Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.
Матушка Цзя приказала позвать госпожу Ю и велела ей уладить дело, сказав:
– Сестра твоя просватана с детства, а договор о браке не расторгнут, вот и подали на нас в суд. Куда это годится?
– Разве брачный договор не расторгнут? – удивилась госпожа Ю. – Ведь этот Чжан Хуа даже деньги от нас получил…
– А Чжан Хуа говорит, что никаких денег и в глаза не видел, – вмешалась в разговор Фэнцзе, – и никто ему их не предлагал. Отец его, правда, сказал, что был однажды такой разговор, но на том все и кончилось. И вот сейчас, когда отец невесты умер, ее забрали, чтобы сделать наложницей. А что мы можем ему возразить, если все это так? Неважно, что второй господин еще не женился на ней, ведь Эрцзе переехала к нам – как же мы будем смотреть людям в глаза, если отошлем ее обратно?
– И все же лучше отослать девушку к Чжан Хуа, – возразила матушка Цзя. – Неужели Цзя Лянь не найдет себе другую наложницу?!
– Моя матушка и в самом деле когда-то дала Чжан Хуа двадцать лянов серебра и брачный договор был расторгнут, – набравшись храбрости, сказала Эрцзе, – только бедность заставила Чжан Хуа подать в суд и солгать.
– Вот еще одно доказательство, что связываться с подлецами не следует! – произнесла матушка Цзя. – Но раз уж так все случилось, пусть Фэнцзе как-нибудь это дело уладит.
Фэнцзе не очень обрадовалась подобному поручению, но делать нечего, и она приказала позвать Цзя Жуна.
Цзя Жун хорошо понимал, чего добивается Фэнцзе, но каково будет ему, если Эрцзе отошлют к Чжан Хуа? Цзя Жун доложил обо всем Цзя Чжэню, а сам послал человека к Чжан Хуа.
– Ты получил достаточно серебра, зачем же требуешь девушку? – сказал тот. – Не боишься, что у наших господ лопнет терпение и они со свету тебя сживут? Деньги у тебя есть, а с деньгами всегда найдешь себе жену! Если согласен, получишь еще деньги на дорожные расходы!
«Это, пожалуй, наилучший выход!» – подумал Чжан Хуа.
Он посоветовался с отцом, получил сто лянов серебра и на рассвете тайком отправился к себе на родину.
Цзя Жун между тем явился к Фэнцзе и доложил:
– Чжан Хуа и его отец подали в суд, не имея на то никаких оснований, и сейчас, чтобы избежать наказания, бежали из города. Дело прекращено! Таким образом, все улажено!
Выслушав его, Фэнцзе подумала: «Пусть будет так. А то вернется Цзя Лянь, ничего не пожалеет, чтобы взять Эрцзе обратно. А уж я как-нибудь с ней разделаюсь. Плохо только, что Чжан Хуа скрылся. Ведь он может снова затеять тяжбу и рассказать все, как было. Напрасно я, как говорится, отдала кинжал в руки врага!..»
Она уже раскаивалась, что поступила так необдуманно, как вдруг в голове ее созрел новый план. Она позвала Ванъэра, приказала ему разыскать Чжан Хуа и подослать к нему наемных убийц!
– Ничего другого не остается! – говорила самой себе Фэнцзе, – ядовитую траву надо вырвать с корнем. Тогда мне нечего будет бояться!
Ванъэр вернулся к себе и стал размышлять:
«Сбежал Чжан Хуа, и делу конец – к чему снова впутываться в историю?! Человеческая жизнь не забава! Надо обмануть госпожу, а там видно будет».
Несколько дней он где-то пропадал, а потом явился к Фэнцзе и доложил:
– Говорят, Чжан Хуа бежал из столицы с большими деньгами. На третье утро, на границе столичного округа, его ограбили и убили. Старик Чжан скончался на постоялом дворе, труп его опознан и похоронен.
Фэнцзе не поверила:
– А ты не врешь? Смотри, все зубы повыбиваю!..
Но почему-то с этого дня она больше не думала о случившемся. С Эрцзе они внешне жили душа в душу, как родные сестры.
И вот настал день, когда Цзя Лянь, покончив с делами, возвратился в столицу и первым долгом отправился к Эрцзе. К его великому изумлению, ворота оказались запертыми, а в доме, кроме сторожа, никого не было. Старик и рассказал Цзя Ляню во всех подробностях о том, что случилось.
Убитый горем Цзя Лянь поехал к отцу и доложил, что его поручение выполнено.
Цзя Шэ остался доволен сыном и на радостях подарил ему сто лянов серебра и в придачу семнадцатилетнюю наложницу по имени Цютун. Цзя Лянь не знал, как и благодарить, и без конца кланялся. Повидавшись затем с матушкой и остальными родственниками, Цзя Лянь отправился домой. При встрече с Фэнцзе он оробел было, но она вела себя не так, как обычно. Вышла навстречу ему под руку с Эрцзе и как ни в чем не бывало завела разговор о всяких пустяках. Цзя Лянь расхрабрился и с самодовольной улыбкой рассказал о Цютун.
Фэнцзе тотчас велела привезти девушку,
«Не успела вытащить из сердца одну колючку, как появилась другая!» – думала между тем Фэнцзе, кипя от гнева, но виду не подавала. Она распорядилась накрыть стол в честь приезда мужа, а когда прибыла новая наложница, повела ее к матушке Цзя, а потом к госпоже Ван.
Цзя Лянь только диву давался.
Всячески показывая свою доброту к Эрцзе, Фэнцзе, когда поблизости никого не было, старалась ее уколоть.
– О тебе, сестрица, ходит дурная слава! – говорила она. – Даже старая госпожа и госпожа поговаривают, будто ты совсем еще маленькая потеряла невинность, завела шашни с мужем своей старшей сестры. Я не поверила, стала наводить справки, но узнать ничего не смогла. Если подобные разговоры не прекратятся, что я слугам скажу?
После этого она притворялась больной, не ела, не пила, при Пинъэр и других служанках всячески поносила сплетников, хотя сама же их подстрекала.
Цютун держалась высокомерно, ведь ее подарил сыну сам Цзя Шэ. Фэнцзе и Пинъэр она в грош не ставила, что же говорить об Эрцзе, о которой шла дурная молва? Да и покровителей у нее не было! Глядя на все это, Фэнцзе лишь радовалась.
Под всякими предлогами она все реже встречалась с Эрцзе, а еду ей посылала такую, что есть было невозможно. Пинъэр жалела девушку и украдкой давала деньги, чтобы для Эрцзе покупали что-нибудь повкуснее. Собираясь в сад погулять, Пинъэр заказывала для себя на кухне различные блюда и угощала Эрцзе. Никто не осмеливался об этом докладывать Фэнцзе.
Но однажды заметила это Цютун и стала нашептывать Фэнцзе:
– Госпожа, Пинъэр заказывает самые лучшие блюда на кухне и относит Эрцзе.
Фэнцзе напустилась на Пинъэр:
– Кошек держат, чтобы они ловили мышей, а моя кошка вздумала цыплят душить!
Пинъэр молча выслушала упреки, но с этого дня стала подальше держаться от Эрцзе, в душе возненавидев Цютун.
Хорошо еще, что жившие в саду девушки заботились о бедняжке Эрцзе.
Вступиться за нее они не решались, но жалели и тайком навещали. Порядочная по натуре, Эрцзе никогда не жаловалась на Фэнцзе, не роптала, только плакала.
Перемена, происшедшая в Фэнцзе, так обрадовала Цзя Ляня, что на все остальное он рукой махнул. Раньше ему не давала покоя зависть к Цзя Шэ – у того было много наложниц, но теперь он привязался к Цютун, как голубь к голубке, и чувствовал себя на верху блаженства. Любовь к Эрцзе постепенно угасла.
Фэнцзе ненавидела Цютун, но радовалась при мысли, что сможет, как говорится, «чужими руками жар загребать» да «масла в огонь подливать». Расправится Цютун с Эрцзе, уж Фэнцзе придумает, как сгубить Цютун. И вот, когда никого поблизости не было, Фэнцзе шепнула Цютун:
– Ты молода, жизни не знаешь. Господин Цзя Лянь души не чает в Эрцзе, любит ее больше, чем меня. Так что лучше не лезь на рожон, не ищи своей смерти!
Цютун затаила злобу и, как только речь заходила об Эрцзе, начинала всячески ее поносить.
– Наша госпожа слишком добрая! А я – не тряпка! Ни в чем уступать не стану! Эта потаскушка Эрцзе все равно что песок в глазу. Но она еще меня узнает!
Фэнцзе всем своим видом показывала, что вполне согласна с Цютун, а несчастной Эрцзе только и оставалось, что лить слезы! Она совсем перестала есть, но пожаловаться Цзя Ляню не смела. Даже когда матушка Цзя, заметив, что глаза Эрцзе красны от слез, спросила, в чем дело, Эрцзе ничего не сказала.
А Цютун, заискивая перед матушкой Цзя, стала ей наговаривать:
– Эрцзе коварна, всякими заклинаниями старается накликать смерть на вторую госпожу Фэнцзе и на меня, чтобы стать законной женой господина Цзя Ляня.
– Девушка хороша собой, а красота часто уживается с ревностью и завистью, – проговорила матушка Цзя. – Но ведь Фэнцзе так к ней добра! Выходит, Эрцзе неблагодарна.
Чувство неприязни к Эрцзе, постепенно зревшее в душе матушки Цзя, передалось остальным, и жизнь бедняжки стала просто невыносимой: ей оставалось одно – умереть. Счастье еще, что Пинъэр за нее вступалась, хоть и тайком от Фэнцзе.
Нежная и хрупкая, Эрцзе не вынесла этих мучений. Прошел месяц, она перестала есть и буквально таяла на глазах. Однажды ей приснилось, будто Саньцзе протягивает ей «меч утки и селезня» и говорит:
«– Сестра! С самого детства ты страдаешь от того, что нравом слаба. Не верь этой женщине, она коварна и зла, лишь притворяется доброй. У нее на устах мед, на сердце – лед. Она жестока, как волк, и не успокоится, пока не сживет тебя со свету! Будь я жива, не позволила бы тебе войти к ним в дом, не дала бы ей так над тобой издеваться. Увы! В прежней своей жизни ты была распутницей, много зла причинила людям, и вот пришло возмездие. Послушайся моего совета, возьми этот меч и отруби голову завистнице, а затем мы вместе предстанем перед феей Цзинхуань и смиренно выслушаем ее приговор. А не сделаешь, как я сказала, понапрасну погубишь жизнь, никто тебя добрым словом не помянет!
