Сборник - Хроники длинноволосых королей

Определенную сложность составляет передача имен, разумнее всего норвежцев называть именами норвежскими, бриттов — британскими, а ирландцев — ирландскими (в особенности если последние удается опознать). Для перевода была выбрана самая ранняя версия «Топографии», написанная в период с 1185 по 1188 год.

О первом заселении Ирландии, а именно о Цезаре, внучке Ноя, обосновавшейся там еще до Потопа

Согласно древнейшим историям Ирландии, Цезара, Ноева внучка, узнав о скором приближении Потопа, вместе со своими сотоварищами отправилась в бегство по морю — прямо к расположенным на крайнем западе островам, прежде не заселенным людьми; уповала она, что земли, не несущие на себе отпечатка греха, избегут карающего возмездия Потопа. Она, отправившись в плавание вместе с тремя мужчинами и пятьюдесятью женщинами, потеряв во время кораблекрушения всех своих спутников, за год до Потопа случайно добралась до берегов Ирландии на оставшемся корабле. И хоть она проявила немалую проницательность и врожденную женскую прозорливость, пытаясь избежать рока и уготованной горькой участи, однако никому не суждено было миновать погибели. Берег, куда впервые пристал ее корабль, прозывается берегом корабельным, а то место, где похоронена сама Цезара, и по сей день называют Цезаревой могилой. Само собой, справедливо вызывает сомнение, как же сохранилась память обо всех, кого уничтожил Потоп, равно как и о делах их, свершенных и замышлявшихся, однако те, кто первыми записывали эти истории, видели все своими глазами. Право же, я тут выступаю как обстоятельно изучающий истории, а вовсе не как ниспровергатель оных. Но ведь и история сохраняется куда лучше, если она запечатлена в чем-то материальном — будь-то камень или кирпич — или вот как, например, пишут у них, что музыка была изобретена еще до Потопа.

Утверждают, что, как минуло три сотни лет после Потопа, Бартолан, сын Сера, из колена Иафета, Ноева сына, вместе с тремя своими сыновьями и их женами нарочно или случайно, то есть заблудившись в пути или желая обосноваться в наиболее подходящем месте, достиг берегов Ирландии. Его трех сыновей звали Лангнин, Салан и Рутуруг. Они, назвав своими именами вещи весьма выдающиеся, удостоились вечной памяти и пребывают в стране, словно живые. По первому сыну стало называться озеро Лагилин, по второму — высокая гора, возвышающаяся над морем, разделяющим Ирландию и Британию, получила имя Саланга. Прошли века, и у ее подножия был возведен достопочтенный монастырь Святого Доминика, и с тех пор она стала называться горой Доминика. Нам не удалось найти почти никаких следов деяний, сохранившихся со времен Бартолана, кроме четырех огромных озер, внезапно появившихся из недр земли, и четырех диких чащ, вырубленных и выкорчеванных ради занятия земледелием, беспрестанными и неисчислимыми трудами превращенных в пахотную целину. В те времена почти вся земля, за исключением разве что редких гор, была покрыта густыми лесами и дикими, плодоносившими чащами: едва ли можно было найти поле под пахоту. Да и по сей день поля встречаются редко, не то что лес, который повсюду. У Бартолана вместе с его сыновьями и внуками приумножалось добро и прирастало семейство. Сообщают, что спустя триста лет после того, как они высадились на острове, в роду их потомков насчитывалось девять тысяч мужчин. Они одержали победу в великой войне с гигантами, однако… процветание смертных не может длиться вечно. Ведь «высшие блага легко вы даете, о боги, — но трудно // вам этот дар защищать!»,[87] ведь «…ограничила этим пределом // рост благоденствия воля богов…», ведь «рушат громады себя», ведь «судеб завистливых ряд, не дающий великому долго // выстоять; тяжкий распад от его непомерной громады».[88] Так вот, их род был полностью истреблен внезапной эпидемией, ибо тела убитых гигантов наполнили воздух заразой. От этой эпидемии, как утверждают, спасся только Руан, и этот Руан, как рассказывается в древнейших историях, прожил намного дольше, чем в это можно поверить — дожил до времен святого Патрика и был окрещен им. Он-то и был истинным повествователем истории Ирландии, и поведал самому святому Патрику обо всех делах, которые из-за своей древности оказались погребены в недрах памяти. Ибо все, что запечатлено в душе, стареет от времени и пренебрежения. Этот самый Руан, который был словно отнят у смерти, чтобы продолжать жить, не обрел мира, и хотя срок его жизни оказался куда больше обычного и привычного течения бытия земного, однако он не избежал участи, которая уготована жалкой плоти.

О третьем заселении Ирландии, или О Немеде, прибывшем вместе с четырьмя своими сыновьями из Скифии

После того как Бартолана и все его потомство уничтожила безжалостная и нескончаемая чума, землю некому было возделывать до тех пор, пока к берегам опустошенной страны не пристал Немед, сын Агоминия, по происхождению скиф, вместе с четырьмя своими сыновьями. Старн, Йарбонель, Аннинд и Фергус — вот его сыновья. Во времена этого самого Немеда внезапно и непредвиденно появились четыре озера, множество чащ и лесов были превращены в пахоту и пастбища. С пиратами, которые опустошали берега Ирландии, он вел четыре кровопролитные войны и во всех одержал победу. В один из дней он почил на острове, расположенном на юг от Ирландии, оставив этому острову в извечное наследство свое имя. Сыновья Немеда, его внуки и правнуки за короткий срок столь приумножились, что от изобилия распространились по всему острову, заселив даже самые отдаленные уголки. Но поскольку «все тяжелее становится вещам, что приумножаются от времени», и за столь короткое время их число так увеличилось, то от внезапных и нежданных событий конец их был куда как более быстрым, чем появление. От постоянных войн с гигантами, которые в те времена во множестве населяли остров, различных болезней и эпидемий большая часть их за короткое время погибла. Оставшиеся же, решив избежать неминуемой угрозы обрушившихся на них бедствий, отправились на кораблях кто в Скифию, а кто в Грецию. Двести семьдесят лет род Немеда владел Ирландией, и двести лет после него она оставалась покинутой (незаселенной).

Следуя череде событий, пять вождей, которые были родными братьями и приходились сыновьями Деле, из числа тех самых потомком Немеда, что обосновались в Греции, приплыли в Ирландию. Обнаружив, что страна пуста, они поделили ее между собой на пять равных частей, главы которых сходились у некоего камня, расположенного в Меди или Меате, неподалеку от замка Киллайре, и камень этот назывался пупом Ирландии, поскольку был помещен в центре и посредине ее земель. Да и Меатом названа эта область Ирландии потому, что расположена прямо в центре (in medio) самого острова. Однако она не принадлежит к числу тех пяти областей Ирландии, о которых мы говорили выше.

О том, как эти пятеро братьев впервые поделили остров на пять областей

Когда эти пятеро братьев, а именно Ганн, Генанн, Сенганн, Рудрайге и Сланга, разделили остров на пять областей, каждый стал владеть своей частью и наделом в Меди, где стоял вышеупомянутый камень. Ведь поскольку эта область с самого начала отличалась прекрасными пастбищами и изобильным плодородием, никто не хотел заполучить ее в единоличное владение.

Время шло, и в короткий срок переменчивой судьбе было угодно распорядиться так, чтобы Сланга стал единоличным правителем всей Ирландии. Поэтому он и называется первым королем Ирландии. Он первым объединил все пять наделов Меди и передал ее королевскому престолу. Поэтому, отделенная от пяти областей и объединенная Слангой, Меат и по сей день сама по себе и не находится во власти ни одной из областей. Со времен Сланги в каждой из пяти областей насчитывается тридцать два «кантареда», а в Меате — только шестнадцать. Всего же в Ирландии дважды восемьдесят и шестнадцать «кантаредов». «Кантаред» — это слово на языках Британии и Ирландии обозначает участок земли, на котором располагается сто поместий. Из рода этих братьев и их потомков девять королей наследовали один другому, однако недолго; и около тридцати лет они правили. Сланга был похоронен в Меате на горе, которая с тех пор носит его имя.

О пятом заселении, а именно о четырех сыновьях короля Миля, прибывших из пределов Испании. И о том, как Зримой и Эбер поделили между собой королевство

После того как народ их был истреблен по большей части и приуменьшился вследствие междоусобных распрей, а главное из-за той войны, которую они с огромными потерями вели с другими отпрысками Немеда, приплывшими из Скифии, из пределов Испании с флотом в шестьдесят кораблей приплыли четверо благородных сыновей короля Миля. И они быстро завоевали весь остров, жители которого не в силах были сопротивляться. По прошествии времени двое из завоевателей, наиболее выдающиеся, а именно Эбер и Эримон, поделили королевство между собою на две равные части. Эримон получил южную половину, а Эбер — северную.