Алексей Парин - Чудесный рог: Народные баллады
Джонни Фо
Цыгане к воротам замка пришлиС пеньем своим сладкогласным.Напев колдовской нарушил покойГрафини с лицом прекрасным.
Сбежала по лестнице вниз госпожа.Служанки стояли кольцом.Но сглазили черные очи цыганГрафиню с прекрасным лицом.
Она им пшеничного хлеба дала,Взамен имбиря и муската,И с белой ручки для них снялаПерстни из чистого злата.
— Возьмите, служанки, атласный мой плащ,А я с домотканым пледомПойду бродить меж потоков и чащЗа Джонни-цыганом следом.
Сниму востроносые, на каблучках,Сапожки из кожи испанской:Мне грубые горские башмакиСподручней для жизни цыганской!
Когда с охоты вернется мой лорд,Скажите ему, без утайки,— Пусть муж и родня проклинают меняВсю правду о вашей хозяйке.
Когда с охоты вернется мой графИ сядет один за обед,Скажите ему, что графиня ушлаЗа Джонни-цыганом вслед.
Еще на рассвете цыганский главарьПриметил в лесу зеленом,Что там безмятежно охотился лорд,Румяный, с лицом холеным.
Меж тем цыгане своих ословС поклажей погнали к броду.Ослы копытами стали мутитьГнилую, затхлую воду.
— Где прежде верхом родовитая знатьПереправлялась вброд,Теперь хворостинами гонит ословШумливый цыганский сброд.
Ногами белыми, как молоко,Входя в болотную жижу,Не лордов статных и знатных дам,А Джонни-цыгана я вижу.
За шелковым пологом с графом спалаЯ на пуху лебяжьем.На грязной соломе, забравшись в овин,Мы с Джонни-цыганом ляжем.
— Мечом клянусь, я тебя не коснусь,—Джонни сказал своей милой.—Ложись в постель! На любовь твоюНе посягну я силой.
— С тобой в постель не могу я лечь.Мне слышится топот коня.Стучит копытами конь воронойТого, кто любил меня.
— Ложись в постель. На любовь твою,—Сказал цыган своей милой,—Клянусь мечом и потертым плащом,Не посягну я силой.
— С тобой в постель не могу я лечь.Мне слышится топот коняИ звон уздечки наборной в рукеТого, кто любил меня.
С охоты в замок вернулся граф.Его разувают служанки,А сами, как в рот воды набрав,Молчат о графине-беглянке.
— Где госпожа? — спросил он. — УшлаПо верескам и бурьянамС парнем цыганским — ни дать ни взятьЕе опоили дурманом!
— Седлайте живей вороного коня.Гнедого обгонит он в беге.Я спать не лягу, — цыгана-бродягуЗастигну с ней на ночлеге!
Не зря сегодня прохожий вральМеня насмешил небылицей.Сказал он: — Шел с королевой, сэр,В обнимку цыган смуглолицый!
Являя упорство, летел его лордствоМеж скал, потоков, дубрав.И голос любимой супруги своейУслышал нечаянно граф.
Вскричал он: — Прелесть моя, вернись!Ты жить будешь в запертой горнице,В довольстве и неге, забыв о побеге.Никто не проникнет к затворнице!
— Я пиво сварила и выпью до дна,Мой сахарный, мой любезный!Не буду я в каменной башне однаСидеть за дверью железной.
Но ясным солнцем клянусь и луной,Нелживы мои уста:Как в день своего появленья на свет,Я пред тобой чиста!
— Луной и солнцем — до хрипоты —Клянитесь эти уста!Я никогда не поверю, что тыПередо мной чиста.
Насильно тебя увезу, а цыганВздерну в лесу на деревьяИ заживо Джонни Фо твоегоСожгу посреди кочевья!
Сказали цыгане: — Пятнадцать мужчинПогибнут из-за минутнойПрихоти сердца графини одной,Прекрасной и столь же распутной!
— Цыганскому славному парню, мой граф,Дай лучше десять гиней,—Сказала она, — и держи под замкомМеня до скончания дней!
Юный Уотерс
Студеный вихрь под рождество задул с пустых полей,И стали круглые столы утехой королей.
Из башни королева вниз глядела поутруНа то, как рыцарство и знать стекались ко двору.
Под сводом городских ворот, собой хорош на диво,Уотерс юный на коне проехал горделиво.
Скакун, подкован серебром и золотом червонным,По мерзлой почве колотил копытами со звоном.
Перед хозяином своим бежали скороходы.Дружина мчалась на лихих конях одной породы.Куницей был парчовый плащ подбит — от непогоды.
Тогда, Уотерса узрев и весь его эскорт,У королевы невзначай спросил коварный лорд:
— А есть ли кто-нибудь один между шотландской знатью,Что прочих рыцарей затмил красой лица и статью?
— Лордов и лэрдов у нас не счесть, но рождества кануномКлянусь я, никто из них не идет в сравненье с Уотерсом юным.
Разгневался вдруг венценосный супруг и молвил, задет за живое:— Пристойнее было б меня исключить, будь он даже прекраснее вдвое.
В народе король Шотландии слыл завистником и ревнивцем.Добавил он: — Как ты посмела сравнить меня с этим юным спесивцем?
— Но ваше величество, вы — не лорд, не лэрд, а шотландский король!— Тем более он из-за слов твоих земную покинет юдоль.
Схвачен был юный Уотерс. По городу, цепи влача,Шел он в темницу, чтоб завтра погибнуть от рук палача.
— В мороз и метель по Стирлингу я проезжал второпях,Но никогда по Стирлингу не проезжал в цепях.
Я проезжал по Стирлингу сквозь ветер, ливень и град,Но не проезжал по Стирлингу, чтоб не вернуться назад!
Сэр Роланд
Когда он тихо стукнул в дверь к прекрасной и неверной,Она откинула засов с поспешностью чрезмерной.— Входи, мой трижды желанный жених! Не надо нам разлучаться:Мы вместе отпразднуем эту ночь, а завтра поедем венчаться.
— Сегодня, — сказал он. — Канун Всех Святых, великого дня навечерье.Мне снилось, будто моей борзой вонзила ты нож в подреберье.
Мне снилось, — борзую мою убив, ты подошла к изголовьюИ меня, своего жениха, обрызгала алой кровью.
Роланд по лестнице в башню взошел, но горница девы прекраснойКазалась угрюмой и мрачной ему в ночи глухой и безгласной.
— Зачем не горят в этой башне огни? Светильник — и тот погашен!— Сними свою перевязь, меч отстегни. Предпраздничный сон твой не страшен.
В сумрачной башне есть ход потайной. Мой друг, не тревожься напрасно.Влюбленной чете милей в темноте. Нет нужды, что полночь безгласна.
*
