Титурель - Вольфрам фон Эшенбах

Вольфрам фон Эшенбах

Титурель

Предисловие

Имя Вольфрама фон Эшенбаха неразрывно связано с Граалем, уже много веков синонимично его тайне. В поэзии Вольфрама фон Эшенбаха Грааль — средоточие, энергетическое ядро, излучающее стих. Очевидно, поэт располагает некой тайной, но не сообщает ее и не просто высказывает, а выдает ее каждым своим произведением, едва ли не каждым стихом, так как нет другой возможности ее высказать: просто сообщить эту тайну — значит исказить ее или даже уничтожить, о чем и свидетельствует в романе Титурель:

С тех пор как я обрел Грааль,

с тех пор, как вручила

его мне ангельская рать,

небесная сила,

в этот орден я вписался,

ибо Грааля

человек дотоле никогда не касался.

Если первые рыцарские романы посвящены поискам Грааля, в «Титуреле» Грааль найден, вверен, обретен, но обретение Грааля оборачивается обреченностью для тех, кому он вверен. «Титурель» — предположительно — последнее произведение Вольфрама (потому оно, возможно, и производит впечатление незаконченного: перед нами два фрагмента, как будто связанные только общностью героя и героини, но для самого поэта их связь очевиднее и глубже). Написанный после «Парсифаля» (если можно говорить о том, что Вольфрам писал свои произведения, сам он говорит, что не знает ни одной буквы, хотя в каком смысле он это говорит — вопрос особый), «Титурель» повествует о событиях, предшествующих «Парсифалю» и находящих в нем свое трагическое завершение. Ко времени этих событий, когда завязываются роковые узлы неизбежного, сам Парсифаль еще не родился, но узлы завязываются ради него, и единственное упоминание его имени в «Титуреле» настораживает и тревожит знаменательными предвкушениями, как все имена у Вольфрама фон Эшенбаха, включая его собственное:

Любовь осталась, где была,

странствуя в чаянье чужбины;

не говорили так о ней

ни женщины, ни девы, ни мужчины,

как эти два, верны сердечному кануну,

в чем убедился Парсифаль,

при липах повстречав Сигуну.

Юный Парсифаль видит Сигуну при липах, когда она оплакивает своего возлюбленного Шионатуландера, павшего за Парсифаля, вместо Парсифаля; за него Шионатуландер пожертвовал собой; судьба Парсифаля завязывается именно в «Титуреле». При этом свое имя Парсифаль придурковатый юнец узнает от безутешной Сигуны, так как родная мать скрыла от него истинное его имя, надеясь уберечь сына от судьбы, постигшей Шионатуландера. Имя самой Сигуны овеяно преданиями и предвестиями. В «Парсифале» она представлена в той же позе и почти в той же ситуации, что и Сигьюна в «Старшей Эдде»:

С тех пор Сигьюна сидит сиротливо,

Мучась без мужа. Что век вещает?

(Перевод В. Микушевича)

Древнегерманские северные сказания не были забыты в немецком мире, о чем свидетельствует «Песнь о Нибелунгах», слагавшаяся на несколько десятков лет раньше «Парсифаля» и «Титуреля».

Даже Карл Зимрок, толкователь Вольфрама фон Эшенбаха и переводчик его произведений на новейший немецкий язык, называет случайным имя Титуреля в наименовании романа, сам автор которого объявляет Шионатуландера «господином приключений», но тут следует встать на сторону Вольфрама фон Эшенбаха, имевшего веские основания назвать свой роман именем Титуреля.

А. Ф. Лосев определяет миф как развернутое магическое имя: «Имя есть умно-софийная энергия, т.е. оно — магично» (Лосев. Л. Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. С. 232). То же самое можно сказать об именах в романах Вольфрама фон Эшенбаха, и, может быть, именно здесь кроется глубинное родство, если не совпадение, его романа с мифом. Говоря по-лосевски, Вольфрам фон Эшенбах — мастер умно-софийных энергий. Он поэт собственных имен. Если мифы — это имена, то имена у Вольфрама фон Эшенбаха — мифы. Миф возвещается уже самим именем Парсифаль. Вольфрам переосмысливает Кретьена де Труа, у которого Perceval означает «Пронизывающий дол» (percer val). У Вольфрама Parzival — «Пронзение материнского сердца», причем «z» появляется исключительно потому, чтобы по-немецки не произносили Парзифаль, теряя «percer» (пронзать или пронизывать не дольний ли мир?). Но при этом Геррес указывает на то, что по-арабски (или по-персидски?) Parseh Fal может означать чистого или бедного дурачка (вполне в духе Вольфрамова «Парсифаля», где арабский пласт тоже присутствует). Кроме того, в имени Парсифаль слышится или угадывается «парс», «огнепоклонник», а иранские корни романа через катаров Прованса тянутся до самой Индии к мистическому царству пресвитера Иоанна. Так функционирует имя у Вольфрама фон Эшенбаха. Оно энергетически заряжено даже тогда, когда не поддается историко-лингвистической расшифровке, воздействуя лишь своей магической заумью.

Имя Парсифаль в его суггестивной знаменательности предварено именем Титурель. Поэтому «Титурелем» назван роман, события которого предшествуют действию «Парсифаля». Титурель первенствует во всей истории Грааля не только как первопредок, но и как первооткрыватель, первоизбранник Грааля. Отсюда его имя, вероятно, происходящее от латинского «Titulus», так что имя Титурель предположительно означает «провозвестник». Таким образом, Титурель участвует в трагических судьбах своих потомков, так что история Сигуны и Шионатуландера с полным основанием озаглавлена «Титурель».

Стареющий Титурель вверяет попечение о Граале своему сыну государю Фримутелю, о чем говорится и в большом романе «Парсифаль» (474, 10). Не без горечи Титурель говорит, что вверяет Грааль одному Фримутелю. Таков, по-видимому, устав наследования в династии Грааля. Грааль наследует кто-нибудь один, но далее Титурель перечисляет своих внуков, сыновей и дочерей Фримутеля. Имя каждого и каждой из них — тоже роман в своем развертывании. Примечательны эти имена соотношением в них романской (французской) и германской традиции. Так Фримутель, первый в череде наследующих Грааль, представляет своим именем германское начало. Его имя можно понимать как «свободный в мужестве» или «свободный духом». А Сигуна, внучка Фримутеля, правнучка Титуреля, носит не просто германское, но древнегерманское имя. Карл Зимрок предполагает, что отец Парсифаля первоначально носил романское имя Амурет (от «amour», любовь), и оно значило что-то вроде «люблюнчик», что подтверждалось исключительным успехом у женщин (вспомним только француженку Анфлизу, мавританскую царицу Белакану и, наконец, внучку Титуреля Херцелейду, мать Парсифаля). Поэт придал ему мужественность, превратив Амурета в Гамурета, онемечив тем самым имя анжуйского государя. И среди внучек Титуреля мать Парсифаля выделяется своим подчеркнуто немецким именем Херцелейда, «Сердечная скорбь», предвещающим ее горькую судьбу. Но и романские имена дочерей Фримутеля говорят о трагическом избранничестве. Таково имя Шуазиана, явно происходящее от глагола «choisir» (фр.), «избирать». Этим именем мать Сигуны обречена на