Т. Михайлова - ПОХИЩЕНИЕ БЫКА ИЗ КУАЛЬНГЕ
Приблизились ирландские воины к камню и принялись в изумлении разглядывать следы конского пастбища и диковинное кольцо. Снял тогда Айлиль кольцо, передал Фергусу, а тот прочитал надпись и возвестил ирландцам ее смысл. Обратился он к ним и спел такую песнь;
Что значит это кольцо для нас?Что за тайна в нем скрыта от глаз?Кто сюда его положил?Много ль их было? Один ли он был?
Если вы ночью отправитесь в путь,Не устроив стоянки, чтоб здесь отдохнуть,Нападет на вас Пес, сокрушитель тел.Опозорится тот, кто смеяться посмел!
На погибель войско обречено,Если отсюда уйдет оно.Скорей, о, друиды, поведайте всем,Кем сделано кольцо и зачем.
Срезал меч, что быстр и суров,Это кольцо – ловушку для врагов.Муж, что в битвах знал торжество,Одной рукою срезал его.
Ибо пылает гневом на васПес Кузнеца из Крэбруада{170} сейчас.Слова, начертанные внутри кольца,-Не бред безумца, но вызов бойца!
Он обещает ужас и местьЧетырем ирландским пятинам принесть.Об этом кольце и значеньи егоМне больше неведомо ничего.
После той песни сказал им Фергус: – Клянусь, что еще до рассвета смертью поплатитесь вы за насмешки над этим кольцом и героем, что сделал его, коль здесь вы не встанете лагерем на ночь и не найдется средь вас никого, кто, стоя на одной ноге и закрыв один глаз, сделал бы одной рукой, как и он, такое кольцо. Под землей и за любыми запорами настигнет вас рука героя.
– Вот уже, воистину, – молвила Медб, – не желали бы мы проливать свою кровь и мучиться от ран на границе чужого нам края уладов. Куда лучше самим поражать врагов и проливать их кровь.
– Бросим же насмешки над кольцом и героем, который его нам оставил и до утра укроемся в лесу, что лежит от нас к югу – сказал Айлиль.
Направились к тому лесу воины и мечами прорубили дорогу для своих колесниц. С тех пор и называется это место Слехта близ Партрайге Бека, к юго-западу от Кенаннас на Риг, недалеко от Куйл Сибрилли{171}.
Невиданно много снега выпало в Ирландии той ночью. По плечи погрузились в него люди, лошади утопали по самые бока и лишь едва виднелись над ним оглобли колесниц. Сплошным ровным полем казалась тогда вся Ирландия от края до края. Меж тем, ни шатров, ни палаток, ни шалашей не успели поставить ирландцы и никто не запасся едой да питьем, так что не из чего было приготовить ужин. До утренних светлых часов не ведал никто из ирландцев друг или враг рядом с ним. Не выпадало еще на их долю столь тяжкой и многотрудной ночи, как та, что провели они у Куйл Сибрилли. Дождавшись восхода солнца, направились воины четырех великих королевств Ирландии прочь от этого места через сверкающие снежные равнины.
Не в такую раннюю пору поднялся в то утро Кухулин и перво-наперво отведал еды и кушания, искупался и помылся. Затем повелел он вознице взнуздать лошадей и запрячь колесницу. Когда же лошади были взнузданы и колесница запряжена, поднялся в нее Кухулин и поехал по следу войска. Не малый путь прошли они так из одного края в другой и, наконец, сказал Кухулин:
– Увы, друг Лаэг, лучше бы нам не ходить на свидание с женщиной. Ведь каждый, кто стражу несет у границы, может хоть криком, сигналом иль шумом оповестить о вторжении врага. Мы ж опоздали, и вот, обойдя нас, тайно проникли к уладам ирландцы.
– Не я ль говорил, о, Кухулин, – молвил Лаэг, – что навлечет на тебя бесчестье свидание с женщиной.
– Пойди же по следу ирландцев, о, Лаэг, – сказал Кухулин, – выведай и расскажи, велико ли их войско.
Пустился Лаэг по следу войска, отошел в сторону и, наконец, воротился.
– Словно хмель затуманил твой разум, о, Лаэг, – молвил Кухулин.
– Твоя правда, – ответил Лаэг.
– Поднимись же на колесницу, я сам разузнаю о войске, – сказал Кухулин.
Поднялся на колесницу Лаэг, а Кухулин меж тем двинулся по следам войска, пригляделся к ним, отошел в сторону и, наконец, воротился обратно.
– И твой затуманился разум, о Ку! – молвил Лаэг.
– Неправда, – отвечал Кухулин, – ибо знаю, что было здесь войско числом в восемнадцать отрядов, а восемнадцатый порознь шел средь ирландцев.
Воистину многим был славен Кухулин: красотою, сложением и видом, даром пловца и наездника, даром игры в фидхелл и брандуб{172}, даром борьбы, поединка, сраженья, даром чудесного зрения и речи, даром совета, даром охотника, даром опустошителя и разорителя чужих земель.
– Хорошо, друг мой Лаэг, – сказал Кухулин, – запрягай лошадей в колесницу и быстрей погоняй их бичом. Запряги колесницу и поворотись к врагам левым боком, дабы я знал, где вернее – спереди, сзади иль в центре сможем мы поразить их, ибо не жить мне, коль не смогу я сразить до заката врага или друга{173} в их войске.
Ударил возница кнутом лошадей, повернулся к врагам левым боком и пустил колесницу к Таурлох Кайлле Море, к северу от Кногба на Риг, что зовется Ат Габла{174}. Там вошел Кухулин в лес, ступил с колесницы на землю и с одного удара по стволу и ветвям срубил шест с четырьмя сучьями. Заострил он его и обжег и, написав сбоку письмена на огаме, метнул рукой с колесницы, да так, что две трети его ушли в землю и лишь треть оставалась наружи. Вскоре заметил Кухулин двух юношей, двух сыновей Нера, сына Уатайра, сына Такайна, что спорили промеж собой, кому первому пристало ранить Кухулина и отрубить ему голову. Бросился на них Кухулин и, срубив всем четверым головы{175}, насадил каждую на сук. Коней же с распущенными удилами пустил он по той же дороге навстречу ирландцам, а в колесницы положил обезглавленные тела врагов, покрытые спекшейся кровью, что сочилась из ран на остовы колесниц. Ибо не в обычаях Кухулина и не по праву ему было отбирать у мертвых коней, одежду или оружие.
Вскоре увидели ирландцы коней, что влекли обезглавленные тела ушедших вперед воинов, тела, источавшие кровь на остовы колесниц. Те, кто шел впереди, дождались идущих за ними, и всех ирландцев охватил ужас. Меж тем, приблизились к ним Фергус, Медб, семеро Мане и сыновья Мага. Так повелось, что куда бы ни отправлялась Медб, брала она с собой девять колесниц{176}. Две из них ехали впереди, две сзади, да две по бокам, а в середине колесница Медб, так что ни комья земли от копыт лошадей, ни пена с их удил, ни пыль, что вздымало могучее войско, не могли донестись до нее и запятнать золотую корону.
– Что это? – спросила Медб.
– Не трудно ответить, – воскликнули все, – это кони ушедших вперед воинов и их обезглавленные тела в колесницах.
Стали держать меж собою ирландцы совет и решили, что шло на них войско уладов, ибо приняли случившееся за дело рук многих и знак приближения великой армии. И решили ирландцы послать вперед к броду Кормака Конд Лонгас, ибо случись ему встретить уладов, не стали б они убивать сына своего короля. Пустился в путь Кормак Конд Лонгас, сын Конхобара, с тридцатью сотнями воинов, чтобы узнать, кто был у того брода, но когда подошел к нему, увидел лишь сучковатый ствол с четырьмя головами, стоящий в потоке, стекающую по нему кровь, следы колесниц да одинокого воина, уходившего к востоку.
Меж тем приблизились к броду лучшие мужи Ирландии и принялись разглядывать ствол и гадать, кто учинил здесь побоище.
– Как зовется нынче этот брод, о Фергус? – спросил Айлиль.
– Ат Грена, – отвечал тот, – а с этого дня и вовеки – Ат Габла в память о сучковатом стволе. И пропел Фергус:
Брод, что Песчаным раньше звался,Переименован деяньем Пса,Вонзившего ствол о четырех суках,Чтоб нагнать на мужей Ирландии страх.
Оставили на первой паре суковФохнам и Фраэх пару голов.А на двух других суках торчатГоловы Инела и Эрра в ряд.
О, друиды! Всеведущи ваши сердца.Что там за надпись внутри кольца?Кто все это тут написал?В одиночку ли ствол он в землю вогнал?
О, Фергус! Тут доблестный воин был.Ствол этот он в одиночку срубилОдним молодецким ударом меча!Приветствую бойца-силача!
Заострил он ствол и поднял высоко –А ведь это само по себе .нелегко! –А вниз метнул и в землю всадил:Пусть выдернет враг, коль достанет сил!
Назывался раньше Песчаным брод.Память об этом досель живет.Но отныне и до скончанья временДа будет Ствол называться он!
После той песни промолвил Айлиль:
– Дивлюсь я и разум не в силах понять, о, Фергус, кто б мог срубить этот ствол и погубить четырех, что шли впереди нас.
– Лучше уж ты подивись и размысли о том, – отвечал Фергус, – кто с одного удара срубил этот сучковатый ствол, обточил и заострил его, да одной рукой метнул с колесницы так, что на две трети вогнал его в землю и лишь одна треть осталась снаружи. Не вырубали для него ямы мечом и прямо в каменистую землю вошел он. Лежит теперь заклятье на ирландцах, ибо не ступить им на дно брода, доколе один из них не вырвет рукой этот ствол так же, как был он поставлен.
