Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая
— Эй! — крикнули гости. — Позови Четвертого Суна, пускай выйдет к нам выпить!
— Занемог он нынче, не встает с постели, — ответил старик. — Я схожу ему передам.
Старик направился в дом. Вскоре из двери послышались крики.
— У меня голова раскалывается! — кричал, видно, Сун. — Я тебе велел на три вэня купить отвара, а ты не купил. Никакого толку от тебя нет. Олух! На что ты годишься! Только деньги мои изводишь!
Крики сопровождались ударами. В дверях показался старик с миской в руках.
— Обождите здесь, почтенные! Он мне велел сходить купить отвару. Поест и сразу к вам выйдет!
Старика ждали долго, но он так и не вернулся. Не выходил и Сун. Сыщики направились во внутренние комнаты. Видят — на полу лежит какой-то связанный старец. Спросили его, где Сун.
— Тот, кто вышел к вам с миской, это и был Четвертый Сун, — ответил он. — А я у него служил заварщиком чая.
Служивые остолбенели от неожиданности.
— Ну и ловкач! Как нас провел! — завздыхали они. — А мы и уши развесили!
Они бросились за мошенником в погоню, но того и след простыл. Раздосадованные, сыщики разошлись во все стороны, надеясь выведать место, где затаился прохвост. Но об этом мы пока умолчим и расскажем о Суне. Когда сыщики занимались чаепитием, Четвертый Сун находился в доме и осторожно выглянул из двери. По разговору гостей и их одеянию он тотчас сообразил, что они из столицы и приехали за ним. Вот тогда он поднял крик, а потом, быстро переодевшись в чужое платье, пригнувшись и низко опустив голову, вышел из дома — будто за отваром.
«Куда же мне теперь податься? — подумал Сун, выйдя за ворота. — А что, если пойти к Чжао Чжэну из Пинцзянской области? Как-никак, он мой ученик. В свое время я получил от него письмецо, он сообщал, что живет в уезде Мосянь. Пойду к нему, там и пережду!»
Приняв такое решение, Сун изменил свое обличье — снова нарядился тюремным сторожем, но на всякий случай прикрыл лицо веером. Сделав вид, что он еще и подслеповат, мошенник побрел по дороге, расспрашивая прохожих, как ему добраться до Мосяня. Так он дошел до нужного места и остановился возле небольшой винной лавки, которую можно описать в стихах:
Над крышей флажок развевается, к небу дымок плывет.Во дни Великого Мира здесь процветает народ.
Безграничную смелость, отвагу рождает в душе вино,Красотке развеять грусть и тоску всегда помогает оно.
С восхода флажок полощется там, где ивами берег зарос,И шест наклонный виднеется там, где цветет абрикос{344}.
Те, чьи мечты еще не сбылись, здесь обретают приют:Забывая про все неудачи, гуляют, песни поют.
К этому времени Четвертый Сун успел проголодаться, а поэтому решил закусить и выпить. Хозяин харчевни поставил перед ним вино. Опорожнив две-три чарки, Сун заметил во дворе молодого человека, одетого нарядно и со вкусом. Невольно на ум приходят слова:
Повязана лентой высокая шляпа, Черного шелка халат —И ученому и военному подошел бы такой наряд.
Полой халата прикрыты широкие штаны,Шелком расшитые туфли при каждом шаге видны.
— Папаша! Мой тебе поклон! — крикнул он.
Сун, приглядевшись внимательнее, узнал своего ученика Чжао Чжэна.
— Присаживайся, почтенный! — сдержанно проговорил Сун, опасаясь в людном месте раскрывать их отношения.
Перекинувшись с учителем несколькими церемонными фразами, молодой человек сел. Хозяин принес новую чарку, и они выпили.
— Давно не виделись, учитель! — тихо сказал Чжао.
— Что-нибудь обтяпал за это время, брат? — спросил Сун.
— Были дела! Только пустил уже на ветер все, что хапнул, — сказал Чжао Чжэн и спросил: — Учитель, до меня дошли слухи, что в Восточной столице тебе попал в лапу солидный кусок?
— Ерунда! Всего тысяч сорок — пятьдесят… Послушай, куда это ты так вырядился?
— Да вот надумал съездить в столицу, развеяться хочу, а потом в Пинцзян — есть одно дельце!
— Нечего тебе там делать!
— Можно узнать почему?
— Изволь! Сам ты из Чжэцзяна и в столичных делах ничего не смыслишь. Тамошняя братия тебя почти не знает. Куда ты подашься?.. К тому же вокруг города стена, которую зовут «Стеной спящего буйвола», а тянется она на целых сто восемьдесят ли. Место это не для нас — ведь мы с тобой, как говорится, любители травки. Помнишь поговорку: «Коль попала травка в глотку буйвола, жить ей придется недолго». И вот еще что: в Восточной столице пять тысяч стражников — парни хваткие и глазастые. Да еще сыщики из трех управ.
— Разве это для меня преграда?! Не беспокойся, учитель! Чжао Чжэн не из той породы, чтобы попасться на дурака!
— Ну что же, делай по-своему, если не веришь. Езжай! Но только прежде реши-ка одну задачку… У Чжана, что зовут Жадной Утробой, я стащил узел с ценностями и одеждой, который я кладу себе под голову вместо подушки. Так вот, ты должен выкрасть его. Сделаешь — тогда спокойно отправляйся!
— Пустяк, учитель!
Они потолковали какое-то время, после чего Сун, расплатившись за вино и закуски, повел Чжао Чжэна на постоялый двор, где остановился. Слуга, встретивший их в дверях, при виде нарядного господина приветствовал гостей с особой почтительностью. Сун сразу же направился в комнату.
— Вот узел, — показал он.
Вскоре Чжао Чжэн удалился.
Спустились сумерки.
Вечерняя дымка затянула горы вдали,Редкий туман стелется у земли.Яркие звезды зажглись в вышине, споря блеском с луной,Дальние воды, вершины гор соперничают голубизной.Древний храм в чаще лесной —Колокол глухо звучит за высокой стеной.Вдоль берегов по глади речнойРыбачьи лодки скользят, гаснут на них фонари.Плачет кукушка среди деревьев, окутанных тьмой ночной,В ароматных цветах прекрасная бабочка проспит до самой зари.Итак, на дворе стемнело.
«Этот Чжао — малый хват, — подумал Сун. — Если ему удастся стянуть узел, меня засмеют. Учитель, мол, а опростоволосился!.. Надо пораньше лечь!» И он положил узел у своего изголовья.
Чжи-чжи… Цзы-цзы… — над его головой раздался какой-то странный скрип.
«Что за твари эти мыши! Еще не пробили первую стражу, а они тут как тут. Спасу от них нет!» — подумал Сун и посмотрел наверх. Со стропил посыпалась пыль. Сун чихнул. Через какое-то время мышиная возня затихла, но тут же сверху послышалось мяуканье… Мяу-мяу… Кошка, видимо, помочилась, и вонючая кошачья жидкость капнула прямехонько в рот. Омерзительная вонь! От всех этих докук Сун долгое время не мог уснуть и вконец извелся. Но вот, наконец, он сомкнул глаза.
Едва забрезжил рассвет, он был уже на ногах и тут же обнаружил, что узел исчез. Сун растерялся.
— Почтенный! — вдруг послышался голос слуги. — К тебе пришел господин, что был намедни вечером.
Четвертый Сун вышел к гостю. Как положено, они поздоровались, и хозяин пригласил ученика в комнату. Чжао Чжэн, прикрыв дверь, вытащил из-за пазухи узел.
— Как тебе удалось стащить? — спросил Сун. — Откуда ты появился? Ведь дверь ночью даже не скрипнула!
— Не буду скрывать, учитель! Взгляни-ка на окно возле твоей постели. Оно было заклеено черной промасленной бумагой, а теперь зелеплено обычной писчей. Это неспроста… В общем, я забрался наверх и принялся скрипеть и пищать, как делают мыши. Сверху посыпалась пыль… А на самом деле это было специальное снадобье, из-за которого ты стал чихать. Потом, как ты помнишь, полилась жидкость, то не кошачья была, а моя.
— Неблагодарное животное! — возмутился Сун. — Скотина!
А Чжао продолжал рассказывать:
— Дело, значит, было так! Подобрался я к двери, приподнял край бумаги и маленькой пилкой выпилил две рамки из оконного переплета. Потом пролез внутрь и, вытянув у тебя из-под головы узел, вылез наружу, вставил рамки на старое место, прикрепил их гвоздочками и снова заклеил бумагой. Почти никаких следов не осталось!
— Ну и хват! Прыткий парень! И все же не на все ты еще способен! Нынешней ночью снова попробуй стащить его. Если получится и на сей раз, тогда скажу, что ты, и верно, на все руки мастер!
— Проще простого! — Чжао протянул узел хозяину. — Ну, я пошел, учитель, завтра увидимся. — Он помахал рукой и исчез.
«Этот Чжао, видно, догнал меня в мастерстве! — подумал про себя Четвертый Сун, хотя вслух и не сказал. — Даже у меня стянул. Глядишь, так меня и засмеют. Пока не поздно, надо отсюда убираться!» — И он позвал слугу.
