Сэмюэл Ричардсон - Английские письма или история кавалера Грандисона
Изьяснитесь, любезная моя Миссъ Данби, я прихожу въ отчаяніе опечаливая васъ; подайте мнѣ какое ниесть извѣстіе о своемъ состояніи; по примѣру вашихъ братьевъ. Живете ли вы съ которымъ изъ нихъ?
Нѣтъ, Г. мой, я живу съ тетушкою, сестрою моея матери.
Благосклонно ли она съ вами поступаетъ?
Весьма благосклонно, Г. мой; но у нее много дѣтей. Не взирая на то она ничего не жалѣла для моего воспитанія. Доходъ получаемой съ данной мнѣ дядею такой же суммы, какъ и моимъ братьямъ, она отдала въ хорошія руки, она привела меня въ состояніе жить честно. А по своей бережливости у меня еще оставалось и на прочія надобности.
Изящная дѣвица! подумалъ я. Какъ же братъ твой Едуардъ осмѣлился сказать, что женщины составляютъ единую тягость? Онѣ гораздо превосходятъ економіею мущинъ.
Дядюшка вашъ, сударыня, конечно не лишилъ васъ своей милости; ибо столько же вамъ опредѣлилъ какъ и вашимъ братцамъ. Онъ тоже самое учинилъ и въ своемъ завѣщаніи; вѣрьте, что я представляя въ точности его особу послѣдую равномѣрно и его намѣреніямъ; но могу ли я васъ спросить, какъ бы и вашъ дядюшка учинилъ, извѣстенъ ли вамъ такой человѣкъ, коего бы вы предпочли всѣмъ другимъ?
Она мнѣ ничего не отвѣчала. Она потупила взоры, и начала опять дергать нитки изъ платка своего. Я позвалъ ея брата Едуарда и спросилъ его, не знаетъ ли онъ склонностей сестры своея? для чего женщины, любезной мой Докторъ, стыдятся признаваться въ похвальной склонности? Что находятъ онѣ хулы достойнаго въ любви, когда она основана на честности и скромности?
Г. Едуардъ началъ мнѣ разсказыватъ любовную повѣсть сестры своей, между тѣмъ какъ сія любвидостойная дѣвица краснѣя при каждомъ словѣ стояла потупя взоры въ прелѣстномъ смущеніи. Г. Гардъ, сынъ богатаго купца торгующаго въ Турціи, есть тотъ молодой человѣкъ, съ коимъ Миссъ Данби помѣнялась сердцами. Отецъ Г. Гарда, живущей по близости своего помѣстья, послалъ его въ Азіатскую свою контору, подъ тѣмъ видомъ дабы пріучить его къ дѣламъ; но въ самомъ дѣлѣ дабы отдалить его отъ Миссъ Данби, коей онъ совершенно не хотѣлъ имѣть за своимъ сыномъ, не узнавъ что сдѣлаетъ для нее ея дядя. Молодой любовникъ по прошествіи нѣкоего времени возвратился; а дабы получить позволеніе жить въ Лондонѣ, то обѣщался своему родителю не жениться безъ его соизволенія. Впрочемъ Г. Эдуардъ увѣряетъ, что онъ страстно любитъ его сестру и клялся никогда не жениться на другой женщинѣ.
Я его спросилъ, не дѣлалъ ли сей родитель другихъ какихъ возраженій, выключая имѣнія противъ выбора своего сына. Нѣтъ, отвѣчалъ онъ мнѣ, съ братнею горячностію, невозможное дѣло, чтобъ онъ дѣлалъ какія другія. Во всемъ Королевствѣ нѣтъ столь благоразумной дѣвицы, какъ моя сестра, хотя и не весьма прилично хвалить ее брату.
По чему такъ, Г. мой? Развѣ мы не должны отдавать нашимъ родственникамъ той справедливости, какую отдаемъ другимъ. Но я понимаю, что отецъ препроводя всю свою жизнь въ обогащеніи себя, не весьма бываетъ доволенъ тѣмъ, когда видитъ своего сына вступающаго въ бракъ несоотвѣтственной его желаніямъ. Когда родители должны оказывать дѣтямъ своимъ снисхожденіе; то равномѣрно имѣютъ право требовать отъ нихъ повиновенія и почтенія. Вы конечно досадуете на родителя Г. Гарда. Признайтесь въ томъ Миссъ Данби.
Я хотѣлъ только знать, что она мнѣ на то отвѣчать станетъ.
По истиннѣ. Г. мой, я нимало на то не досадую. Г. Гардъ есть отецъ и слѣдственно знаетъ лучше всякаго другаго какъ тутъ поступать должно. Я многократно ето говорила и его сынъ самъ признался, что будучи у него не одинъ не имѣетъ права жаловаться. Правда, Г. мой, присовокупила она потупя глаза, что разговаривая съ нимъ, мы иногда желали… Но къ чему служатъ желанія!
Г. Едуардъ сказалъ, что поелику его сестра имѣетъ теперь двѣ тысячи фуншовъ Стерлинговъ; то можно надѣяться, что старый Г. Гардъ, знающей склонности своего сына…
Старый Г. Гардъ, прервалъ я рѣчь его, не сдѣлаетъ ничего противнаго своимъ или другихъ своихъ дѣтей выгодамъ; племянница же достойнаго моего друга никогда не вступитъ въ его фамилію, естьли не будетъ принята съ уваженіемъ.
Въ сіе время мнѣ доложили, что ужинъ уже готовъ. Я повелъ моихъ гостей въ столовую залу, подавши руку Миссъ Данби. Начнемъ, сказалъ я имъ небольшимъ торжествомъ, при коемъ я желаю, чтобъ дружество купно съ радостію между нами господствовали. Когда ваше благополучіе за виситъ отъ меня, то почитайте себя всѣ трое щастливыми.
Ты легко судить можешь, любезный мой Докторъ, что имѣя столь чуствительное сердце я ощущалъ великое удовольствіе, видя у сихъ особъ совершенно противной прежнему видъ. Усматривая благодарность во взорахъ сестры и въ словахъ двухъ братьевъ, я нѣсколько разъ представлялъ себѣ, что вижу дражайшаго Данби, устремляющаго на насъ свои очи, восхищающагося выборомъ душеприкащика, которой, какъ онъ зналъ, рѣшился исправить тѣ погрѣшности, кои произошли съ одной стороны отъ излишняго его гнѣва, а съ другой отъ чрезвычайной его благодарности. Я объявилъ Томасу Данби, что, съ означеннымъ ему отъ дяди наслѣдствомъ онъ можетъ получить пять тысячь фунтовъ Стерлинговъ и что отъ него зависитъ вступить въ обязательство съ своимъ благодѣтелемъ въ разсужденіи его племянницы и разпоряженій своихъ въ торговлѣ. Я учинилъ равномѣрное объявленіе Г. Едуарду Данби и увѣщевалъ его также заключить обязательство съ своимъ. Вы же Миссъ Данби, продолжалъ я обратясь къ ней, можете сказать любезному вашему Г. Гарду, что выключая принадлежашихъ уже вамъ двухъ тысячь фунтовъ имѣете къ его услугамъ еще пять тысячь фунтовъ Стерлинговъ. И естьли сего количества денегъ не довольно будетъ для вашихъ разпоряженій; то покорно васъ прошу меня о томъ увѣдомишь. Хотя бы онаго было довольно или нѣтъ, но мое почтеніе къ вашему дядюшкѣ не можетъ на семъ ограничиться. Я совершенно не желаю быть богачѣ теперешняго. Естьли у васъ есть другіе родственники: то вы можете меня увѣдомить какъ о нихъ, такъ и о ихъ состояніи, дабы я былъ въ состояніи исправишь завѣщаніе, написанное во время столь продолжительной болѣзни, которая можетъ быть изтребила нѣчто изъ памяти человѣка съ природы кроткаго и благодѣтельнаго.
Они отвѣчали мнѣ однимъ пролитіемъ слезъ. Сперва они взирали другъ на друга и утирали глаза, а потомъ вдругъ начали плакать. Г. Сильвестръ также проливалъ отъ радости слезы. Я же примѣтя, что мое присудствіе могло отягчить ихъ еще болѣе, тотчасъ подъ нѣкоторымъ видомъ вышелъ. По моемъ возвращеніи желая пощадить ихъ отъ смущенія предупредилъ я Г. Томаса Данби, которой хотѣлъ было говорить. Дражайшіе друзья мои, я усматриваю въ глазахъ вашихъ честныя чувствованія вашихъ сердецъ. Думаете ли вы, что я неравное вашему ощущаю удовольствіе? Я почитаю себя чрезвычайно награжденнымъ по тому засвидѣтельствованію, которое могу себѣ отдать за то что учинилъ хорошее употребленіе изъ порученнаго мнѣ вашимъ дядею имѣнія. Почитайте учиненное мною за долгъ, исполненіе коего наложено на меня темъ Провидѣніемъ, коему вы обязаны отдавать благодареніе, яко главную должность вашего закона. Словомъ, единое право, кое я себѣ приписываю, состоитъ въ томъ, дабы совѣтовать вамъ во всѣхъ предпріятіяхъ быть милостивыми и справедливыми.
Оба братья простерши руки къ небу клялися, что примѣръ ими видимый, просвѣщаетъ сердца ихъ, и обѣщались предъ Богомъ никогда оныя отъ него не укрывать. Потомъ сестра ихъ учинила равномѣрное засвидѣтельствованіе. Г. Сильвестръ, будучи восхищенъ сею признательностію прослезясь сказалъ, что онъ съ нетерпѣливостію желаетъ привести въ порядокъ свои дѣла и сыскать случай подражать такому дѣянію, въ коемъ онъ поставлялъ всю свою награду.
Естьли въ простомъ родѣ, дражайшей мой Докторъ, примѣръ малаго благодѣянія толикое произвелъ впечатлѣніе надъ сердцемъ четырехъ особъ, не имѣвшихъ впрочемъ нималѣйшей искры подлости: то какія не можно бы было произвести дѣйствія надъ сердцемъ Государей или надъ всѣми тѣми, кои обладаютъ чрезвычайными богатствами? Однако я исполнилъ, какъ ты видишь, только одинъ долгъ справедливости. Я не отдамъ ничего себѣ принадлежащаго по той власти, которую я пріобрѣлъ отъ сего завѣщанія и можетъ быть оно досталось мнѣ для того, дабы вамъ испытать безпристрастіе моего сердца. Но сколь мы малодушны, любезной мой другъ, когда поставляемъ себѣ за достоинство и за предметъ радости, что избѣжали худаго дѣянія!
Расходясь съ ними я просилъ обоихъ братьевъ увѣдомить меня въ успѣхѣ ихъ переговоровъ; и сказалъ имъ, что въ какую бы сторону оный ни обратился, но я какъ возможно скорѣе постараюсь отдать, какъ имъ такъ и сестрѣ ихъ, всѣ тѣ свидѣтельства, по коимъ они могутъ быть увѣрены въ принадлежащемъ имъ имѣніи. Я съ великимъ трудомъ могъ принудить ихъ молчать. Сестра ихъ паки заплакала; и когда я прощаясь съ нею оставлялъ ея руку, то она пожала мою, но съ такою кротостію и знаками пріятнаго смущенія что ясно показывала ту благодарность, коею сердце ея было пронзено и которая превышала ее надъ ея поломъ. Честный Адвокатъ былъ тѣмъ такъ тронутъ, какъ будто бы имѣлъ участіе въ семъ благодѣяніи и соединилъ свои благословенія купно съ обоими братьями.
