Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Как только зажгли курения, матушка Цзя опустилась на колени, положила несколько поклонов, прочла сутру и, едва сдерживая слезы, обратилась к Небу и Земле:
– Небесный владыка, бодхисаттва! Я – урожденная Ши, старшая в семье Цзя, искренне и чистосердечно обращаюсь с молитвой к тебе и прошу явить милосердие! Наш род Цзя в течение нескольких поколений не причинял никому зла. Я сама помогала своему мужу и поддерживала детей и, хотя не умела творить добро, никогда не делала людям ничего дурного. Но сыновья и внуки оказались надменными и расточительными, распутными и праздными, не дорожили дарованными им Небом благами и в результате лишились всего, чем владели. Сейчас дети мои в тюрьме, это большая беда, а во всем виновата я, грешная, ибо не поучала должным образом сыновей и внуков. Владыка Небо, молю тебя помочь моим детям вновь обрести счастье, а больным – ниспослать здоровье! Пусть я одна понесу кару, а детей моих пощади! Владыка Небо, услышь мою искреннюю мольбу, даруй мне скорее смерть, дабы я тем самым могла искупить грехи моих детей!
Окончив молитву, матушка Цзя в голос заплакала.
Юаньян и Чжэньчжу под руки увели ее в дом, где находились госпожа Ван, Баоюй и Баочай, которые, как полагалось, вечером пришли справиться о ее здоровье. Глядя на матушку Цзя, они тоже заплакали.
Баочай была вне себя от горя: неизвестно, какая участь ждет ее старшего брата, не будет ли он казнен. Свекру и свекрови хотя и не грозит наказание, в семье все сильнее ощущается упадок. Баоюй по-прежнему болен и равнодушен ко всему. Подумав о том, что ждет ее в будущем, Баочай зарыдала еще горше, чем матушка Цзя и госпожа Ван.
Баоюя тоже одолели грустные мысли: бабушка даже на старости лет не имеет покоя, а отец и мать, глядя на нее, страдают; сестры рассеиваются по свету, словно облака по небу. Он вспоминал, как многолюдно было у них в то время, когда они создали «Бегонию» и читали друг другу стихи в саду Роскошных зрелищ. «Я тоскую по Дайюй, – размышлял он, – хотя не подаю вида, чтобы не огорчать Баочай. Ей и без того несладко: брат в тюрьме, мать страдает. Баочай даже перестала улыбаться». От всех этих дум Баоюй заплакал.
Загрустили и служанки, глядя на хозяев. Стали потихоньку всхлипывать. Комнату матушки Цзя сотрясали стенания, казалось, дрожат небо и земля. Женщины-служанки, находившиеся снаружи, переполошились и бросились к Цзя Чжэну.
Цзя Чжэн в это время сидел у себя в кабинете, предавшись печальным размышлениям. Выслушав служанок, он со всех ног помчался во внутренние покои. Еще издали услышав доносившиеся оттуда вопли и плач, он решил, что матушке Цзя плохо, и очень разволновался.
Но когда вошел, от сердца отлегло. Матушка Цзя была в полном здравии, лишь громко плакала.
– Если матушка скорбит, – строго сказал Цзя Чжэн, – вы должны утешить ее, а не реветь!
Плач тотчас прекратился, все переглянулись, не понимая, как могло случиться, что все вместе плачут. Цзя Чжэн успокоил мать, а остальным прочел нравоучение. Все подумали: «Как же так? Мы пришли утешить старую госпожу, и сами расплакались!»
В это время вошла служанка с двумя женщинами из семьи Ши-хоу. Они справились о здоровье матушки Цзя, поклонились ей и сказали:
– Наш старый господин, госпожа и барышня слышали о ваших бедах. Они верят, что все окончится благополучно, и просят господина Цзя Чжэна ни о чем не беспокоиться! Наша барышня сама хотела к вам приехать, но не смогла, через несколько дней у нее свадьба.
Матушка Цзя поблагодарила женщин и сказала:
– Передайте своим господам от меня поклон! Самой судьбой, видно, нам посланы эти несчастья. Поблагодарите господина и госпожу за заботу и скажите, что я как-нибудь заеду лично поблагодарить. Надеюсь, у вашей барышни будет хороший муж. Не знаете, из какой он семьи?
– Жених не из богатых! Зато собой хорош и обходительный, – отвечали женщины. – Мы видели его не раз. Уж очень он похож на вашего второго господина Баоюя! Еще мы слышали, что он ученый и талантливый.
– Это хорошо, – обрадовалась матушка Цзя, – вашей барышне повезло. Жаль, что в ее семье придерживаются порядков, принятых на юге, и мы так и не видели жениха! Я очень люблю Сянъюнь, и надо сказать, что из трехсот шестидесяти дней в году она жила в нашем доме более двухсот. Признаться, я сама хотела выбрать ей мужа, но без ее дяди не могла, а он все время был в разъездах. Но раз Сянъюнь повезло, я спокойна. Так хотелось бы побывать на ее свадьбе, осушить кубок вина, но, увы, у нас случилось несчастье, и теперь это невозможно. Как я поеду, если сердце мое обливается кровью?! Так что передайте своим господам от меня и всех наших поклон! И непременно скажите барышне, чтобы не беспокоилась обо мне. Я уже стара, и если даже умру – не беда, я прожила много и счастливо. Желаю и вашей барышне жить с мужем в мире и согласии до глубокой старости! – При этих словах на глаза старой госпожи навернулись слезы.
– Не печальтесь, почтенная госпожа, – успокаивали ее женщины. – Через девять дней после свадьбы барышня с мужем приедет домой, а заодно навестит и вас. Тогда вы с нею увидитесь и, надеемся, порадуетесь ее судьбе.
Матушка Цзя слушала и кивала головой.
Женщины распрощались и ушли. Все тотчас о них забыли, а Баоюй подумал: «Почему так устроено, что девочка как только вырастет, ее сразу выдают замуж! После этого она становится совсем не той, что была. Вот и сестрица Сянъюнь! Замечательная девушка! А дядя принуждает ее выйти замуж! Теперь она на меня и не взглянет при встрече. Как подумаешь об этом, жить не хочется!»
Баоюй опечалился, но плакать не стал. Ведь матушка Цзя успокоилась при вести о замужестве Сянъюнь. И он сидел молча, погруженный в раздумья.
Обеспокоенный здоровьем матушки Цзя, Цзя Чжэн вновь пришел ее навестить. Увидев, что ей лучше, Цзя Чжэн приказал позвать Лай Да, принести список слуг и служанок и стал внимательно его просматривать. Кроме слуг и служанок Цзя Шэ, сейчас отошедших к казне, во дворце Жунго оставалось двести двенадцать человек. Из них мужчин более сорока. Цзя Чжэн приказал их позвать и стал расспрашивать, что им известно о доходах и расходах дворца Жунго за последние годы. Главный управляющий принес приходо-расходные книги.
Цзя Чжэн проверил книги и убедился, что доходы не могли покрыть расходов. Таким образом, приходилось делать долги, что и значилось в книгах. Он проверил также доходы, поступавшие из поместий, находившихся в восточных провинциях, но и они оказались наполовину меньше, чем во времена его деда, а расходы увеличились почти в десять раз.
Цзя Чжэн не стал смотреть книги до конца и с досадой воскликнул:
– Безобразие! Я думал, на Цзя Ляня можно надеяться! А мы, оказывается, уже несколько лет живем за счет будущих доходов! С виду же все хорошо! Надо было бережно относиться к казенному жалованью, не делать долгов, тогда не дошли бы до разорения! Но сейчас поздно об этом говорить!
Заложив руки за спину, Цзя Чжэн в раздумье расхаживал по комнате.
Слуги, видя, что в делах он не разбирается, только зря горячится, говорили:
– Не волнуйтесь, господин, не вы один в таком положении. Даже ванам не всегда хватает денег! Они только делают вид, будто богаты, и кичатся своей роскошью, пока вконец не разорятся. Вы хоть благодаря милости государя не лишились своего имущества! А если бы оно перешло в казну?!
– Глупости! – раздраженно бросил Цзя Чжэн. – Совести у вас нет! Пока ваши господа жили в довольстве, вы тратили сколько хотели и все промотали, когда же хозяевам пришлось туго, одни из вас сбежали, другие просят их отпустить! А подумал кто-нибудь из вас о хозяевах?! Вот вы говорите, что мне оставили имущество, но не понимаете, что никакими богатствами не вернуть нашего доброго имени! Бахвальством ничего не добьешься! Раз уж пришла беда, валите все на хозяев! 'Все считают, что Баоэр был заодно с Цзя Шэ и Цзя Чжэнем, а я этого Баоэра в списках не вижу! Как это объяснить?
– Откуда же ему взяться в наших списках, – отвечали слуги. – Сначала Баоэр значился в списках слуг дворца Нинго. Потом второй господин Цзя Лянь взял его к себе вместе с женой, как слугу честного и радивого. Потом у Баоэра умерла жена, и он возвратился во дворец Нинго. Когда вы, господин, еще служили в ямыне, а старая госпожа и госпожи уехали сопровождать гроб гуйфэй, хозяйственными делами в доме ведал господин Цзя Чжэнь, и он опять привел Баоэра к нам. А через некоторое время Баоэр ушел. Разве вы можете об этом знать, господин, если не занимаетесь домашними делами?! Неужели вы думаете, что в списках всегда все точно указано? У каждого человека есть родственники, у каждого слуги свои слуги! Но не всех же заносят в списки!
– Вот это и плохо! – заметил Цзя Чжэн и выгнал слуг, понимая, что не так легко разобраться в этих списках. Он уже знал, как поступить со слугами, но решил подождать, пока освободят Цзя Шэ.
Однажды, когда Цзя Чжэн сидел у себя в кабинете, к нему вбежал человек:
