Питер Акройд - Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера
И вот, в тот самый день, в святое воскресенье, Абсолон вышел со своим кадилом и, проходя между рядами, старался направлять кадило в сторону приходских дам.
Он мог бы направить в их сторону и кое-что другое. Он оглядывал их всех очень внимательно сквозь клубы ароматного дыма – и тут заметил жену плотника. О! На нее он мог бы глядеть день-деньской. Она была так мила, так хороша, так… так соблазнительна. Да, я бы сказал – если б она была мышью, а он котом, то, не раздумывая, бросился бы на нее. Он стал бы тем котом, которому достались сливки. Он так влюбился в нее и теперь так томился желанием, что, проходя с чашей для подаяния, не хотел брать ни пенни от других молодых женщин. Из вежливости – так он говорил. А я думаю, он был потрясен. Прошу прощения…
Тут Мельник умолк – ему захотелось отхлебнуть еще эля. Он поднес флягу к губам и чуть не подавился. Звуки кашля и отрыжки, которые он издавал, были отвратительны. Но потом он возобновил свой рассказ:
– В ту ночь при свете полной луны Абсолон взял гитару; он решил бодрствовать всю ночь напролет ради своей любви. И вот, он слонялся по улицам, томясь любовным желанием, и наконец явился к дому плотника. Перед самым рассветом, когда запели петухи, он встал под одним из створных окошек. И начал тихонько играть на гитаре и петь под ее звуки:
«О, милая госпожа, окажите такую любезность, смилуйтесь надо мной!»
Но от его пения проснулся плотник и толкнул жену, лежавшую рядом.
«Алисон! – сказал он. – Проснись! Слышишь голос Абсолона? Он поет прямо у нас под окнами».
А она только и ответила:
«Да, Джон, слышу. Слышу – это он».
Ну, как вы можете сами догадаться, все пошло своим чередом. Абсолон, незадачливый поклонник, грустит пуще прежнего. Он бесцельно проводит дни и не спит ночами. Он беспрестанно расчесывает волосы и смотрится в зеркало. Он шлет Алисон записочки через посредников и своден. Он клянется верно служить ей. Он поет ей песни, выводя трели, будто соловей. Он присылает ей пряное вино, мед и эль; он даже предлагает ей деньги, чтобы она тратила их в городе как пожелает. Ведь некоторых женщин можно завоевать деньгами – точно так же, как других можно растрогать добротой, а иных – взять силой. Все зависит от обстоятельств.
Случилось даже, что он – желая показать свою актерскую ловкость – согласился сыграть роль Ирода в мистерии. Но много ли было проку от всех его стараний? Ведь Алисон любила другого. Нет, не плотника. Конечно, мужа она любить не могла. Она любила студента, своего жильца, Николаса. А Абсолон лишь тратил время даром. Она лишь смеялась над ним. Она превратила его в ручную обезьянку – и потешалась над его ужимками. Да, верно говорит пословица: «Кто ближе – тот милее. С глаз долой – из сердца вон». Живчик Николас жил с ней под одной крышей, а потерявший рассудок бедняга Абсолон – на другом конце города. Можно сказать, Николас перешел ему дорогу. Что ж, удачи тебе, молодец школяр, а Абсолон пускай себе скулит. Увы!
И вот однажды в субботу плотник снова отправился в аббатство Осней. Алисон и Николас воспользовались его отсутствием, чтобы посовещаться. Вот что они замыслили. Николас придумает какую-нибудь хитрую уловку, чтобы облапошить ревнивого старого хрыча; если она удастся, то Алисон будет всю ночь нежиться в его объятьях. Они оба страстно хотели этого. И вот, без лишнего промедления, Николас покинул ее, а в свою чердачную каморку унес на подносе столько мяса и питья, чтобы ему хватило дня на два. Если плотник будет спрашивать про него – Алисон должна отвечать, что знать не знает, где он. Что она его не видала и не слыхала. Да уж не захворал ли он – служанка звала его, а он никак не отзывался.
И всю субботу стояла тишина. Николас затаился, как мышь, в своей комнатке, ел там, пил и занимался, чем хотел. Я уж не знаю чем. И так продолжалось до вечера воскресенья. К той поре старый плотник уже немного всполошился – уж не заболел ли его жилец? Вдруг это белая смерть?
«Боюсь я, – сказал он. – Святыми костями клянусь! Что-то не так с Николасом. Не попусти Господь ему внезапно помереть! В каком злом мире мы живем. Тут сегодня одного в церковь отпевать понесли, а еще в прошлый понедельник я видел его за работой».
И он позвал мальчишку-слугу, Робина.
«Ступай наверх, – велел он ему, – и покричи у студентовой двери. Если хочешь, камешком постучи. Узнай, что с ним. А потом возвращайся и все мне расскажи».
Мальчишка охотно взбежал вверх по лестнице и остановился у двери Николаса. А потом принялся барабанить в дверь как сумасшедший и громким голосом кричать:
«Эй! Где вы, мастер Николас? Чего вы спите день-деньской? Куда это годится!»
Но зря он только горло надрывал. Ответа не последовало. Однако мальчишка знал, что там в плинтусе есть дырка, через которую ходит кошка. И вот он опустился на колени и через этот лаз заглянул внутрь. И что же, вы думаете, он там увидал? Николас неподвижно сидел на кровати с разинутым ртом и глазел в потолок. Как будто помешался от новолуния.
И Робин взволнованно побежал вниз, чтобы поскорее доложить плотнику странную новость. Старик перекрестился и проговорил:
«Клянусь покровительницей Оксфорда, святой Фридесвидой, никто не знает, что с нами будет! Наш юный друг, видать, совсем умом тронулся из-за своей астрономии. С ним припадок приключился. А может, он вконец помешался. Я так и знал: дело этим кончится. Никому не позволено вынюхивать Божьи секреты! Блаженны невежды, которые умеют только молиться! Такое и еще с одним школяром случилось, да-да. Слыхали про него? Он однажды ночью шел по полю и глазел на звезды, чтобы угадать будущее, да и упал в яму, откуда выкапывали глину. Ямы-то он и не приметил! Но бедняжку Николаса мне жалко! Да поможет мне Бог, я хорошенько отругаю его за все его ученье. Дай-ка мне длинный шест, Робин, я подсуну его под дверь, а ты снимешь ее с петель. Уж этого-то он не сможет не заметить!»
И они вдвоем поднялись по лестнице и встали перед дверью Николаса. Робин был крепкий парнишка и без труда снял дверь с петель. Она с грохотом свалилась на пол. Но Николас даже не шелохнулся. Так и сидел, как истукан, с разинутым ртом да смотрел в пустоту. Плотник решил, что того от огорчения паралич разбил, и стал отчаянно трясти его за плечи. А потом закричал:
«Николас! Погляди на меня! Проснись! Подумай о страстях Христовых! – И осенил студента крестом. – Погляди! – сказал он. – Я изгоняю эльфов и злых фей, которые тебя мучают».
Потом обошел все четыре угла комнаты, бормоча ночное заклятье. Потом перекрестил порог и прочитал нараспев то же заклинание:
Пусть Бенедикт и сам ХристосСпасут нас от небесных грозИ защитят от темных силИ от влиянья злых светил.
И тут Николас зашевелился. Стал тяжело вздыхать. Застонал. Начал разговаривать сам с собой.
«Увы! – воскликнул он. – Неужели это правда? Неужели близок конец света?»
«О чем это ты толкуешь? – всполошился плотник. – Доверься Богу. Мы, труженики, утешаемся верой».
«Дай-ка мне попить, – ответил Николас. – Тогда я кое-что расскажу тебе по секрету. Это касается нас обоих. Я никому больше об этом не расскажу».
Плотник спустился вниз и вернулся с флягой крепкого эля. Оба хорошенько выпили, а потом Николас, поднеся палец к губам, закрыл дверь и уселся рядом с плотником на кровать.
«Джон! – сказал он. – Дорогой мой друг и хозяин! Ты должен пообещать, что никогда никому не выдашь тайны, которую я тебе сейчас открою. То, что я сейчас скажу, мне открылось свыше… – Он закатил глаза к потолку. – Если ты кому-нибудь проболтаешься, то будешь навеки проклят. Если обманешь мое доверие, то сам пропадешь. Тебя постигнет безумие».
«Да не попустят Христос и Его святая кровь, чтобы до этого дело дошло! – ответил бедняга. – Язык у меня не длинный, хочешь – верь, а хочешь – нет. Никому не разболтаю – ни мужчине, ни женщине, ни малому ребенку. Уж поверь моему слову!»
«Вот и хорошо, Джон».
Николас сел поближе и заговорил прямо на ухо плотнику:
«Вот что. Я врать тебе не стану. Я внимательно изучал книги. Можно даже сказать, я испил из кладезя их премудрости. А еще я наблюдал луну. И вот что я открыл. В следующий понедельник, в девять часов вечера, начнется проливной дождь. Он будет лить неистово, долго и беспощадно. Он будет сильнее, чем Потоп. За один час весь мир зальет, и все утонут. Все люди погибнут».
«О боже! – возопил плотник. – А как же Алисон? Как же моя женушка? Она что – тоже утонет? – Он был убит горем. Казалось, он вот-вот лишится чувств. – Что ж, нет никакого выхода? Никакого спасения?»
«Да нет же, выход есть. Над нами Господь. Просто ты должен строго следовать моим наставлениям. Сам ничего не замышляй и не придумывай. Все равно ничего не поможет. Истинно изречение Соломоново: следуй доброму совету, и не пожалеешь. А я тебе вот что обещаю. Ковчег строить не придется, но я устрою так, что мы втроем спасемся. Помнишь, что было с Ноем, когда Господь предупредил его о грядущем Потопе?»