Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.
– Это хорошо, что ты все понимаешь, – улыбнулся Цзя Чжэнь.
Сели за стол. Эрцзе опасалась, как бы не заявился Цзя Лянь, выпила две рюмки вина и ушла к себе.
Цзя Чжэнь поглядел вслед Эрцзе, но выйти из-за стола не решился, пришлось ему остаться в компании старухи Ю и Саньцзе.
Надобно сказать, что Саньцзе хоть и заигрывала с Цзя Чжэнем, но была строга, не то что Эрцзе, поэтому Цзя Чжэнь вольностей себе не позволял. Вот и сейчас он вел себя пристойно, тем более что рядом сидела теща, а Цзя Чжэню меньше всего хотелось прослыть в ее глазах легкомысленным.
Мальчики-слуги между тем сидели в это время вместе с Баоэром на кухне, распивая вино. Общая барышня возилась у очага.
Вдруг на кухне появились две девочки-служанки и, хихикая, заявили, что тоже хотят выпить.
– Зачем вы пришли? – спросил Баоэр. – Ведь можете понадобиться господам!
– Дурень ты, дурень! – рассердилась жена. – Лакаешь вино и лакай себе. А налакаешься, лежи и помалкивай! Что тебе за дело – понадобятся, не понадобятся? Если что, я сама буду в ответе! На твою голову и капля не упадет!
Лишь благодаря жене Баоэра, прислуживавшей Эрцзе, Цзя Лянь и к нему относился благосклонно, хотя Баоэр только и знал что пить вино да играть в азартные игры. Он ничего не делал и во всем слушался жену. Вот и сейчас, допив вино, сразу лег спать.
Общая барышня тоже любила вино и часто пила со слугами, болтала с ними, шутила, смеялась, всячески задабривая, чтобы при случае они замолвили за нее словечко перед Цзя Чжэнем.
Вдруг раздался громкий стук в ворота. Жена Баоэра бросилась отворять и увидела Цзя Ляня, слезавшего с коня. На вопрос, не случилось ли чего, женщина тихонько сообщила:
– На западный двор пожаловал господин Цзя Чжэнь.
Цзя Лянь прошел прямо в спальню, увидел Эрцзе, а рядом двух девочек-служанок. При появлении Цзя Ляня на лице Эрцзе отразилось беспокойство.
Цзя Лянь как ни в чем не бывало приказал:
– Скорее подайте вина! Выпьем кубок-другой, чтобы лучше спалось, – я очень устал.
Эрцзе с улыбкой приняла халат, который он снял, поднесла ему чаю, стала расспрашивать о том о сем. Цзя Лянь едва владел собой, дрожа от страсти.
Вскоре Общая барышня принесла вино. Цзя Лянь и Эрцзе принялись пить, а девочки-служанки им прислуживали.
Тем временем Лунъэр, один из слуг Цзя Ляня, когда привязывал коня, заметил неподалеку другого коня и догадался, что это конь Цзя Чжэня. Он пошел на кухню и там застал Сиэра и Шоуэра, распивавших вино. При появлении Лунъэра они засмеялись:
– Ты очень кстати! Мы не могли догнать нашего господина, у него очень быстрая лошадь, и, чтобы не нарушать приказа, запрещающего ходить по ночам, решили заночевать здесь.
– А меня второй господин прислал сюда передать деньги, – с улыбкой отвечал Лунъэр. – Поручение я уже выполнил, но возвращаться нынче не стану.
– Отдохнули бы немного, – предложила жена Баоэра, – поспали. Кан у нас свободен.
– Выпей с нами, – пригласил в свою очередь Си-эр. – Мы уже изрядно выпили.
Лунъэр сел к столу, выпил вина, но тут вдруг услышал шум. Это лошади на конюшне не поладили у кормушки и перелягались.
Лунъэр побежал на конюшню, утихомирил коней и вернулся.
– Идите спать, мальчики! – сказала жена Баоэра. – И я пойду.
Ее не отпускали, принялись целовать, хватать за грудь.
Сиэр выпил еще несколько чарок и, пока Лунъэр с Шоуэром запирали дверь, растянулся на кане и захрапел. Они принялись его тормошить:
– Эй, братец, ну-ка подвинься! Думаешь, ты здесь один? Не маяться же нам всю ночь!
– Давайте печь лепешки на одной сковороде – только по справедливости, чтобы всем досталось! – пробормотал Сиэр.
Видя, что он совсем пьян и толку от него не добьешься, Лунъэр и Шоуэр погасили лампу и легли.
Эрцзе между тем, услышав ржание, забеспокоилась и старалась болтовней отвлечь Цзя Ляня. Цзя Лянь же после нескольких кубков почувствовал, что в нем взыграла «весенняя радость», приказал убрать со стола, запер дверь и стал раздеваться.
На Эрцзе была только ярко-красная кофточка, черные волосы растрепались, лицо дышало страстью, и от этого она казалась еще пленительнее.
Цзя Лянь привлек ее к себе и стал говорить:
– Все уверяют, будто моя Фэнцзе красавица, но ведь она недостойна даже снимать с тебя туфли!
– Что красота! Главное – положение, – возражала Эрцзе.
– Как ты можешь так говорить?! – воскликнул Цзя Лянь.
– Вы, видно, считаете меня дурочкой? – со слезами на глазах упрекнула его Эрцзе. – Уже два месяца я ваша жена и теперь знаю, что ума вам не занимать. Клянусь, что всю жизнь вам буду верна, а после смерти стану вашим духом-хранителем! Я ни в чем вас не обману, не утаю даже самую малость. Но что станет с моей сестрой? Ее положение сейчас неопределенно, так долго продолжаться не может, что-то надо придумать!
– Не беспокойся, – отвечал Цзя Лянь. – Твое прошлое мне известно, так что можешь все говорить откровенно. Об одном лишь прошу: будь осторожна с моим старшим братом Цзя Чжэнем. Вот если бы Саньцзе стала его наложницей, мы могли бы, как говорится, есть за одним столом и никто никому не мешал бы. Что ты на это скажешь?
– Ничего лучше и не придумаешь, – утирая слезы, произнесла Эрцзе, – вот только сестра моя слишком уж своенравна. К тому же неизвестно, не пострадает ли от этого доброе имя господина Цзя Чжэня!
– Все будет в порядке, – заверил ее Цзя Лянь. – Я сейчас же с нею поговорю!
И Цзя Лянь, в приподнятом настроении после выпитого вина, не раздумывая, отправился на западный двор. Еще издали он заметил мерцавшие в окнах огоньки ламп и свечей.
Цзя Лянь решительно приблизился к двери, толкнул ее ногой и прямо с порога громко произнес:
– Я узнал, что здесь старший брат Цзя Чжэнь, и пришел справиться о его здоровье.
Цзя Чжэнь испуганно вскочил, краска стыда залила лицо. Старуха Ю тоже смутилась.
– Ну что особенного?! – воскликнул Цзя Лянь. – Ведь мы не чужие! Я готов расшибиться в лепешку, чтобы отблагодарить старшего брата за доброту. Огорчить его было бы для меня настоящим несчастьем! Брат мой, ты можешь бывать здесь когда угодно, и если я мешаю тебе, ты никогда меня больше здесь не увидишь!
Он готов был встать на колени, но Цзя Чжэнь его удержал, вскочив с места.
– Как скажешь, брат, так и будет! – произнес он. – Твое желание для меня закон!
– Принесите вина! – приказал Цзя Лянь. – Мы выпьем со старшим братом!
И он, хихикая, обернулся к Саньцзе:
– Третья сестрица, почему бы тебе и старшему брату не выпить из одного кубка? Я тоже с удовольствием выпью за ваше здоровье и пожелаю счастливой жизни!
Тут девушка вскочила и возмущенно произнесла:
– Хватит молоть чепуху! Мы с сестрой для тебя слишком грубая пища, смотри не подавись! А меня лучше не задевай! Думаешь, мы не знаем, что у вас в доме творится?! За несколько медяков вы с братом купили мою сестру! А теперь и меня собираетесь сделать своей игрушкой? Не выйдет! Смотри, достанется тебе от жены! Как говорится, в краденый барабан бить нельзя, вот ты и спрятал мою сестру, чтобы все шито-крыто было! А я возьму да и расскажу Фэнцзе! Посмотрим, что тогда будет! Так что этого разговора больше не затевай, не то я выколочу из вас с братцем ваши собачьи души, а потом и за жену твою возьмусь!.. А выпить с тобой я могу, если хочешь!
Она наполнила кубок, отпила половину и протянула кубок Цзя Ляню.
– С твоим старшим братом я пить не стану, а с тобой выпью за дружбу!
С Цзя Ляня весь хмель сошел от испуга, да и Цзя Чжэню стало не по себе – такого позора он просто не ожидал. Братья распутничали не первый день, но ни разу не получали отпора и так растерялись, что ответить ничего не могли.
– Позовите Эрцзе! – кричала разъяренная Саньцзе. – Мы не чужие: вы – братья, мы – сестры, будем пировать вместе!
Старуха Ю совсем растерялась. Цзя Чжэнь хотел улизнуть, но Саньцзе не отпускала. Он уже раскаивался в том, что так опрометчиво поступил, даже предположить не мог, чем это кончится.
Между тем Саньцзе сорвала с себя украшения, сбросила платье, распустила волосы и осталась в одной красной кофточке, очень тонкой и наполовину расстегнутой, открывавшей ее белоснежную грудь, ярко-зеленых штанах и изящных красных туфельках. Она то радовалась, то сердилась, то вставала с места, то садилась, ее жемчужные серьги раскачивались, словно качели, алые губы при свете лампы казались еще ярче, как киноварь… Глаза, чистые, как осенние воды Хуанхэ, после выпитого вина сверкали и искрились. Цзя Лянь и Цзя Чжэнь любовались ею, но не смели приблизиться. И уйти не могли, завороженные красотой девушки. Они не только перестали отпускать непристойные шутки, но вообще лишились дара речи.
Саньцзе же без умолку болтала, сыпала грубыми деревенскими словечками, хохотала.
Выпив в свое удовольствие и потешившись вволю над братьями, Саньцзе выгнала их и легла спать. С этого времени служанки, когда бывали чем-нибудь недовольны, всячески поносили Цзя Чжэня, Цзя Ляня и Цзя Жуна за то, что они обманули вдову и сирот.
