Автор неизвестен - Исландские саги. Ирландский эпос
Поэтическая биография Кухулина завершается величавой сагой о его смерти.
Образ Кухулина имеет, по всей вероятности, историческую основу, рано обросшую мифическими элементами. В нем проступают архаические, быть может, туземные (пиктские) черты. Наряду с описанием грозной внешности и красоты Кухулина, от лица которого исходит такой блеск, что взору трудно его выдержать, он нередко изображается в сагах как «маленький, невзрачный человечек, смуглый и темноволосый»: это уже не континентально-кельтский тии (близкий к древнегерманскому), а скорее пиктскнй, родственный иберийскому. Форма первоначального имени его — Сетанта, — во всяком случае, не ирландская. Что касается вытеснившего ее прозвища — Кухулин, но и тут весьма вероятно, что объясняющее его сказание есть позднейшее осмысление («Пес Кулана»), за которым скрывается нечто иное. Была высказана догадка, что оно тотемического происхождения и что в нем заключено международное звукоподражательное имя кукушки. В подтверждение этой гипотезы можно было бы привести сагу о рождении Кухулина, где он оказывается вскормленным в чужом доме (подброшенным в чужое гнездо), причем перед моментом его рождения появляются таинственные птицы.
Вообще же вся личность и судьба Кухулина, начиная с зачатия его сестрой Конхобара от бога Луга (см. «Рождение Кухулина»), окутаны мифическими элементами. Если Конхобар метафорически именуется «земным богом» уладов, то Кухулин — подлинный полубог. Ни один из других героев не обладает такими чудесными свойствами и способностями, как Кухулин. Когда он приходит в боевую ярость, он вырастает и весь преображается; он почти обладает способностью летать по воздуху и т. п. (см. «Сватовство к Эмер»). Весьма вероятно, что в образе Кухулина слилось несколько образов, эпически, исторически и мифически первоначально различных. Но, слившись воедино, они составили один целостный образ, всячески приукрашенный поэтической фантазией.
Именно в образе Кухулина древняя Ирландия воплотила свой идеал доблести и нравственного совершенства, своего рода первобытного рыцарства. Наряду с необычайной силой и мужеством Кухулин обладает душевным благородством. Большинство лежащих на нем гейсов имеет высокий моральный характер: никогда не отказывать в помогли женщине, никогда не отвергать предлагаемого гостеприимства, всегда быть верным данному слову и т. д. Он великодушен к врагам, отзывчив ко всякому горю, утонченно вежлив с женщинами, всегда — защитник слабых и угнетенных. Ни один из его подвигов не имеет своим стимулом корысть или эгоизм. Он самоотверженно один отстаивает грудью свою родину от полчищ врагов («Угон быка из Куалнге»). Он безутешен, когда его рукою сражен друг его юности («Бой Кухулина с Фердиадом»). Полна высокого трагизма повесть о его смерти, где он гибнет за других как жертва долга и чести.
По сравнению с Кухулином другие персонажи цикла значительно бледнее. Нельзя, однако, и тут отказать авторам (или редакторам) саг в умении создавать характеры. Один за другим, вслед за Кухулином, выступают перед нами добродушный простак Фергус, язвительный и злокозненный Брикрен, первобытно грубый, свирепый Кет, смелый и нежный Найси. Такие же оттенки, весьма выразительные, находим мы и в женских характерах. Стоит сопоставить жестокую, дышащую ненавистью королеву Медб с проникнутою единой любовью Дейрдре или пленительную возлюбленную Фанд с верной, сознающей свои права супругой Эмер («Болезнь Кухулина»).
По еще выше, чем искусство характеристики, в этих сагах — их язык, органически крепкий, к в то же время до тонкости разработанный многими поколениями рассказчиков. Манера повествования гибка и разнообразна. В драматических местах стиль напряженный и сжатый («Смерть Кухулина»), в описательных — замедленный и пространный (описание пиршественного зала Конхобара в начале саги «Сватовство к Эмер»). Забота о выразительности, вплоть до звуковых аффектов, проявляется в подборе эпитетов, параллелизмов и многочисленных аллитераций (последними особенно богато начало «Боя Кухулина с Фердиадом», где мы частично пытались соблюсти их в переводе).
Тии саги, выработанный в уладском цикле, оказался руководящим и для других циклов. В фантастических сагах читатель найдет немала тех же самых, перекочевавших сюда черт, но, конечно, немало и новшеств. Ввиду, однако, разнообразия материала, сводная характеристика здесь невозможна: ее отчасти заменяют комментарии, сопровождающие эти саги.
А. А. Смирнов
Саги героические
Изгнание сыновей Уснеха
Как произошло изгнание сыновей Уснеха?
Не трудно сказать.
Однажды собрались улады на попойку в доме Федельмида, сына Далла, рассказчика короля Конхобара. Жена Федельмида прислуживала собравшимся, а между тем она должна была вскоре родить. Рога с пивом и куски мяса так и ходили по рукам, и вскоре поднялся пьяный шум.
Наконец всем захотелось спать. Пошла и хозяйка к своей постели. Но в то время как она проходила по дому, дитя в ее чреве испустило крик такой громкий, что он был слышен по всему двору. Все мужчины повскакали с мест и наперебой кинулись на этот крик. Но Сенха, сын Айлиля, остановил их.
— Ни с места! — сказал он. — Пусть приведут к нам жену Федельмида, и пусть она объяснит нам, что означает этот крик.
— О жена, что за крик жестокийРаздался в нутре твоем стонущем?Он пронзил нам слух, всем внявшим ему,Донесясь из чрева разбухшего.Окровавил мне сердце он ужасом,Страхом великим ранил его.
Подошла она к Катбаду{343}, мудрецу великому, и сказала:
— Вот кого вопросите вы: Катбада,Что украшен королевским достоинством,Вознесен друидическим знанием.Мне самой не дано того изъяснить,Что тот крик означал из нутра моего.Разве женщина знает, что носит она?
Тогда Катбад произнес:
— В твоем чреве девочка вскрикнулаС волосами кудрявыми, светлыми.Прекрасны глаза ее синие,Щеки цвета наперстянки пурпурной.Без изъяна, как снег, ее зубы белы,Как красный сафьян, блестят ее губы.Знайте ж: много за эту девушкуБудет крови пролито в Уладе.Будет светлой, стройной, длинноволосойДевочка, что вскричала в чреве твоем.К ней короли будут свататься,За нее бойцы свою жизнь отдадут.Королевы будут завидовать ей,Совершенством будет краса ее.С горьким спутником убежит онаИз пределов родного Улада.
После этого Катбад положил руку на чрево женщины и ощутил трепет, словно дрожь, под рукой своей.
— Поистине, — сказал он, — здесь девочка. Да будет имя ее подобно трепету: Дейрдре. Много зла произойдет из-за нее.
Вскоре девочка родилась, и тогда Катбад запел:
— О Дейрдре, высокого мужа отвергнешь ты,Из-за дивной красы лица твоегоМного невзгод принесешь ты Уладу,О благородная дочь Федельмида!Будут долгими скорби после тебя,О женщина, подобная пламени!При жизни твоей случится изгнаниеТрех сыновей благородного Уснеха.При жизни твоей деянье жестокоеСовершится впоследствии в Эмайн{344}.Будет долгой память о лице твоем.Из-за тебя падут сыны королевские.Из-за тебя, о женщина желанная,Будет изгнан Фергус из УладаИ свершится гибель горестнаяФиахны, внука Конхобарова.Ты сама совершишь дело страшноеВ гневе лютом на короля уладов.О Дейрдре, хоть тесна будет могила твоя,Будет память о тебе долгою.
— Смерть этой девочке! — воскликнули улады.
— Нет! — сказал Конхобар. — Отнесите ее завтра ко мне. Она будет воспитана, как я прикажу, и, когда вырастет, станет моей женой.
Улады не посмели противоречить ему. Как он сказал, так и было сделано.
Она воспиталась под надзором Конхобара и, когда выросла, стала красивейшей девушкой во всей Ирландии. Она жила все время в отдельном доме, чтобы ни один улад не мог ее увидеть до того часа, когда она должна была разделить ложе Конхобарово. Ни один человек не допускался в дом ее, кроме приемных отца и матери, да еще Леборхам{345}, этой ничего нельзя было запретить, ибо она была могучая заклинательница.
Однажды зимой приемный отец Дейрдре обдирал во дворе, на снегу, теленка, чтобы приготовить из него обед для своей воспитанницы. Прилетел ворон и стал пить пролитую кровь. Увидела это Дейрдре и сказала Леборхам:
— Три цвета будут у человека{346}, которого я полюблю: волосы его будут цвета ворона, щеки — цвета крови, тело — цвета снега.
