Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис
137
Old Gentleman – псевдоним Александра Валентиновича Амфитеатрова (1862–1938) – прозаика, публициста, фельетониста, литературного и театрального критика, драматурга, поэта-сатирика.
138
Огонь горит; он будет гореть, пока не догорят дрова. – Прим. ред.
139
Парамо. De Origine et Progressu Sanctæ Inquisitionis. С. 588. — Здесь и далее, если не указано иное, прим. автора.
140
Я не желаю воевать, мое служение – Господу! (лат.) – Прим. перев.
141
Враги государства (лат.). – Прим. перев.
142
Набожный, благочестивый (лат.). – Прим. ред.
143
Возможно, преобладавшие в III в. изображения Спасителя повлияли на то, что она сочла это действие уместным. Дело в том, что в ту эпоху, и еще примерно 300 лет после нее, эти изображения были воплощением греческих представлений о божественном: на них Христос был юношей, обладавшим великолепной грацией и красотой, и они по большей части основывались на представлениях об Орфее. На одном из дошедших до нас изображений мы видим его безбородым юношей, сидящим на горе и держащим в руках инструмент, которым он очаровывает диких зверей, собравшихся у подножия. На другом изображении из катакомб (оно включено в иллюстрации к «Руководству по христианской греческой и латинской иконографии» Дидрона), представляющем Христа в образе доброго пастыря, мы видим сильного юношу без бороды и с короткими волосами, в тунике до колен; левой рукой он придерживает ягненка, лежащего у него на плечах, а в правой держит свирель.
То, что подобные изображения воспринимались Отцами Церкви не как портреты, а лишь как идеализированные представления, становится ясно из споров, возникших во II в. (и продолжавшихся в XVIII в.) на тему внешности Христа. Святой Иустин считал, что Христос, дабы сделать свое самопожертвование более трогательным, должен был принять самое смиренное из человеческих обличий; святой Кирилл, также придерживавшийся этого мнения, бескомпромиссно объявил его «уродливейшим из сынов человеческих». Однако прочие, проникнувшиеся древнегреческими представлениями о том, что красота сама по себе является признаком божественности, протестовали: «Если Он не красив, значит, Он – не Бог».
Св. Августин официально утверждает, что в его время (в IV в.) не существовало знания о том, каковы были черты Спасителя или Его Матери. «Nam et ipsius Dominicæ facies carnis, innumerabilium cogitationum diversitate variatur et fingitur, quæ tamen una erat, quæcumque erat… Neque enim novimus faciem Virginis Mariæ. Nec novimus omnino, nec credimus» («О Троице», книга VIII). («Ведь даже внешность Самого Господа во плоти в бесчисленных представлениях воображается различным образом, и все же она одна, каковой бы она ни была… Ибо мы не знаем внешности Девы Марии… Но мы как не знаем, так и не верим в то, была ли та внешность Марии такой, какой она представилась, когда мы о ней говорили или воображали» (перевод А. А. Тащиан). – Прим. перев.).
Следовательно, ясно, что во времена св. Августина не были известны два чудесных портрета – Плат Вероники с изображением лица Христа, хранящийся в соборе Святого Петра в Риме, и еще один портрет схожего происхождения, о котором говорят, что сам Христос сотворил отпечаток своего лица на ткани и отправил его царю Абгару V (так в VIII в. рассказывал святой Иоанн Дамаскин). Чтобы сохранить лик, Абгар приказал наклеить ткань на дерево, и в таком виде изображение попало в Константинополь, а затем в Рим, где, как говорят, оно до сих пор хранится как сокровище в церкви Сан-Сильвестро-ин-Капите.
Эти портреты, а также письмо, которое, как утверждают, было написано римскому сенату Лентулом (он был проконсулом Иудеи до Ирода) и являлось подделкой для борьбы с отвратительной теорией, будто Христос был уродливым калекой («sine decore et specie» – лат. «без красоты и прелести». – Прим. перев.), дают нам материал о тех изображениях, с которыми мы знакомы и сегодня. В письме содержится следующее описание:
«В это время явился человек, доныне живущий и наделенный огромной силой. Имя его Иисус Христос. Его ученики называют его Сыном Божьим, прочие же считают его великим пророком… Он высок, держится сурово и властно, так что смотреть на него означает и любить его, и страшиться. Волосы на его голове винного цвета; до ушей они прямые и тусклые, а от ушей до плеч – вьющиеся и блестящие; ниже плеч они спадают на спину и разделены надвое, как принято у назареев. Лоб у него ровный и чистый, лицо без изъянов, слегка загорелое; выражение его мягкое и доброе. Нос и рот совершенной красоты, борода густая, раздвоенная, того же цвета, что и волосы. Глаза голубые и очень яркие. Лицо его несет на себе печать чудесной благодати и величия. Никто никогда не видел его смеющимся – скорее плачущим. У него прямая осанка, длинные кисти и красивые руки. Говорит он серьезно и веско, не тратя много слов. Он самый прекрасный из сынов человеческих (Pulcherrimus vultu inter homines satos)».
Однако ясно, что до IV–V вв. не было известно об упоминаниях этого описания или чудотворных портретов – все это время Христа изображали гибким безбородым юношей. Несомненно, именно эти изображения вдохновили Микеланджело на образ Христа в «Страшном суде», столь необычный и поразительный для современного взгляда.
Точно так же не существовало и портретов Девы Марии; достоверно установлено, что они появились лишь после Эфесского собора и что около семи картин, приписываемых святому Луке (четыре из которых находятся в Риме), являются работами флорентийского художника XI в. по имени Лука.
Говоря на эту тему, можно добавить, что распятие как символ христианства появилось лишь в VII в., когда его утвердил Пято-шестой (Трулльский) собор в Константинополе. Первоначальное предназначение креста делало более раннее его принятие опасным или даже невозможным, поскольку в качестве привычной римлянам виселицы он непременно вызвал бы насмешки и презрение людей.
Другую информацию на эту тему вы можете найти у Эмери-Давида в его «Истории живописи», в «Руководстве по христианской греческой и латинской иконографии» А. Н. Дидрона и в «Истории капеллы Санкта-Санкторум» Марангони.
144
Терентинские игры, устраивавшиеся на Марсовом поле и знаменовавшие смену эпох. – Прим. перев.
145
IX книга Кодекса Феодосия.
146
Ибо что хуже – смерть души или свобода заблуждаться? (лат.) – Прим. перев.
147
Epist. CLXVI
148
История возникновения и влияния рационализма в Европе. Т. II. С. 8.
149
