Иоаннида, или О Ливийской войне - Флавий Кресконий Корипп
Затем следовал Мартирий[86], вместе и храбрый, и мудрый в совете. Он растянул свои войска по широкой равнине и командовал союзниками, как храбрый военачальник. С ним против плотных рядов врага ехал Маркиан, которому было уготовано смешать потоки крови баркейцев с собственной. Не отсутствовал и Сенатор[87], человек, отмеченный знаменитым родством; он ехал верхом, на него было приятно смотреть, и вообще он оказался счастливее своего товарища в полированных доспехах.
За ними со своим толпящимся отрядом ехал союзник Куцина, ведший силы под знаменем массилов. Одаренный спокойным характером и латинской сдержанностью, он был римлянином по духу, и был недалек от того, чтобы быть им и по крови. Ни Адонис, возлюбленный Венеры, ни храбрый Ахилл не могли сравняться с ним в силе или в использовании дротика.
На другом, сверкающем левом фланге, командир Иоанн, тезка главнокомандующего, но старше его летами, ехал галопом вперед. Он сочетал в себе бодрость старца и доблесть юноши, и с этими двумя [достоинствами] этот великий воин мог, изрядно потрудясь, сокрушить врага. Пегая лошадь – частью черная, но с белыми пятнами – везла его. Гордая, украшенная своим золотом и драгоценностями, она грызла удила и быстро носилась взад-вперед по полю, в то время как сам полководец, строгий командир подразделений, появляясь в разных местах, подбадривал своих товарищей в их решимости идти [на бой].
Рядом неутомимый Фронимут двинул свои войска, вознеся знамена, и выстроил их вместе с союзниками на равнине. Хотя сам он превосходил всех вокруг, сияя своим шлемом и гребнем и блистая неожиданным великолепием стали, возвышаясь над всеми, он ловил и отражал лучи и сияние солнца, и тоже находился под защитой плотных рядов отряда, шедшего вокруг него со всех сторон, сверкая щитами и шлемами.
Далее Маркентий увещевал войска идти вперед. Получив его приказ, они рядами разошлись здесь и там по широкой равнине. Золотой шлем, укрепленный бронзой и тяжелый от гребня, покрывал его песчаного цвета волосы, а на его гигантских плечах красовался сверкающий пластинчатый доспех. Его лошадь гарцевала высоким шагом, а сам воин вез на бедре оружие – колчан и звенящий лук. Опоясанный ими, он посылал свои медные стрелы в бой, а его знамена защищала верная стена грозных младших командиров. На той же стороне стоял Либерат, человек, известный [доблестью] длинного копья, в то время как на другой занял свое место красавец Улитан[88], вооруженный множеством оружия, воин, прекрасно обращавшийся с дротиком и не менее быстро – с кривым луком.
Ифиздайя был следующим, вождь и отец своего племени, предводитель, прекрасно знающий, как поворотить лошадь крепкими удилами[89]. Дикие люди следовали за ним, и его сотоварищем был его сын, Битиптен. Это племя было довольно многочисленным и обладало духом доблести. Их могучий вождь остался верен своему обещанию, и его любили воины, их командиры и наш главнокомандующий. Его выдающийся сын, храбро поднявший оружие, был не худшим бойцом, чем его отец, и мог [по скорости] соперничать своими дротиками даже с тонкими стрелами, которые спускают со своих тетив персы.
Командир Тарасий привел в движение свои высокие знамена и выстроил свои пестрые войска с разнообразным вооружением в линию перед пехотой. Командуя, [сидя] верхом на коне, он разделил участки поля боя между подразделениями и выстроил их в готовности к атаке, приказав сомкнуть щиты. В таком виде его отряды образовали длинную линию на равнине и сверкали, стоя щитом ко щиту. Тела людей были скрыты, словно за прочной стеной. Были видны только их боевые топоры и верхушки шлемов, чьи острия и гребни сверкали из-за щитов. Само поле боя казалось медным от поднятых копий, а прозрачный воздух вокруг них был наполнен ужасом.
Так наш исполненный отеческих чувств полководец Иоанн, могучий воин, выстроил фланги войска к битве и вознес знамена в его середине. Организуя всю армию и уравновешивая ряды каждого подразделения, он ехал посередине, как и следует полководцу, чтобы руководить ходом битвы, командуя всем войском в целом, и в то же время, как пристало дерзкому стратегу, приводить в движение те или иные [отдельные] подразделения [по мере надобности]. Так бык, когда его дразнят, внимательно приглядывается, [водя глазами из стороны в сторону], высматривая, в какое место поразить недруга. Наваливаясь на одну сторону, он откатывается вправо и затем тут же угрожает [тому, что] слева, умножая таким образом наносимые им своими рогами раны. Его рога колют, подчиняясь указанию глаз. Так же и наш главнокомандующий, оперируя равными подразделениями войска, посылает сотоварищей в бой. Так же искусные пальцы музыканта ударяют по клавишам органа[90]. Когда он нажимает их, трубы звучат под давлением воздуха, и ни высокие ноты, ни басы не начнут звучать, пока музыкант не выберет мелодию и не начнет нажимать клавиши. Так же точно, по приказу главнокомандующего, вся боевая линия пришла в движение и создала [нужный] строй под отдельными знаменами.
(ст. 583—644)
Рядом с ним был Рицинарий, блистая оружием, и развертывал свои подразделения с той же заботой. Он выполнял планы, которые выпестовал до совершенства в уме, но всегда был скромен. Он был великодушен, вежлив, мудр, храбр, ни в чем не виновен и могуч в оружии, победитель на войне и служитель мира. Он действительно был смиренен в сердце, что так любит Христос, благороден в преданности и достоин быстро исполнять команды своего полководца. Ибо не природа, наш общий родитель, соединяет столь многое в теле при единственной жизни души, но [это суть] знаки величайшей благодати и милости: целомудренная любовь, преданность, доброта, мудрость и доблесть. Преисполненный такой благодати и сверкая доспехами, Рицинарий ехал меж рядов [воинов] в середине войска, спокойно говорил с товарищами и давал им инструкции.
Вражеская армия изумилась, глядя, как храбрый герой Иоанн расставлял в порядок знамена, уже осененные везением просто в силу выгодности занятой ими позиции. Но в ночное время Иерна, большой вождь в этой войне, почувствовал беспокойство и окружил свой лагерь восемью рядами верблюдов. Затем он связал меж собой весь скот, искусно привязывая рог к рогу шестью петлями. Затем коварный хитрый негодяй приготовил петли-ловушки везде по бездорожному пространству, так, чтобы мавры могли
