Автор неизвестен - Исландские саги. Ирландский эпос
Затем Кухулин сел на корабль и отплыл в Ирландию. Вместе с ним отплыли на корабле этом Лугайд и Луан, два сына Лоха, Фербайт, Ларин, Фердиад и Дурст, сын Серба. Они прибыли в дом Руада, короля островов, в ночь на Самайн. Конал Победоносный и Лойгайре Сокрушитель как раз были там, занятые взиманием дани. Ибо в те времена Острова Иноземцев платили дань уладам.
Заслышал Кухулин плач и стоны, доносившиеся из королевского замка.
— Что это за жалобы? — спросил он.
— Дочь Руада отдают в дань фоморам, — отвечали ему.
— Где находится девушка?
— На берегу, там, пониже.
Кухулин пошел на берег и нашел там девушку. Он расспросил об ее участи, и она подробно ему все рассказала.
— С какой стороны придут эти люди за тобой? — спросил он.
— С того дальнего острова, — отвечала она. — Не оставайся здесь, — прибавила она, — чтобы разбойники тебя не заметили.
Однако он остался там, дождался фоморов и убил троих из них в жаркой схватке. Последний из убитых успел ранить его в запястье, и девушка перевязала ему рану, оторвав для этого подол от своего платья. Затем он удалился, не сказав ей, кто он. Девушка вернулась в замок и рассказала отцу все, что произошло. Вскоре затем пришел в замок и Кухулин, как простой захожий гость. Конал и Лойгайре приветствовали его, не узнав его. Многие из бывших в замке хвастались, что это они убили фоморов, но девушка не признавала их. Тогда король велел истопить баню, где все стали мыться по очереди. Когда дошел черед до Кухулина, девушка признала его.
— Я отдам тебе в жены свою дочь с богатым приданым, — сказал король.
— Не подходит мне это, — отвечал Кухулин. — Но если она согласна, пусть является в этот самый день, ровно через год, в Ирландию: там она разыщет меня.
Затем Кухулин вернулся в Эмайн и рассказал там о всех своих приключениях. Отдохнув от своих трудов, он отправился к замку Форгала добывать себе Эмер. Целый год провел он около замка, но никак не мог приблизиться к девушке из-за многочисленной стражи. В последний день года он подошел к своему вознице и сказал ему:
— На сегодняшний день, Лойг, назначена встреча наша с дочерью Руада, но мы не знаем в точности места, где искать ее, ибо по неразумию мы не условились. Отправимся на берег моря.
Когда они подъехали к берегу у Лох Куана, они завидели двух птиц над морем. Кухулин вложил камень в пращу, прицелился и попал в одну из птиц. Птицы спустились на берег, и оба воина отправились к ним. Когда они подошли совсем близко, то увидели пред собою двух женщин, прекраснейших в мире. То были Дерборгиль, дочь Руада, и ее прислужница.
— Злое дело совершил ты, Кухулин, — сказала королевская дочь. — Мы прибыли для свидания с тобой, а ты напал на нас.
Кухулин высосал камень, вонзившийся в нее, вместе со сгустком крови.
— Теперь я не могу жениться на тебе, раз я испил твоей крови, — сказал Кухулин. — Но я выдам тебя за друга моего, который здесь со мной, за Лугайда Кровавых Шрамов.
После этого он решил напасть на замок Форгала. На этот раз снарядили ему колесницу с косами. Подъехав к замку, он перескочил геройским прыжком лосося через три стены и очутился в ограде замка. Три удара нанес он во дворе трижды девяти воинам, бывшим там, и от каждого удара пало по восьми человек, а по одному от каждой девятки уцелело: именно Скибур, Ибур и Кат, три брата Эмер. Форгал перепрыгнул через замковый вал, спасаясь от Кухулина, но, падая, разбился насмерть. Кухулин же увлек с собой Эмер и ее молочную сестру со множеством золотых и серебряных украшений, прыгнув обратно через ограду.
Со всех сторон неслись вслед им крики. Скенмен, сестра Форгала, ринулась на него. Кухулин убил ее у брода, который назван был поэтому Бродом Скенмен. Затем они добрались до Глондата, где Кухулин перебил сотню преследовавших его врагов.
— Великий подвиг совершил ты, убив сотню крепких бойцов, — сказала Эмер.
Дальше преследователи настигли их у Брода Имфуат на Бойне. Эмер сошла с колесницы, и Кухулин долго гнал врагов по берегу реки, так что комья земли из-под копыт его коней летели через брод на север. Затем он повернул и погнал их к северу, так что комья из-под копыт его коней летели через брод на юг. Оттого что комья летели в обе стороны, и зовется место это Бродом Двойных Комьев. И дальше, у каждого брода, от Брода Скенмен подле Ольбине до Войны Брегской, Кухулин убивал по сотне врагов, совершая этим те подвиги, которые обещал девушке. Целым и невредимым вышел он из всех этих схваток и к ночи достиг Эмайн-Махи.
Когда Эмер ввели в Дом Красной Ветви к Конхобару и мужам Улада, все приветствовали ее. Затем Кухулин взял ее в жены, и с той поры они никогда, до самой смерти, не расставались.
Из саги «Угон быка из Куалнге»
Разговор перед отходом ко сну
Однажды, когда для Айлиля и Медб было приготовлено их королевское ложе в твердыне Круахана Коннахтского, вышел у них такой разговор.
— Дитя, — молвил Айлиль, — скажу я тебе правдивое слово: хорошо быть женою достойного мужа.
— И впрямь хорошо, — откликнулась девушка{377}. — Но к чему говоришь ты это?
— К тому говорю я это, — продолжал Айлиль, — что сегодня стала ты лучше, чем была в день, когда я взял тебя в жены.
— Хороша была я и до тебя, — промолвила Медб.
— О добротности твоей, — сказал Айлиль, — мы что-то не слыхивали, не считая разговоров о большом наследстве, ждущем тебя, да толков среди твоих недругов-соседей о том, не удастся ли им чего стянуть у тебя или оттяпать.
— Вовсе не так было дело, — возразила ему Медб. — Мой отец, Эохо Федлех, сын Финна, сына Финдомана, сына Финдена, сына Финдгуна, сына Рогена Руада, сына Ригена, сына Блатахта, сына Ботахта, сына Энна Агнеха, сына Ангуса Турбеха, был верховным королем Ирландии. У него было шесть славных дочерей: Дербриу, Этне, Эле, Клотру, Муган и Медб, и я, Медб, была самая высокая и благородная из них всех. Я была самой обходительной и щедрой, лучшею в бою, схватке и поединке. Было при мне пятнадцать сот королевских бойцов из сыновей изгоев и столько же бойцов из сыновей местной знати, и по десять человек еще на каждого из этих бойцов, и по восемь человек на каждого бойца, и по семь человек еще на каждого, и еще по шесть на каждого, да еще по пять на каждого, и по три и по два на каждого, и по одному еще на каждого! Такова была обычная моя свита, и на ее содержание отец выделил мне одну из пятин Ирландии, именно пятину Круаханскую{378}, почему и зовусь я Медб Круаханская. Ко мне посылали сватов от короля лагенов Финна, сына Росса Руада, и от Кайрпре Ниафера, сына Росса Руада, короля Темры, и от Конхобара, сына Фахтны Фатаха, короля уладов, приходили и от Эохо Бека, но я ни за одного из них не пошла. Ибо я потребовала особенного брачного дара, какого до меня ни одна женщина Ирландии еще не требовала от своего мужа, а именно — мужа без скупости, без ревности и без страха! Будь муж, которому я принадлежу, скупым, не пристало бы нам быть вместе, поскольку я превосходила бы его: ведь тогда моя кротость и щедрость были бы поводом для насмешек над моим мужем; но не было бы причин для насмешек над ним, будь мы равно добры с ним в отношении этих качеств. Будь мой муж труслив, столь же мало подобало бы нам быть вместе, ибо я одна лишь шла бы в драку, состязание в бой, навлекая на мужа насмешки за то, что его жена смелее его; но не будет ему насмешки, если он столь же смел, лишь бы оба они были смелы. Если бы муж, которому принадлежу я, был ревнив, не подобало бы нам обоим также быть вместе, ибо никогда еще раньше не было со мной так, чтобы один мужчина при мне заслонял другого. И вот я, наконец, нашла подходящего мне человека, — это был ты, Айлиль, сын Росса Руада Лагенского: ты не был скуп, не был ревнив, не был робок. Я составила с тобой договор и дала тебе свадебный дар, который более подобало бы получить жене, а именно — полное снаряжение для двенадцати человек по части одежды, колесницу стоимостью в семь невольниц и дощечку червонного золота{379} толщиной в ладонь твоей левой руки, чтобы мог ты ею прикрыть свое лицо, если бы кто захотел причинить тебе стыд, или позор, или смущение.
— Не годится, чтобы так говорила обо мне ты, у которой меньше, чем у меня, имущества, сокровищ и достояния, — возразил Айлиль.
— А вот мы сейчас это проверим, — отвечала Медб.
И она позвала слуг, которые по ее приказанию стали им приносить для начала всякую мелочь из вещей ценных, чтобы могли они определить, у кого из них больше драгоценностей и богатств. Стали им приносить ведра и бочонки, железные тазы, крючья и умывальные чашки. Стали им приносить также перстни их и запястья, золотые изделия и одежды — пурпурные, синие, черные и зеленые, желтые и пестрой раскраски, серые, коричневые, пятнистые и полосатые. Привели им с полей, с равнин и из ущелий горных многочисленные их стада овец, коз, коров и прочей живности. Подсчитали все, и оказалось, что всего по числу, размерам и стоимости у них поровну: на всякого прекрасного быка в стадах Медб, оцененного в одну невольницу, нашелся такой же прекрасный бык в стадах Айлиля. Белоголовый звали его. Привели их верховых коней, и их запряжки, и их табуны с пастбищ и зеленой муравы, и всего этого у них также оказалось поровну. Нашелся особенно прекрасный конь, оцененный в одну невольницу, в стадах Медб, но такой же прекрасный конь нашелся и у Айлиля. Из лесной глуши и диких мест области были к ним приведены дикие кабаны, им обоим принадлежавшие; были все они подсчитаны, обмерены и взвешены, и оказалось, что и этого зверья у них обоих поровну. На каждого особенно прекрасного кабана, найденного у Медб, был найден подобный ему, столь же прекрасный, и у Айлиля. И так же было с каждой телушкой, с каждым годовалым бычком, с каждой овцой у них обоих.
