Исландские саги - Сага об Эгиле
Когда Эгиль был готов в путь и подул попутный ветер, он сначала вышел из Вика, а потом поплыл на север вдоль берегов Норвегии и дальше в открытое море. Ветер благоприятствовал ему. Эгиль вошел в Боргарфьорд и направил корабль к берегу, недалеко от своего двора. Он велел перенести товары домой, а корабль вкатить на берег. Потом он отправился домой, и люди встретили его очень радостно. Он провел зиму дома.
LXXVII
К тому времени, когда Эгиль возвратился из своей поездки, весь край был заселен. Первые поселенцы уже все умерли, но их сыновья или внуки еще там жили.
Кетиль Гува приехал в Исландию, когда страна была сильно заселена. Первую зиму он пробыл в Гувускаларе, на полуострове Росмхваланес. Кетиль приехал с запада, из-за моря, из Ирландии. У него было много рабов-ирландцев. Весь полуостров Росмхваланес был тогда уже заселен. Поэтому Кетиль отправился на полуострова к северу оттуда и следующую зиму провел на полуострове Гуфунес, но не поселился там навсегда. Оттуда он поехал на Боргарфьорд и провел там третью зиму, в том месте, которое позднее назвали Гувускалар, на реке Гуве, которая впадает в море там, где он оставил на зиму свой корабль.
Торд, сын Ламби, жил в Ламбастадире. Он был женат, и у него был сын по имени Ламби. Ламби был тогда уже взрослым и высоким и сильным для своих лет. Летом, когда люди поехали на тинг, Ламби поехал тоже. А Кетиль Гува поехал на запад, в Брейдафьорд, поискать там себе жилье. В это время убежали его рабы. Ночью они пришли в Ламбастадир к Торду, подожгли его дом и сожгли Торда и всех его домашних. Они разорили его клеть и растащили драгоценности и товары. Все это они нагрузили на лошадей и потом поехали на полуостров Альфтанес.
На восходе солнца Ламби вернулся домой. Еще ночью он увидел пожар. С ним было несколько человек. Он сразу же поехал догонять рабов. К нему присоединились люди из других дворов. Когда рабы заметили погоню, они пустились бежать и бросили награбленное. Одни убежали в болота, другие бежали вдоль моря, пока не очутились перед фьордом. Тут Ламби со своими спутниками догнал их, и они убили одного, которого звали Кори. С тех пор это место называется Коранес (полуостров Кори). А Скорри, Тормод и Сварт прыгнули в море и поплыли от берега. Тогда Ламби и его спутники взяли лодки и поплыли за ними вдогонку на веслах. Скорри они поймали на Скоррей (острове Скорри) и убили его там. Потом они подплыли к островку Тормодсскер (островку Тормода) и убили там Тормода. Поэтому островок этот так и называется. Они поймали там еще нескольких рабов, и по их именам называются теперь места. Потом Ламби жил в Ламбастадире и был знатным бондом. Он обладал большой силой, но не был буйным человеком. Кетиль Гува поехал на запад, в Брейдафьорд, и поселился в Торскафьорде. По его имени долину назвали Гувудаль, а фьорд – Гувуфьорд. Жену его звали Ири, она была дочерью Гейрмунда Адская Кожа. Их сына звали Вали.
Жил человек по имени Грим. Он был сыном Свертинга. Он жил в Мосфелле, ниже пустоши. Он был богат и знатен родом. Его единоутробную сестру звали Раннвейг, она была женой Тородда, годи в Альфусе. Их сын был законоговоритель Скафти. Грим тоже был позже законоговорителем. Он посватался за Тордис, дочь Торольва, племянницу и падчерицу Эгиля. Эгиль любил Тордис не меньше, чем своих собственных детей. Она была очень красивая женщина. Так как Эгиль знал, что Грим – человек знатный и потому подходящий, чтобы быть ее мужем, они были помолвлены. Тордис выдали замуж за Грима. Эгиль выделил ей тогда ее отцовское наследство. Она поехала к Гриму, и оба они долго жили в Мосфелле.
LXXVIII
Жил человек по имени Олав.[85] Отцом его был Хаскульд, сын Колля из Долин, а матерью Мелькорка, дочь ирландского короля Мюркьяртана. Олав жил в Хьярдархольте, в долине Лаксдаль на Брейдафьорде. Олав был очень богат и красив собой. Это был очень достойный человек. Олав посватался за Торгерд, дочь Эгиля. Торгерд была девушка красивая, рослая, умная и очень гордая, но всегда спокойная и покладистая. Эгиль хорошо знал, кто такой Олав, и понимал, что он достойный жених. Поэтому Торгерд выдали замуж за Олава. Она поехала с ним в Хьярдархольт. Их детей звали Кьяртан, Торберг, Халльдор, Стейндор, Турид, Торбьярг, Бергтора. Бергтора была женою годи Торхалля, сына Одди. Торбьярг была сначала женой Асгейра, сына Кнатта, потом – Вермунда, сына Торгрима. Турид была замужем за Гудмундом, сыном Сальмунда, и у них были сыновья Халль и Барди Убийца. Оцур, сын Эйвинда, брат Тородда из Альфуса, получил в жены дочь Эгиля, Беру.
Бадвар, сын Эгиля, был тогда в расцвете юности. Это был многообещающий юноша, красивый собою, рослый и сильный, такой, каким были в его годы и Эгиль и Торольв. Эгиль очень любил его, и Бадвар тоже был очень привязан к нему. Однажды летом в реку Хвиту вошел корабль, и там был большой торг. Эгиль купил там много лесу и велел отвезти его на корабле домой. Его люди отплыли на корабле с восемью скамьями для гребцов, который был у Эгиля.
Случилось так, что Бадвар попросил их взять и его с собой, и они согласились. Так он поплыл с ними к устью реки Хвиты. Их было шестеро на судне с восемью скамьями для гребцов. Они собрались плыть домой, но им мешал вечерний прилив, и так как им пришлось пережидать его, они отправились только поздно вечером. Тут поднялся очень сильный юго-западный ветер, а отливное течение шло ему навстречу. Вода бурлила во фьорде, как это часто бывает там. В конце концов корабль затонул, и все они погибли.
На другой день волны прибили их тела к берегу, и тело Бадвара оказалось у мыса Эйнарснес. Другие тела отнесло на юг фьорда, и туда же прибило корабль. Его нашли у скалы Рейкьярхамар.
Эгиль узнал о случившемся в тот же день и сразу поехал разыскивать тело сына. Он нашел его на берегу. Эгиль поднял его, положил перед собой и так поехал на мыс Дигранес к могильному холму Скаллагрима. Он велел раскопать холм и положил Бадвара рядом со Скаллагримом. После этого холм был опять засыпан, но не раньше, чем день склонился к вечеру.
Потом Эгиль уехал домой, в Борг. И когда он вернулся, то пошел сразу в каморку, где он обычно спал. Он лег и задвинул засов. Никто не смел заговорить с ним. Еще рассказывают, что когда Бадвара хоронили, Эгиль был одет так: чулки плотно облегали его ноги, на нем была красная матерчатая одежда, узкая в верхней части и зашнурованная сбоку. И люди рассказывают, что он так глубоко вздохнул, что одежда на нем лопнула и чулки тоже.
Эгиль не отпер двери своей каморки и на другой день и не принимал ни еды, ни питья. Так пролежал он весь день и следующую ночь. Никто не смел заговорить с ним.
А на третье утро, когда рассвело, Асгерд велела одному человеку сесть на коня – тот помчался во весь опор на запад, в Хьярдархольт, – и рассказать обо всем, что случилось, Торгерд. Было после полудня, когда он приехал туда. Посланный сказал также, что Асгерд просит ее как можно скорее приехать в Борг.
Торгерд велела сразу же седлать коня, и с ней поехали двое человек. Они скакали весь вечер и всю ночь, пока не прибыли в Борг. Торгерд сразу вошла в дом. Асгерд поздоровалась с ней и спросила, ужинала ли она. Торгерд громко ответила:
– Я не ужинала и не буду ужинать, пока не попаду к Фрее.[86] Я намерена последовать примеру моего отца, я не хочу пережить его и брата.
Она подошла к спальной каморке и крикнула:
– Отец, отопри! Я хочу, чтоб мы оба отправились одним путем.
Эгиль отодвинул засов. Тогда Торгерд вошла и задвинула засов снова. Она легла на другое ложе, которое там было. Тогда Эгиль сказал:
– Это хорошо, дочь, что ты хочешь последовать за отцом. Большую любовь выказала ты мне. Что за смысл жить мне дольше с таким горем?
Они молчали некоторое время. Потом Эгиль спросил: – Что это, дочка? Ты что-то жуешь?
– Я жую водоросль,[87] – сказала она, – потому что, думаю, мне станет хуже от нее. Иначе, боюсь, я проживу слишком долго.
– А разве она вредна? – спросил Эгиль.
– Да, очень, – отвечала она. – Хочешь попробовать?
– Что ж! – сказал Эгиль.
Спустя некоторое время она крикнула, чтобы ей принесли пить. Ей принесли воды. Тогда Эгиль сказал:
– Это всегда так. Когда поешь водоросли, хочется пить без конца.
– Хочешь попить, отец? – спрашивает Торгерд.
Он взял рог с питьем и сделал большой глоток. Торгерд сказала:
– Нас обманули, это молоко.
Тогда Эгиль впился зубами в рог, откусил кусок и бросил рог на землю. А Торгерд сказала:
– Что ж нам теперь делать? Наш замысел расстроился. Я все же хотела бы, отец, продлить нашу жизнь, чтобы ты мог сочинить поминальную песнь Бадвару. А я бы вырезала ее рунами на дереве.[88] А потом давай умрем, если нам покажется, что так надо. Твой сын Торстейн вряд ли сочинит поминальную песнь Бадвару, а ведь не подобает оставлять его без посмертной почести, потому что я думаю, что из нас двоих ни один не будет сидеть на его тризне.
Эгиль сказал, что и в самом деле едва ли можно надеяться на то, что Торстейн сумеет сочинить песнь Бадвару, даже если попытается.
