Путешествие трех королевичей Серендипских - Автор Неизвестен
* * *
К Берамо уже вполне вернулось прежнее его здоровье, и, когда закончил шестой рассказчик, он приказал своему мажордому, чтобы на следующее утро, в воскресенье, в ранний час весь его двор, облаченный в золотое платье, отправился в седьмой дворец, который был разубран золотом[25]. Бароны выслушали приказание владыки, и каждый поспешил повиноваться. Сам он, бывший в великом удивлении от того, что приключилось из-за жестокого и нечестивого приговора, вынесенного Феристено свирепым тираном, как только забрезжил новый рассвет, сев на коня, ибо совершенно выздоровел и не имел больше нужды путешествовать в паланкине, в третьем часу дня прибыл в седьмой дворец. Спешившись, он был встречен девушкой, что там обреталась, и, проведя с нею много времени в отрадных беседах и подкрепившись самыми изысканными яствами, велел последнему рассказчику начинать. А тот, находившийся неподалеку от особы властелина, внял приказу и, первым делом почтительно поклонившись, молвил так:
* * *
– Сир, я полагаю, прежние рассказчики повествовали о том, что приключилось с другими людьми, я же, напротив, расскажу вам о вещах, произошедших не с кем-нибудь другим, но со мною самим.
В краю моем, что зовется Кимо, в число прочих искусств, коим люди обыкновенно учат детей, редко кто не включает музыку; посему в этом ремесле там обретается много отменных искусников. И так как отец мой, хотя и жил в скудости, охотно тратил свои доходы на то, чтобы сделать меня равным в мастерстве моим сверстникам, в детстве я так прилежно учился музыке, что далеко превзошел всех сотоварищей. Видя, что в моем городе игра на лютне высоко ценится, и вложив в это всю свою душу, в короткое время я, изо дня в день все больше продвигаясь, превзошел всех отменным мастерством. Наставляя в этом искусстве многих из моего города, а также тех, кто приходил учиться из соседних краев, я зарабатывал большие деньги.
В ту пору случилось, что в нашем городе объявился старый купец, приведший с собой девушку, которая так превосходно играла на лютне, что в этом ремесле ей не нашлось бы равного в целом свете. Молва о том разлилась по городу и дошла до слуха владыки, который, будучи большим любителем музыки, велел старому купцу прийти к нему и, расспросив о качествах девушки, любезно просил привесть ее пред его очи. Купец на то отвечал, что эту девушку, по редким ее качествам, он почитает как дочь, и так как она решила вечно жить в целомудрии, он водворил ее в комнате, где ходят за нею четыре служанки, затем что она не желает выходить оттуда, проводя весь день в молитвах и упражнениях добродетели. Посему он смиренно просил, чтобы король, если хочет слышать ее игру, оказал ему милость отправиться в ее покои, ибо там он сможет оценить превосходное ее искусство к ее удовольствию и с полным удобством. Владыка, услышав, отчего девушку трудно вывести из дому, решил по наступлении ночи отправиться к купцу в сопровождении лишь одного дворянина.
Когда государь туда прибыл, то, войдя в комнату девушки и увидев красоту ее и скромность, пламенно в нее влюбился; он просил ее, чтобы удостоила показать ему свое искусство, она же, повинуясь слову владыки, взяла лютню в руки и начала играть столь сладостно, что он, обратясь к купцу, признался, что не слышал никого, кто бы хотя близко подошел к такому совершенству. Он просил, чтобы еще раз позволила ему послушать, и она, скорая в исполнении, взяла лютню в руки и играла так приятно, что владыка, прежде чем уйти, пылко влюбившись в ее искусство, подарил ей драгоценнейшее украшение и, много благодарив ее и купца за оказанную любезность, вернулся в свои покои.
Когда молва о великом превосходстве девушки в этом ремесле разнеслась по всему городу, я в скором времени потерял уважение и славу, которыми пользовался в прошлом, и ученики меня покинули. Безмерно этим опечаленный, ибо лишился обильных доходов, которые добывал этим занятием, я однажды отправился в жилье купца и, завязав с ним беседу, объявил о великом уроне, который он мне нанес, прибыв сюда вместе с девушкой. Я просил его, коли по ее вине я оказался в таком печальном положении, пусть он хотя бы позволит мне послушать ее игру. Он вошел к девушке и известил ее о моем желании; как я был уже в преклонных летах, то легко был допущен ее слушать; и едва оказался перед нею, то, видя несравненную ее красоту, помыслил, что и в музыке она должна превосходить и меня, и всякого другого. Желая в том убедиться, я любезно ее просил, чтобы, взяв лютню в руки, удостоила явить мне свое мастерство; она же, с готовностью исполнив просьбу, дала мне услышать мелодию столь сладостную, что, по моему суждению, в целом свете не найдется ничего, способного с ней сравниться. Пламенно влюбившись в столь превосходное искусство, я смиренно просил ее и купца, чтобы они, так как я уже стар, удостоили взять меня в услужение, ибо я, ввиду редких ее качеств, никогда не устану служить верно и усердно.
Они выслушали меня благосклонно, и купец приставил меня следить за всем потребным для покоев, где жила девушка; я непрестанно старался усердной службой снискать ее милость и через несколько дней увидел, что она любит и чтит меня как родного отца. В сей отрадной службе совершенно забыв о претерпенном мною ущербе и ведя спокойную и счастливую жизнь, я приметил, что, играя на лютне, она всякий раз испускала глубокие вздохи; уверенный, что причиною им любовь, я решил однажды спросить ее о том. Три месяца я ждал удобного случая, и вот, когда она беседовала со мною о различных природных происшествиях и о несчастном положении смертных, я сказал:
– Госпожа, да не затруднит вас открыть мне причину столь тяжелых вздохов, какие я постоянно от вас слышу, ибо, будучи человеком преклонных лет и некоторой опытности, я, возможно, умел бы найти средство против вашей скорби. А если покажется вам дерзостной эта моя просьба, единственная причина которой – почтение к вам, я смиренно прошу меня простить.
Когда я кончил свои речи, девушка начала плакать и промолвила:
– Дражайший отец, с тех пор как вы посвятили себя тому, чтобы служить нам, я по многим приметам знаю, что вы неизменно нежно меня любите, как настоящую дочь, и во всяком деле являете верность и усердие, а потому расскажу о причине моих слез. А так как я не хочу, чтобы она открылась кому-нибудь другому, любезно прошу вас сохранить ее в тайне и, если можно, найти какое-нибудь исцеление великому моему страданию. Итак, вы должны знать, что я оказалась десяти лет от роду на попечении преступного и злонравного короля, моего дяди (ибо родители мои умерли, когда я была еще в пеленках), а так как я получала великое удовольствие от музыки и по летам моим никто не превосходил меня в том искусстве, дядя продал меня одному богатому купцу. Тот пять лет водил меня с собою по разным областям мира, заставлял играть для многих господ и зарабатывал моим искусством много денег. Случилось так, что, отправившись в далекий край ко двору одного великого государя со своим товаром, он заставлял меня играть для многих его баронов. Богато меня одарив, они возвестили о моем мастерстве государю, который, будучи большим любителем музыки, просил моего хозяина привести меня к его двору. Взяв в руки лютню и начав играть, я приметила, что государь получал великое удовольствие от моего искусства. Получив от него в дар прекрасное украшение, я вернулась вместе с хозяином в наше жилье. В тот же день государь известил моего хозяина, что заплатит любые деньги, лишь бы он согласился отдать меня, и тот, получив огромное состояние, продал меня и вернулся в свои края богачом. Государь тотчас велел одеть меня в богатое и драгоценное платье, а в скором времени воспылал такою ко мне любовью, что я, хотя была рабыней, привыкла просить у него что угодно. Так как, однако, фортуна не имеет обыкновения выказывать смертным слишком долгую приязнь и благосклонность, случилось однажды, когда он
