Мир Данте. Том второй (малые произведения) - Алигьери Данте
Иолай хитроумный. — Идентифицируется с Гвидо Новелло да Полента, правителем Равенны. Он, по-видимому, противился поездке Данте в Болонью. Как известно, Гвидо да Полента, возложивший лавровый венок на чело умершего Данте и похоронивший его с почестями, был гвельфом. Весною 1322 г. Гвидо Новелло был выбран капитаном Болоньи и немедленно туда отправился. Можно предположить, что последние три стиха были дописаны сыновьями и друзьями Данте после его смерти и что Гвидо Новелло отвез последнюю ответную эклогу Данте в Болонью.
1320
Кардиналу Пикколо да Прато
Мы считаем, что письмо это не принадлежит Данте, прежде всего потому, что в марте 1304 г. и летом того же года Данте не был более в войске Белых флорентийских гвельфов. В конце 1303 г. он покинул Тоскану и навсегда порвал с партией Белых. Обыкновенно считается, что письмо составлено в XIV в. Весьма возможно, что оно исторически подлинно, но нет никаких доказательств участия в его написании Данте, кроме указания Леонардо Бруни (XV в.), который писал, что Белые в 1304 г. собрались в Ареццо и выбрали своим предводителем графа Александра (Алессандро) да Ромена и совет из 12 мужей, среди которых был Данте. На самом деле капитаном Белых был не Алессандро, а Агинульфо да Ромена. Аргументы в пользу авторства Данте, которые приводятся учеными еще с конца прошлого века, остаются неубедительными. Основные из них: Данте был патриот (как будто остальные Белые гвельфы не были патриотами); он лучше всех владел пером (в действительности многие нотариусы, политические деятели и духовные лица, изгнанные из Флоренции, по-латыни, несомненно, писали лучше, чем Данте). Белый гвельф, автор письма к кардиналу Николаю, епископу Остии, нам неизвестен. Заметим, что атрибуция письма Данте не единственная историческая ошибка известного гуманиста Леонардо Бруни.
1321
Владыка Николай — Кардинал Никколо да Прато — епископ Остии и Веллетри; был послан папой Бенедиктом XI легатом и примирителем в Тоскану и Романью в январе 1304 г. О нем весьма похвально отзывается Джованни Виллани в своей «Хронике» (VIII, 69), хотя отмечает, что кардинал Никколо имел семейную склонность к гибеллинам и поэтому относился с сочувствием к флорентийским изгнанникам. Он вступил в переговоры о мире с Черными гвельфами, завладевшими Флоренцией, а также с Белыми, которые в это время находились в рассеянии по всей Тоскане, в Форли и в Болонье. Изгнанники чрезвычайно обрадовались этой миссии кардинала, но Черные во Флоренции, основываясь на поддельных письмах, обвинили Никколо в лицеприятии и сорвали переговоры. В июне 1304 г. кардинал оставил Флоренцию, наложив на город интердикт (церковное отлучение).
1322
Тревиджанская Марка — Марка Тревизо — область на северо-востоке от Венеции.
1323
Капитан Александр (Алессандро) — Вернее, Агинольфо (см. примеч. к след. письму).
1324
Как бы в сновидении... — Топос (общее место) средневековой риторики.
1325
Брат Л. — Лицо неизвестное, очевидно монах.
1326
Оросить безмятежным спокойствием... — Маньеристическое выражение. В письме таких выражений несколько, как, например, «справедливые стрелы нашего сомнения». Подобные приемы стилизованной прозы рекомендуются в риториках XIII в.
1327
Графам да Ромена
Это письмо, адресованное племянникам покойного графа Алессандро (Александра) да Ромена, Оберто и Гвидо, написано не Данте. В подлинности письма сомневаются почти все дантологи, хотя по традиции его печатают вместе с подлинными произведениями автора «Божественной Комедии» (в издании дантовского общества 1921 г., 1960 г., и более новых).
Сокращенный инициал А. оригинала был ошибочно раскрыт как Алессандро да Ромена вместо Агинольфо, действительно бывшего капитаном Белых гвельфов и одержавшего 3 ноября 1303 г. победу над Черными. Можно предположить, что письмо было составлено после того, как стала известна первая часть «Божественной Комедии», где в песни XXX Данте осудил на адские муки графа Алессандро и его брата Агинольфо за то, что при помощи алхимика маэстро Адамо они изготовляли фальшивые монеты и сбывали поддельные флорентийские флорины по всей Тоскане. Фальсификатор поставил себе задачей доказать, что Данте был в великолепных отношениях с покойным графом Алессандро, душу которого он поместил «в вышние небеса над самыми звездами».
1328
...Был моим господином... — Нет никаких данных о том, что флорентийский приор Данте Алигьери был слугою графа Алессандро.
1329
И о чем еще говорил его героический герб, как не о том, что «мы являем бич — изгонитель пороков»? — Эта фраза и последующие, в стиле геральдического маньеризма, означают, что знаки на гербе графа свидетельствуют о том, что он наказывал пороки и любил добродетель.
1330
...Я, несчастный изгнанник, незаслуженно выдворенный из отечества... — Фраза «выдворенный из отечества» могла быть дантовской.
1331
...Лишив меня даже лошадей... — Очень скоро после изгнания из Флоренции Белые обратились к ростовщикам, которыми кишели Ареццо и Сьена. Они пользовались также покровительством и крупных феодалов — гибеллинов. Рассказ о бедности изгнанников кажется преувеличенным.
1332
Это письмо сохранилось в единственном, Лаврентианском кодексе 29, который содержит также письмо к итальянским кардиналам и к флорентийскому другу. Все три письма написаны рукою Боккаччо. Письмо Данте являлось ответом на сонет Чино да Пистойя «О новой даме речь ведет опять...» 53 (XCIV). Данте сопровождал письмо сонетом: «Амор давно со мною пребывает...» 56 (CXI). Так как Чино называется «изгнанником», то письмо возникло до 1306 г., когда поэт из Пистойи смог возвратиться в свое отечество.
1333
...Каллиопейской речью. — Имя Каллиопеи употреблено собирательно, как имя всех муз (ср.: Овидий, «Тристин» II, 508).
1334
...Окончательное же суждение по этому поводу постарайся вывести сам. — Данте высказывает теорию любви, которая гораздо ближе к провансальской куртуазии, чем к «сладостному новому стилю». Быть может, это объясняется тем куртуазным окружением, которое он встретил в замках Маласпина, где сильны были воспоминания о провансальских трубадурах, гостивших при дворе маркизов в XIII в. Письмо, несомненно, тесно связано с перепискою в стихах Данте и Чино (см. сонеты 53—60 этого издания) и свидетельствует о кризисе в творчестве Данте, который оставил морально-философские канцоны и поучения «Пира» для цикла стихов, гораздо
