со временем превратилось в фикцию, и вместо помощи Альберту, орден стал его соперником.
К 1208 г. земли ливов по нижнему течению Двины и южные лэттские области были "просвещены словом проповеди и таинством крещения" или, проще говоря, покорены. Вслед за этим предстояло как-то посчитаться с давним подчинением восточных ливов русским — князьям Кукенойса, Герцикэ, и сюзерену их, князю полоцкому. Первоначально епископ держится политики уступок, дружественных договоров, признания старых прав, но эта выжидательная тактика применяется им недолго. За нею следует период наступления. Заключается невыгодное, но, повидимому, неизбежное для русских соглашение с Вячко, князем Кукенойса, и половина замка Кукенойс переходит к немцам. Несмотря на это, вскоре немцы изменнически захватывают весь замок, как вражеский, и, хотя епископ возвращает его Вячку и внешне старается компенсировать причиненный вред, князь, вообще, должно быть, не предвидя добра в делах с немцами, жестоко мстит и, бросив замок, уходит на Русь непримиримым врагом Риги.
Позднее почти то же происходит и с другим уделом Полоцка, с княжеством Герцикэ. После предательского захвата и разграбления немцами его богатого города, князю Всеволоду предлагают мир и возвращение пленных (в том числе княгини), если он станет вассалом Риги. Не имея иного выхода, Всеволод соглашается и получает Герцикэ в лен от епископа. Тем не менее, пять лет спустя, город снова дважды взят и дважды дотла разграблен рыцарями из Кукенойса, после чего Всеволод (вероятно, как и Вячко, ушедший на Русь) надолго исчезает со страниц Хроники[33].
Крупнейший из русских владетелей, князь Владимир полоцкий, изображаемый в начале Хроники, как сюзерен ливов, тоже вынужден отступить: "по внушению божьему" он отказывается от ливской дани, которую ранее епископ Альберт не только признавал за ним, но даже сам готов был ему платить и платил за ливов.
Князь полоцкий остается врагом рижан. Дальше к северо-востоку чувствуется угроза со стороны Новгорода и Пскова, но пока — вся средняя и нижняя Двина — во власти немцев, с ливами и лэттами покончено, и военные действия переносятся в Эстонию.
Однако, "внутреннее положение" ливонской колонии мало по малу настолько осложняется, что и самые завоевания становятся сомнительными.
Уже к 1207 г. обнаруживается серьезное недовольство ордена своим положением в Ливонии. Люди, которых один из современников характеризует, как banniti de Saxonia pro sceleribus, авантюристы и искатели быстрого обогащения, меченосцы желали завоеваний, приобретений, добычи и видели крупнейшее препятствие своим успехам в автократической позиции епископа. Ему предъявляются и настойчиво повторяются требования выделить ордену третью часть всех уже сделанных и будущих завоеваний, а когда Альберт дает (вынужденное) согласие лишь на первую часть требуемого (треть уже завоеванных земель), орден обращается к папе и начинает систематическую кампанию обвинений и клеветы против епископа, что сначала приводит к утверждению папой в 1210 г. фактически состоявшегося раздела завоеванной части Ливонии, но с предоставлением именно меченосцам права на дальнейшие самостоятельные завоевания, а позднее окончательно портит отношения Альберта с римской курией, вызывает ряд немилостивых папских актов против него и очень ослабляет позицию епископа в борьбе с орденом.
В то же время среди покоренного населения назревает глубокое недовольство немецким режимом. "Права христианства" (iura christianitatis), связанные с крещением "язычников", для этих последних мало по малу выявились во всей обнаженности, как "права" — платить десятину, содержать христианских священников, ходить с немцами на войну, подвергаясь за это мести соседей, и безропотно терпеть притеснения меченосцев, с наибольшей бесцеремонностью обращавшихся с населением, захватывавших поля и борти лэттов и др.
Альберт, которому нельзя отказать ни в дальновидности, ни в гибкости политики, очевидно, понимая напряженность положения, благоразумно, "с отеческой любовью" (говорит Хроника) облегчает "своим" ливам податное бремя — заменяет тяжкую десятину более легким оброком. У ордена, наоборот, дело доходит до открытого конфликта: лэтты, доведенные до отчаяния притеснениями, готовятся к восстанию. Вмешательство епископа не помогает, к лэттам присоединяются ливы, начинаются военные действия, причем направлены они уже не против отдельных обид и обидчиков, а против всей системы колониального гнета, против иноземной аггрессии,
