Сэмюэл Ричардсон - Английские письма или история кавалера Грандисона
Любезная моя, отвѣчала я ей, прижавъ ее къ своей груди, сколь ты мила! скажите, что случилось.
Я должна тебѣ, Люція, представить сколь можно естественнѣе всѣ движенія и слова сей любезной дѣвицы въ такомъ важномъ случаѣ.
Сядь, душинька моя, сказала я ей.
Какъ! Сударыня; когда я хочу говорить о примирившейся матери? и при моей любезной Миссъ Биронъ? Нѣтъ, право нѣтъ.
Въ продолженіи своего повѣствованія она часто раскрывала одну свою руку, а указательнымъ перстомъ другой подтверждала свои разсужденія съ великимъ напряженіемъ; иногда же обѣ протягивала какъ бы восхищенная удовольствіемъ и удивленіемъ. Вотъ начало ея рѣчи.
Надлежитъ знать, дражайшая Миссъ Биронъ, что вчера въ вечеру въ шестомъ часу въ изходѣ моя матушка съ своимъ сожителемъ и съ Капитаномъ Салмонетомъ пріѣхала къ моему попечителю. Я не прежде узнала с семъ посѣщеніи, какъ за два часа до онаго: и какъ скоро услышала стукъ кареты и открыла окно; то увидя, что они выходятъ изъ оной, едва не лишилась чувствъ. Я бы отдала охотно половину того, что имѣю, дабы быть тогда за сто миль отъ Лондона.
Докторъ Барлетъ вышелъ ихъ принятъ. А мой попечитель занимался письмомъ, готовя Милорду В… отвѣтъ, коего ожидалъ нарочной. Не прошло и четверти часа, какъ онъ къ нимъ появился, и когда къ нимъ подошелъ; то извинился имъ съ обыкновенною своею вѣжливостію. Докторъ увѣряетъ что никогда еще не видалъ онъ столь непочтительныхъ особъ, какими ему показались Г. Огара и Капитанъ. Они хотѣли было извиниться за прежнія свои поступки при послѣднемъ своемъ посѣщеніи; но мой попечитель того не позволилъ: и съ самаго своего отъѣзда, говоритъ Докторъ, моя матушка наблюдала совершенную благопристойность.
Какъ скоро она меня спросила; то мой попечитель по своему снизхожденію пришелъ самъ въ мою горницу. Онъ меня взялъ за руку: Какая благопривѣтливость! Сударыня, и подводя къ лѣсницѣ говорилъ мнѣ прелѣстнымъ голосомъ: Чего бояться, моя дорогая. Развѣ я не съ вами. Ваша матушка кажется весьма спокойна. Вы испросите ея благословенія. Я освобожу васъ отъ всякихъ затрудненій и замѣшательства, и не премину показать вамъ, какъ должно вамъ поступать въ таковыхъ случаяхъ.
Едва онъ окончилъ сіи слова, какъ уже дошли мы до дверей и вошли въ горницу. Я бросилась на колѣни предъ матушкою, такъ какъ теперь передъ вами; но не имѣла силъ говорить: [любезная ета дѣвица начала цѣловать мои руки, положа на оныя свою голову.] Матушка меня подняла: [и вы должны также поднять меня, Сударыня. Такъ, точно такъ.] Она меня два раза поцѣловала, плакала прилегши къ моей шеѣ и произносила многія нѣжныя именованія. Наконецъ безъ сумнѣнія для ободренія моего увѣряла, что меня любитъ, и что самая жизнь ея не столь ей дорога. И въ самомъ дѣлѣ я не много ободрилась.
Тогда мой попечитель, съ величавостію Княжескою, взялъ меня за руку и представилъ ее сперва Г. Огарѣ а по томъ Капитану. Они оба ее поцѣловали, и я не могу пересказать вамъ всего, что они въ похвалу мою говорили. Государь мой, сказалъ мой попечитель Маіору, представляя меня ему, вы извините замѣшательство молодой особы. Она молитъ Всевышняго, дабы благословилъ вашъ бракъ и далъ вамъ всякое благополучіе; я вамъ ручаюсь что она весьма желаетъ оказывать вамъ всевозможныя услуги, ради своей матушки. Маіоръ клялся душею, что я Ангелъ. Капитанъ Салмонетъ божился, что не видывалъ никогда столь прелѣстной особы, какъ я.
Моя матушка много плакала. О! Государь мой, вскричала она взглянувъ на моего попечителя; и упавши на стулъ, не могла промолвишь больше ни слова. Я подбѣжала къ ней и обняла ее: слезы полились у меня еще въ большемъ количествѣ. Я отирала ихъ платкомъ. Я ей говорила, что она раздираетъ мое сердце и заклинала ее не мучить меня своимъ плачемъ. Она отвѣчала мнѣ одними обьятіями и цѣловала меня въ лобъ и въ щеки. Увы! помыслила я въ себѣ, я начинаю усматривать къ себѣ нѣжность въ своей родительницѣ.
Мой попечитель подошелъ къ намъ и взявъ ее весьма учтиво за руку подвелъ къ камину; онъ сказалъ мнѣ, чтобъ я сѣла между ею и чайнымъ столикомъ, прося Маіора и Капитана садиться подлѣ себя. Тогда онъ мнѣ говорилъ. Любезная Емилія, пожалуйте разлейте намъ чай, и обратясь къ моей матушкѣ сказалъ: Сестрицы моей, Сударыня, нѣтъ дома, и Миссъ Жервинсъ заступитъ ея мѣсто. Очень хорошо, Сударь, со всею охотою, отвѣчала я ему, и принялась за свое дѣло съ удивительнымъ проворствомъ.
Но прежде нежели служители пришли, говорилъ онъ моей матушкѣ: Позвольте мнѣ, Сударыня, объяснить вамъ то, что Миссъ Жервинсъ мнѣ предлагала. Они всѣ съ глубочайшимъ вниманіемъ начали его слушать. Она желаетъ, государь мой, обратясь къ Маіору, чтобъ вы приняли отъ нее, для взаимнаго вашего употребленія,ежегодную прибавку ста фунтовъ Стерлинговъ, которую будутъ вамъ платить чрезъ каждые три мѣсяца по смерть госпожи Огары, въ томъ надѣяніи, что вы всѣми силами будете споспѣшествовать ея благополучію.
Моя матушка низко ему поклонилась: на лицѣ ея начертана была искренняя признательность и я примѣтила, что она была довольна.
А насъ, Сударыня, продолжалъ онъ обратясь къ ней, Миссъ Жервинсъ проситъ принять, какъ бы отъ господина Огары, таковую же сумму на обыкновенныя издержки; и деньги будутъ выдаваемы вамъ или ему, но коими одни вы располагать будете по своему изволенію, Сударыня, ни мало въ томъ не завися отъ васъ, Г. Огара.
Боже мой? вскричалъ Маіоръ, сколь я смущенъ, государь мой, тѣмъ что здѣсь въ первой нашъ приходъ происходило! Не возможно противустоять толикому благодушію, и при семъ вставъ подошелъ къ окну, а Капитанъ повторялъ: Боже мой! и другія подобныя возклицанія, коихъ я упомнишь не могу; по тому что я плакала, какъ ребенокъ. Какъ! Государь мой, сказала моя матушка, ста фунтовъ Стерлинговъ каждой годъ! Не ето ли вы разумѣете. Такъ, Сударыня. И сіи сто фунтовъ будутъ мнѣ платимы съ такимъ великодушіемъ, какъ будтобъ я тѣмъ не дочери своей, но своему мужу была обязана? Боже милостивой! Сколь вы меня смущаете, государь мой! Какой стыдъ и угрызенія совѣсти возбуждаете мы въ моемъ сердцѣ! и слезы полились у нее въ такомъ же изобиліи, какъ у меня.
О Сударыня! сказала мнѣ сія любезная дѣвица, прервавъ сама свою рѣчь, и обнимая меня, сколь сердце ваше тронуто! Чтобъ тогда было, естьлибъ и вы съ нами тамъ находились?
Докторъ Барлетъ, начала она продолжать свое повѣствованіе, пришелъ къ намъ въ то время, какъ начали пить чай. Мой попечитель не хотѣлъ, чтобъ служители, кои сами туда приходили, намъ прислуживали. Во все то время слышимы были одни только похвалы и обѣты о благополучіи. Взоры и движенія изьявляли одно удивленіе и признательность. Какою радостію сердца всѣхъ восхищались, вы ето представить можете, Сударыня. Не сладостно ли составлять щастіе другимъ? Ахъ! безъ сумнѣнія, сколько особъ попечитель мой сдѣлалъ благополучными! Вы должны ему сказать, Сударыня, чтобъ менѣе ко мнѣ былъ милостивъ. Я не знаю, что съ собою дѣлать. Я опасаюсь, чтобъ наконецъ не стала его обожать. Но естьли же онъ перестанетъ поступать со мною съ такою нѣжностію, то что будетъ со мною? Я прибѣгну къ слезамъ; обращу гнѣвъ свой противъ самой себя, и буду думать, что онъ ничего хулы достойнаго сдѣлать не можетъ. О! Емилія, душа моя! прервала я ея речь, умѣрь свою благодарность; она занимаетъ всю твою справедливую душу, но что худаго вы тутъ находите, Сударыня? Можетъ ли доброе сердце быть неблагодарно? Г. Барлетъ говоритъ, что нѣтъ въ сей жизни истиннаго благополучія; такъ не лучше ли то, чтобъ наше нещастіе происходило отъ хорошей, а не отъ худой причины? Вы сами, любезная моя Миссъ Биронъ, дѣлали меня иногда нещастною. Какъ? Вашими милостями, коихъ я не могла ни заслуживать, ни оказывать достодолжную, вамъ за то признательностъ.
Прелѣстная моя собѣседница продолжала свою речь; послѣ чаю мой попечитель отвелъ меня къ сторонѣ и говорилъ? Емилія моя, [я люблю, какъ онъ называетъ меня своею Емиліею; но я думаю, что онъ со всѣми такъ ласково обходится.] Посмотримъ, что намъ сдѣлать съ сими двумя билетами, и въ то время положилъ мнѣ въ руки два банковые билета, каждой въ 25 гиней. Можно имѣть, какую нибудь необходимую нужду. Разсудимъ, что ваша матушка за три мѣсяца предъ симъ вышла за мужъ: обѣ выдачи можно начать съ прошедшаго Декабря. Я увижу при ихъ уходѣ, моя Емилія, съ какою пріятностію вручите вы имъ сей небольшой подарокъ; а поступки Г. Огары намъ покажутъ, можетъ ли ваша матушка быть съ нимъ теперь щастлива, когда взаимная ихъ польза требуетъ, дабы они имѣли другъ къ другу нѣсколько угожденія. Но чтобъ такое предложеніе происходило совершенно отъ однихъ васъ.
