Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
– Зачем ему переселяться? – удивился Баоюй. – Жили бы здесь, ты могла бы их чаще навещать. А переедут – придется тратить на это целый день.
– Отдельно жить спокойнее, – возразила Баочай. – С какой стати они должны постоянно жить у родных?
Вдруг прибежала служанка госпожи Ван и доложила:
– Скончалась супруга господина Цзя Ляня! Там уже все собрались и просят вас, второй господин, с супругой прийти!
Слезы навернулись на глаза Баоюю. Баочай, чтобы еще больше не расстраивать мужа, ничем не выдала охватившей ее печали и сказала:
– Пойдем скорее, там и поплачешь!
Когда они пришли в дом Фэнцзе, родственники стояли вокруг покойной и громко плакали. Зарыдали и Баоюй с Баочай. Пинъэр ничего не оставалось, как всех утешать, однако ее никто не слушал.
Цзя Лянь уже распорядился насчет похорон, известил Цзя Чжэна о случившемся и отправился по делам. Но все валилось из рук, даже самые простые дела не спорились, и Цзя Лянь с горечью вспоминал, как легко управлялась со всем Фэнцзе. Особенно тяжело было смотреть на безутешно рыдавшую дочку.
До рассвета проплакав, Цзя Лянь послал за Ван Жэнем. Тем самым Ван Жэнем, который после смерти Ван Цзытэна воспользовался нерасторопностью Ван Цзышэна и прибрал к рукам все семейное достояние. За короткое время он успел перессорить всех родственников. Узнав о смерти сестры, он не замедлил явиться, чтобы оплакать ее, и сразу выразил недовольство:
– Моя сестра, не щадя сил, управляла вашим хозяйством и заслужила, чтобы вы достойно проводили ее в последний путь. А у вас до сих пор ничего не готово.
Цзя Лянь, недолюбливавший Ван Жэня, пропустил его слова мимо ушей.
Ван Жэнь, однако, не унимался, позвал Цяоцзе и стал наговаривать ей:
– Твоя мать не так вела хозяйство, как следовало. Только и знала, что угождать старой госпоже, а о своих родственниках забыла. Ты уже большая! Скажи по совести, помнишь ли ты, чтобы я у вас что-нибудь требовал? Сейчас твоя мать умерла, и ты должна меня слушаться! Из родственников по материнской линии у тебя остались только я да второй дядя! Я давно понял, что за человек твой отец: он уважает только чужих, а до своих ему и дела нет! Когда у него умерла наложница Ю Эрцзе, он не пожалел денег на похороны. Так пусть теперь твою родную мать похоронят достойно! Уговори его!
– Мой отец охотно устроил бы пышные похороны, – возразила Цяоцзе, – но денег у нас нет, поэтому приходится экономить.
– А у тебя самой разве мало вещей? – не унимался Ван Жэнь.
– В прошлом году у нас все отобрали в казну, – отвечала девочка. – Откуда же взяться вещам?
– И ты так говоришь? – сокрушался Ван Жэнь. – Ведь старая госпожа отдала вам немало добра! Все это надо продать.
Цяоцзе не решилась сказать, что все давно продано, а деньги ушли на расходы, поэтому она ответила, что ничего об этих вещах не знает.
– О! Все понятно! – воскликнул Ван Жэнь. – Ты хочешь вещи оставить себе на приданое!
Цяоцзе стало обидно, она даже всхлипнула.
– Вы лучше дождитесь нашего господина, с ним и поговорите, – рассердилась Пинъэр. – Барышня еще мала: что она смыслит?
– Вы, я вижу, все ждали смерти Фэнцзе, чтобы стать в доме полновластными хозяевами! – раскричался Ван Жэнь. – Мне ничего не надо! Но устроить приличные похороны – ваш долг!
Цяоцзе между тем думала: «Зачем он так говорит об отце? Ведь сам сколько раз брал деньги у мамы!»
Недоброе чувство шевельнулось в сердце девочки.
Ван Жэнь тем временем старался в уме прикинуть, сколько денег могла накопить сестра. Он знал, что имущество Фэнцзе тоже было изъято, но ведь в доме и без того хватало добра! Это они нарочно говорят, что ничего не осталось, и эта маленькая тварь заодно с ними!
И Ван Жэнь возненавидел Цяоцзе.
Цзя Лянь ничего об этих разговорах не знал, все дела он перепоручил Лай Да и думал только о том, где раздобыть денег. Тем более что и в доме было много расходов. Пинъэр, видя, как мается господин, сказала ему:
– Не нужно так убиваться! Поберегите здоровье!
– Какое там здоровье! – вскричал Цзя Лянь. – У нас нет денег даже на текущие расходы, не то что на похороны! А тут еще этот дурак привязывается! Ну скажи, что мне делать?
– И все же не надо волноваться, – произнесла Пинъэр. – У меня остались кое-какие вещи, которые, к счастью, не описали. Можете их заложить!
Цзя Лянь был очень тронут и с улыбкой сказал:
– Спасибо! У меня хоть хлопот поубавится! Я долг непременно верну!
– Что за счеты! Я ведь служанка вашей жены! – возразила Пинъэр. – Главное – похороны госпожи устроить как полагается!
Цзя Лянь больше не отказывался, взял вещи и заложил. С этих пор он во всех делах советовался с Пинъэр, к неудовольствию Цютун, которая каждый раз говорила:
– После смерти госпожи эта Пинъэр вздумала возвыситься. Меня подарил Цзя Ляню его отец, а он мною пренебрегает!
Пинъэр не обращала на Цютун внимания, а Цзя Лянь возненавидел ее и не упускал случая выместить на девушке свой гнев.
Госпожа Син за это ругала Цзя Ляня, но он отмалчивался.
Похороны Фэнцзе состоялись через десять дней. Цзя Чжэн, соблюдавший траур по матушке Цзя, жил в это время в своем внешнем кабинете. Друзья постепенно отошли от него, остался только один, Чэн Жисин, с которым Цзя Чжэн часто беседовал.
– Не везет нашей семье, – говорил Цзя Чжэн. – Скольких смерть унесла! Старшего брата и племянника отправили в ссылку. Доходы от поместий мизерные, не знаю, как будем дальше сводить концы с концами.
– Я вас знаю не первый год, – отвечал Чэн Жисин, – и вижу, что все члены вашей семьи стараются жить в свое удовольствие, вытянуть из семейной казны побольше денег, вот и приходится залезать в долги! А сколько вы израсходовали на старшего брата и господина Цзя Чжэня! Сколько дали денег чиновникам, чтобы разыскали ограбивших вас разбойников! Если хотите, почтенный друг, чтобы в доме был порядок, отдайте его под надзор доверенному человеку. Всех нечестных прогоните: только честных оставьте! Вам прежде всего необходимо рассчитаться с долгами. На это надо изыскать средства. Ведь даже с вашего сада можно получить немалый доход. Только надо за ним присматривать! За несколько лет, что вы служили в провинции, распустили столько нелепых слухов, что теперь люди боятся в сад нос показать! Одним словом, единственный выход – выгнать всех нерадивых, нечестных слуг!
– Эх, друг, ты многого не понимаешь! – вздохнул Цзя Чжэн. – Я не только на слуг, на собственного племянника не могу положиться! Разве можно за всем уследить! А тут еще траур! У меня совершенно нет времени, да и вообще я плохо разбираюсь в домашних делах.
– Друг мой, вы слишком добры, – заметил Чэн Жисин. – Первым долгом спросили бы с управляющих, как это делают в других семьях. И уверен, через пять – десять лет все пошло бы на лад, тем более что начальник одного из уездов ваш родственник и может помочь.
– Неудобно просить деньги у родственников, – заметил Цзя Чжэн, – уж лучше быть самим побережливее! Боюсь, многого, что числится в описи, давно уже нет.
– Об этом я и говорю, – отозвался Чэн Жисин. – Все нужно проверить!
– Тебе что-нибудь известно?
– Возможно, но сказать ничего не могу, – отвечал Чэн Жисин. – Управляющие ваши хитры, знают, как выкрутиться.
Цзя Чжэн уловил в словах Чэн Жисина скрытый намек и со вздохом проговорил:
– В нашем роду, начиная с деда, не принято притеснять слуг. Но времена нынче другие, люди на глазах портятся! Видно, слуги заметили, что я только изображаю из себя опытного хозяина, и насмехаются надо мной!
Пока они разговаривали, вошел привратник и доложил:
– Господин Чжэнь из Цзяннани.
– Что это вдруг господин Чжэнь приехал в столицу? – удивился Цзя Чжэн.
– Говорит, удостоился высочайшей милости и восстановлен в должности.
– Ладно, – сказал Цзя Чжэн, – проси!
Господин Чжэнь, или Чжэнь Инцзя, по прозвищу Ючжун, был потомком заслуженного сановника, уроженца Цзиньлина. Некогда он поддерживал родственные отношения с семьей Цзя, но потом провинился по службе и был лишен имущества. Памятуя, однако, о заслугах Чжэнь Инцзя, государь приказал вернуть ему наследственную должность, а самого его потребовал в столицу на аудиенцию. И вот сейчас господин Чжэнь, зная о смерти матушки Цзя, приехал совершить жертвоприношения.
Соблюдавшему траур Цзя Чжэну не положено было встречать гостя за воротами, поэтому он ожидал его у входа в свой кабинет.
Печаль при встрече сменилась радостью, но поскольку во время траура нельзя было совершать приветственных церемоний, Цзя Чжэн лишь взял друга за руку, рассказал о невзгодах, которые ему пришлось испытать, после чего оба уселись, как полагается гостю и хозяину.
Подали чай, и беседа продолжалась.
– Когда же тебе посчастливилось лицезреть государя, дружище? – спросил Цзя Чжэн.
– Третьего дня, – отвечал Чжэнь Инцзя.
– Уверен, что владыка был щедр на милости и ты получил от него хороший указ, – продолжал Цзя Чжэн.
