Автор неизвестен Народные сказки - Японские народные сказки
150. Тысячу рё за одно поглядение
Давным-давно жил в краю Кюсю один человек по имени Китигоро. Пришли к нему как-то раз молодые люди из его села и говорят:
— Кто не видел трех городов, тот не мужчина. Три города — Эдо, Киото и Осака. Киото и Осака от нас близко, пойдем сначала в Эдо.
Китигоро ответил:
— Мне в Эдо тоже пойти хочется, да денег нет.
— Нет денег? Хочешь, научим, как их добыть?
— Угу.
— Пойди с собакой в горы. Прикажи ей: «Ищи деньги! Ищи деньги!» Сделает она стойку и залает: «Тут копай! Тут копай!» Станешь копать в том месте землю и найдешь кучу денег, — подтрунивают парни.
Китигоро простодушно поверил их россказням, пошел в горы вместе со своей собакой. Крикнул ей: «Ищи деньги! Ищи деньги!» А она залаяла: «Тут копай! Тут копай!»
Обрадовался Китигоро, стал копать и в самом деле нашел кучу денег.
Пошел он, как ему присоветовали, в город Эдо! Денег много, а на что потратить их, не знает. Вдруг до его слуха дошли толки: «В таком-то месте берут тысячу рё за одно поглядение». «Вот хорошо, погляжу и ворочусь домой», — решил он и отправился в лавку под названием Камня.
Спрашивает:
— Это у вас за одно поглядение берут тысячу рё?
— У нас-то у нас, но сначала скажи, водятся ли у тебя такие деньги?
— Да вот они, — и выложил тысячу рё.
— Хорошо, сейчас увидишь, покажем.
Глядит Китигоро во все глаза. И промелькнула перед ним с шорохом шелков красавица.
— Но я плохо рассмотрел. Покажите еще раз.
— Тогда давай еще тысячу рё.
— Вот возьмите.
Снова прошла перед ним красавица в другом наряде, только шелка прошелестели.
— Нет, и сейчас я плохо разглядел. Покажите еще раз.
— Да найдется ли у тебя столько денег?
— Вот еще тысяча.
И снова шелка шелестят: вышла красавица в новом наряде и промелькнула мимо.
— Эх, полюбоваться бы еще разок, да денег больше нет, — вздохнул Китигоро и пошел было восвояси.
Вдруг догнали его двое слуг:
— Погоди, с тобой хочет встретиться ойран, — говорят они.
— Как же я пойду? У меня денег нет.
— Денег не надо, пойдем, пойдем! — И силком его потащили.
Поднялся Китигоро в верхние покои дома, а там его с почетом усадили на три шелковых футона.
— Многие приходили покупать меня, — говорит красавица, — но все только вели обманные речи. Впервые мне встретился честный человек. Я ведь женщина, мне нужен муж. А я хочу себе в мужья только такого, как ты, с искренним сердцем. Возьмешь ли ты меня в жены?
— Я ведь житель Кюсю, — ответил Китигоро. — У меня там родные. Не могу я жениться, не посоветовавшись с ними.
— О, если так, вернись на родину, испроси дозволение у своих родных, и тогда мы поженимся. Но дай мне твердое обещание.
Китигоро пообещал взять ее в жены. Тогда достала ойран три тысячи рё:
— Возвращаю тебе твои деньги.
— Нет, зачем мне тащить назад такой тяжелый груз? Пусть у тебя полежат до моего возвращения, — отказался Китигоро и не взял денег.
— Но ведь будут у тебя дорожные расходы, — сказала красавица и заставила его взять хотя бы десять рё.
— Жди меня, я вернусь через пятьдесят дней, — сказал на прощание Китигоро и пустился в обратный путь.
Но дома все родственники хором стали отговаривать его:
— Тебя бессовестно обманули, не езди больше в Эдо.
— Но ведь я обещал приехать через пятьдесят дней. Поеду, попрошу у нее прощения.
Родственники удерживают его:
— Брось эту затею.
Но не попрощался он и вернулся в Эдо. А прибыв в тот город, поспешил в лавку Камия. Вышел к нему человек:
— Ты два месяца не приезжал, и она умерла от тоски. Нынче как раз седьмой день после ее кончины.
Опечалился Китигоро:
— Виновен я в этом несчастье.
Спросил он, где находится ее могила, и пошел туда. Вдруг могила раскрылась и появился призрак ойран.
— Мой милый, я хочу, чтоб ты не знал нужды. Возьми в дар семена мандаринов. Посадишь их, вырастут мандарины без зернышек. Продавай их, разбогатеешь: ведь никто другой разводить их не сможет. — И с этими словами дала ему семь зернышек мандарина.
Вернулся он домой и посадил их в землю. С тех пор, говорят, и появились кюсюские мандарины без зернышек.
151. Луна на ветке
На окраине города Мияти возле храма Асо-дзин-дзя находится роща Старого Бога. Там у самой дороги стоит высокое дерево эноки[190]. По ночам появлялся в том месте проказливый барсук и морочил людей. Умел он принимать разные облики, но больше всего славилось его искусство показывать полную луну на ветке.
Влезал барсук на дерево эноки, вытягивал вперед одну из своих лап, и она становилась раскидистой веткой. Этого мало! Сияла на ветке полная луна. Каждый, кто проходил мимо, останавливался и говорил: «Какая красота!», а барсук себя не помнил от гордости. В темные и дождливые ночи призрачная луна разгоралась еще ярче, а прохожие изумлялись еще сильнее.
Однажды в такую ночь, когда ни один луч не пробивался сквозь тучи, барсук решил, по своему обычаю, удивить прохожих. Шел мимо один человек и вдруг увидел раскидистую ветку, а над ней полную луну.
Остановился он и залюбовался:
— Ах, до чего красива луна в роще Старого Бога!
Но в эту минуту выкатилась из-за облаков другая луна. Стало их сразу две.
— Что за наваждение! — вскричал прохожий. — Две луны! Чудится мне, что ли?
Тут барсук спохватился. Призрачная луна вдруг спряталась позади дерева.
— Ах, вот одна исчезла! — подивился прохожий. — И как раз самая красивая.
Обрадовался барсук похвале и снова показал луну из-за дерева.
— То одна, то две! Непостижимо! Что-то здесь творится неладное. Нет, страшно здесь одному в такую пору! — И прохожий убежал со всех ног.
А вот что случилось в другой раз. Дождался барсук ночи потемнее, влез на дерево, вытянул вперед лапу-ветку с призрачной луной и поджидает путников. Вот наконец показался на дороге один путник. Увидел он призрачную луну и прошептал сквозь зубы:
— Эге, господин барсук! Ты думаешь меня обморочить. Не выйдет! Я сам славно тебя проведу.
Этот путник был человек бывалый и слышал не раз про барсучьи проказы. Барсук старался вовсю. Луна у него так и сверкала, так и горела над темной изогнутой веткой.
Вдруг прохожий сказал:
— Что-то здесь неладно. Луна в это время должна стоять ниже.
Барсук, услышав это, спохватился, и луна вдруг нырнула вниз.
— И опять не то, — громко говорит прохожий. — Сейчас она стоит уж слишком низко. Отчего это, хотел бы я знать?
Вдруг луна взлетела вверх.
— Чудеса! А теперь съехала куда-то в сторону. Ведь она была правее.
Еще больше растерялся барсук. Вытянул он луну-ветку, сколько мог дальше и не удержался, кувырком слетел с дерева.
Убежал барсук опрометью в чащу, а прохожий, посмеиваясь, пошел опять своей дорогой.
152. Одураченный барсук
В старину, в далекую старину в горах водилось множество барсуков. Возле одной деревни обитал на горном перевале один проказливый барсук. Часто он появлялся перед прохожими в образе великана и навел страх на всю деревню.
В той деревне жил Санкити, погонщик лошадей, на диво смышленый мальчик. Про него шел слух, будто он один не был ни разу одурачен барсуком, когда ходил через перевал. И в самом деле, Санкити даже ночью в горах ничего не боялся.
Однажды жители деревни стали просить Санкити усмирить барсука. Санкити согласился и попросил три рыбы-иваси. Привязал он их к веревке и пошел к перевалу. Только Санкити поднялся на вершину, как вдруг из кустов выглянул барсук:
— Санкити-са, Санкити-са, не дашь ли ты мне этих иваси?
— А-а, барсук! Что ж, пожалуй, дам. Но ты, говорят, мастер превращаться. Давай будем состязаться. Если победишь меня, получай иваси.
— Как, Санкити, разве ты тоже умеешь превращаться?
— Еще как, велика хитрость! Это для меня плевое дело.
— Ну, раз так, давай состязаться.
— Ладно. Ты, барсук, начинай первым.
Барсук обрадовался. Он решил оборотиться великаном и как следует напугать мальчика. Хлопнул себя по голове — пон! — и стал великаном.
— Что, Санкити, страшно тебе? — спросил барсук.
— Ха, подумаешь! Самый обыкновенный великан. Невидаль какая! Вон на той горе барсуки делают то же самое. А вот превратиться во что-нибудь маленькое — это куда похитрее. Например, можешь ли ты стать блохой, а?
Барсук сразу принял свой прежний образ.
— Блохой? Такой, что ли? — Он поймал у себя на груди блоху и показал мальчику.
— Вот, вот. Трудновато тебе стать такой крохотулей.
— Увидишь. Сейчас превращусь в блоху, — барсук хлопнул себя по голове — пон! — и вдруг пропал из виду.
— Санкити, я тут, я тут. Видишь ли ты меня?
