Автор неизвестен - Европейская старинная литература - Фортунат
Кто-нибудь, быть может, спросит, отчего не ходят в пещеру с факелами либо светильниками? Да будет тому известно, что подземелье это не терпит света ни в одном из своих закоулков. И старец размотал свое приспособление и исследовал один за другим ходы пещеры, покуда не отыскал их. Тут преисполнились они радости, ибо вконец изнемогли и совершенно лишились сил. И велел он им уцепиться за него, подобно слепцам, цепляющимся за зрячего, и пошел вдоль шнуров. Таким образом, с помощью господа и того старца вышли они на свет божий. Аббат обрадовался этому, ибо не хотелось ему, чтобы паломники сгинули, страшился он, что паломники не станут более посещать этих мест, через что отпадет надобность и в нем, и в божьей обители.
Слуги поведали Фортунату, что обещали старцу сто нобелей, коли он отыщет их. Фортунат уплатил ему наличными, прибавив сверх того, и горячо благодарил его, и велел с роскошью убрать постоялый двор, и позвал к себе аббата и всех братьев, и воздал хвалу господу, что вновь спасся от страшной беды. И заместо выкупа пожертвовал аббату и монастырской братии сто нобелей, дабы они молились за него господу. С тем они простились с аббатом и приступили к осуществлению своего замысла и для начала повернули вспять и ближайшим путем поскакали в Калис, ибо Иберния земля столь дикая, что далее оттуда дороги нет. И поскакали в Сан-Йобст, что в Пикардии, а следом в Париж, сиречь столицу Франции, что в пятидесяти милях от Калиса.[50] От Парижа до Бианы,[51] лежащей на море, 75 миль. От Бианы до Памплиона,[52] столицы королей наваррских, 25 миль. По левую руку от Памплиона, в 30 милях от него, лежит Сарагосса,[53] столица королевства Арагон. Оттуда до Бурга[54] и святого Сант-Якоба, что в городе, прозывающемся Компостелом,[55] 52 мили. От Сант-Якоба до Финис Терра, что означает «К мрачной звезде»,[56] 14 миль. От Сант-Якоба до Лиссабона, столицы королевства португальского, девяносто миль. От Лиссабона до великого города Сибиллы[57]52 мили, а оттуда до моря десять миль. От Сибиллы до Гранады, языческого королевства,[58] 35 миль. От Гранады до Кордобы,[59] большого города, и обратно от Кордобы до Бургеса[60] 12 миль. От Бургеса до Сарагоссы 50 миль. От Сарагоссы до Барселоны 48 миль, город тот – столица Кателонии.[61] В семи милях от Барселоны стоит на высокой горе, прозывающейся Монсерратом, монастырь.[62] Там милостиво является верующим пресвятая дева Мария, случались там и случаются великие и чудесные знамения, о коих можно было бы многое поведать.
Из Барселоны двинулись они в Долозу, что в Лангедоке,[63] где покоятся четыре апостола, и на все снизошла великая благодать. Из Долозы в Парпиан, столицу Розолиона,[64] до коего восемнадцать миль. От Парпиана до Монпелье[65] 25 миль. От Монпелье до Афиона[66] 20 миль, это весьма большой город, принадлежит папе, и воздвигнуты там наипрекраснейшие дворец и замок, какие только есть в мире. Есть подалее Афиона еще город, прозывающийся Марсилией, это морская гавань, и живет там король.[67] В четырех милях от того города является христианам святая Мария Магдалина. Неподалеку оттуда лежит еще один город по прозванию Экс, город сей столица Прованса.[68] От Афиона до Женевы пятьдесят миль. Он Женевы до Генуи шестьдесят миль. От Рима до Неаполя, столицы короля неаполитанского,[69] двадцать миль. От Неаполя морем до Палермо, столицы королевства Цецилии,[70] 70 миль. От Цецилии обратно до Рима 100 миль, а от Рима до Венеции 70 миль. На пути из Венеции в Иерусалим первым лежит Рагус,[71] от него до Корфана[72] 60 миль, от Корфаиа до Родоса[73] 70 миль. От Родоса через Никозию, столицу Кипрского королевства, до святой земли в Яффе[74] 60 миль. От Яффы до Иерусалима 8 миль, от Иерусалима до горы святой Катерины[75] 14 дней пути. От земли святой Катерины через пустыни до Аль-Кеира, столицы султана Алькеирского, 6 дней пути. Оттуда до Александрии плыть рекой Нилом четыре дня.
Как Фортунат возвратился в Венецию, оттуда двинулся в Константинополь, дабы увидать коронование молодого императора
И тут добрались они, наконец, до Венеции, выбрав верный путь, дабы объехать все королевства. Но когда они расположились в Венеции на отдых, то прослышали там, что есть у императора Константинополя[76] сын. Император замыслил его короновать, ибо был весьма преклонных лет и желал, дабы сын взял на себя кормило власти еще при его жизни. О чем венецианцы получили надежные сведения и снарядили галеру и почетное посольство со многими роскошными дарами, кои полагали преподнести новому императору. Тут Фортунат пошел и подрядился со своими слугами на галеру и отплыл с венецианцами в Константинополь, превеликий город. Но съехалась туда такая уйма чужеземцев, что невозможно было найти себе пристанища. Венецианцам отвели отдельный дом. Они не допустили к себе никого из чужеземцев. Фортунат со слугами долго искал прибежище и все же под конец нашел хозяина, каковой оказался вором. Стали они к нему на постой и все дни напролет разгуливали по городу и любовались празднеством и великой роскошью, каковую там выказывали и каковую описать понадобилось бы чересчур много времени. Я же намерен поведать вам, что приключилось далее с Фортунатом.
Так как Фортунат ежедневно шел любоваться торжествами, комнаты свои, те, что им отвели, они запирали, полагая, что тем надежно о себе позаботились. Но у хозяина был потайной ход в комнаты Фортуната, стояла там подле деревянной стены большая кровать, из стены той хозяин мог с легкостью вынимать и вставлять доску так, что никто этого не замечал, означенным способом он входил и выходил. В то время как они любовались празднеством, он обшарил все их мешки и узлы, но не нашел там наличных денег, что его подивило, и решил он: они носят деньги с собой зашитыми в куртки.
И когда они простоловались у хозяина несколько дней, то пожелали расплатиться с ним, он тотчас уразумел, в чьей власти деньги, подметив, как Фортунат вынул над столом деньги и вручил Люпольду, каковой и уплатил хозяину. Фортунат наказал Люпольду, дабы тот ни с кем из хозяев не торговался. Люпольд таким же образом обошелся и с этим хозяином, и тому это пришлось по вкусу. Чем он, однако, не удовольствовался, а пожелал заполучить все, в придачу к деньгам и кошель.
Меж тем близился день, когда Фортунат поклялся выдать некую бедную девицу замуж и одарить молодых четырьмястами золотых в денежном исчислении той земли. И спросил он хозяина, нет ли у него на примете какого-нибудь бедняка, благочестивого и имеющего на выданье дочь, какой по своей бедности не может выдать ее замуж, и сказал, дабы он послал отца к нему, тогда он обеспечит его дочь приданым. Хозяин ответствовал: «Отчего нет, есть, и не один. Утром я приведу к вам некоего благочестивого мужа, он прихватит с собой и дочь». Фортунату это весьма понравилось. Но что замыслил хозяин? «Еще нынешней ночью я украду их деньги, покуда они есть у них, ибо, прожди я дольше, они их растратят».
И ночью, когда все они крепко спали, он пробрался сквозь лаз и ощупал все их платье, возомнив, что найдет в их куртках приметное утолщение с гульденами. Ничего, однако, не нашедши, он срезал кошель Люпольда,[77] где было дукатов пятьдесят, а также срезал кошель Фортуната. Но, схватив Фортунатов кошель и ощупав его снаружи, а там ничего не было, он зашвырнул его под кровать, и подкрался к трем слугам, и срезал у всех них кошельки, где нашел немного денег, и распахнул настежь двери и окна, будто вор забрался к ним из переулка.
И когда Люпольд проснулся и увидал окна и двери распахнутыми, взялся он бранить слуг, отчего те столь неосторожно выходили и учинили беспокойство своим господам. Слуги крепко спали и в испуге проснулись. Каждый сказал, что не делал этого. Люпольд испугался и схватился за кошель, но тот был срезан, а на поясе болтались его обрезки. Он позвал Фортуната и сказал: «Господин, ваша комната раскрыта настежь, и ваши деньги, что еще были у меня, украдены». Слуги услыхали об этом. То же самое приключилось и с ними. Фортунат тотчас схватил куртку, поверх какой носил он счастливый кошель, и увидал, что тот также срезан.
Можете себе представить, в какой ужас он пришел, у него помутилось в голове, и он замертво распростерся ниц. Люпольд и кнехты ужаснулись, и стало им жаль своего господина. Хотя и не ведали они о том великом убытке, какой был учинен ему. И принялись освежать и растирать его, покуда не привели в чувство. Меж тем как пребывали они в страхе и отчаянии, явился их хозяин и, прикинувшись удивленным, спросил, каково им живется.
Они поведали хозяину, что у них украли все их деньги. Хозяин ответствовал: «Что вы за люди, разве нет у вас в опочивальне крепкого засова, отчего же вы не позаботились о себе?».
Они сказали: «Мы заперли и окна, и двери, а утром нашли их распахнутыми». Хозяин сказал: «Вам нужно доглядывать, чтобы вы сами не крали друг у друга. Здесь полно чужого народа, и мне неведомо, что у всякого на уме». Меж тем как они столь горько сокрушались, хозяин приблизился к Фортунату и увидал, что тот всецело переменился в лице, и спросил: «А много ли было денег, тех, что у вас украли?». Он ответствовал: «Деньги были невелики». – «Стоит ли тогда сокрушаться из-за малой толики денег? Вы вскоре отдаете замуж бедную девицу, сберегите эти деньги и живите на них». Фортунат в великом изнеможении ответствовал ему: «Мне жаль более кошелька, нежели денег, коих я лишился. Ибо в нем лежал небольшой вексель, что никому не даст и пфеннига». Хозяин, хотя и был злодеем, но все же его души коснулось милосердие, когда он увидел, что Фортунат столь горько сокрушается, и сказал: «Поищем, быть может, кошель найдется, ибо какой кому прок в чужом кошельке». И велел слугам искать. Тут некто полез под кровать и нашел кошель и воскликнул: «Здесь валяется пустой кошель». И принес его господину, спросил, тот ли это кошель. Фортунат ответствовал: «Дай я взгляну, тот ли это, что у меня срезали». Кошель был его, но Фортунат страшился, что он потерял свою чудесную силу из-за того, что его отрезали, и не посмел запустить в него руку на глазах у всех, ибо было бы ему жаль, если бы кто-то прознал о свойствах кошелька. Он опасался, что через него лишится жизни.
