Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.
– Ты и сама пела! Неужели не помнишь? – улыбнулась Сыэр – Все пели!
Девушки покраснели и рассмеялись. В этот момент вошла Пинъэр
– Прошу пожаловать нынче ко мне на угощение, – сказала она. – И не вздумайте отказываться. Не прощу!
Ее пригласили сесть, подали чаю.
– Как жаль, что сестрицы Пинъэр вчера не было с нами! – с улыбкой воскликнула Цинвэнь.
– А что вы делали? – спросила Пинъэр.
– Это – секрет, – ответила Сижэнь. – Всю ночь веселились На праздниках у старой госпожи и то не бывает так. Представь, целый кувшин вина распили! А потом песни пели, забыв всякий стыд.
– Хороши, нечего сказать! – засмеялась Пинъэр. – Вино у меня взяли, а пригласить не пригласили и теперь еще дразните, хвастаетесь!
– Сегодня он устраивает угощение и собирается лично тебя пригласить, – сказала Цинвэнь, – так что жди!
– Кто «он»? – улыбнулась Пинъэр.
Цинвэнь покраснела и замахнулась на Пинъэр:
– Вечно ты придираешься!
– Тьфу, бесстыжая! – шутливо воскликнула Пинъэр. – Счастье твое, что я сейчас занята. Скоро пришлю кого-нибудь из служанок вас приглашать. Только попробуйте не прийти!
С этими словами она поднялась и ушла, как ни уговаривал ее Баоюй посидеть хоть немного.
Между тем Баоюй привел себя в порядок и сел пить чай. Вдруг он заметил под тушечницей листок бумаги и недовольно сказал:
– Суют все куда попало!
– В чем дело? – удивились Сижэнь и Цинвэнь. – Опять кто-нибудь провинился?
– Посмотрите, что это там! – Баоюй указал пальцем на тушечницу. – Наверняка забыли убрать.
Цинвэнь вытащила листок и отдала Баоюю. Там было написано: «Ничтожная Мяоюй, стоящая за порогом, почтительно и смиренно кланяется и поздравляет вас с днем рождения».
– Кто принес эту записку? – спросил Баоюй. – Почему мне ничего не сказали?
Сижэнь и Цинвэнь решили, что это письмо от какого-нибудь важного лица, и бросились расспрашивать служанок:
– Кто вчера принимал письмо?
В комнату вбежала Сыэр и с улыбкой обратилась к Баоюю:
– Эту записку прислала Мяоюй. Я сунула ее под тушечницу, а потом выпила и забыла сказать вам!
– А мы-то думаем, от кого письмо! – вскричали служанки. – Стоит ли по пустякам поднимать шум!
– Дайте мне лист бумаги! – распорядился Баоюй, растер тушь, но, прежде чем писать, заглянул в записку: «Ничтожная… стоящая за порогом», вот как назвала себя Мяоюй. А как же он должен себя называть? Баоюй думал, думал, но никак не мог придумать. «Надо бы посоветоваться с сестрой Баочай, – решил было он, – но она может сказать, что все это вздор. Уж лучше пойти к сестрице Дайюй».
Баоюй спрятал письмо в рукав и отправился к Дайюй. Миновав беседку Струящихся ароматов, он увидел, что к нему приближается Сюянь.
– Куда ты, сестра? – спросил Баоюй.
– К Мяоюй, – ответила та, – хочу с ней поговорить!
Баоюй удивился:
– Ведь она странная, нелюдимая, никого видеть не хочет! А тебя, видимо, уважает!
– Не знаю, уважает ли, – возразила Сюянь, – но мы с ней давно знакомы, почти десять лет были соседями, когда она жила в кумирне Паньсянсы. В то время мы арендовали у кумирни дом, своего не имели. Я часто ходила к Мяоюй, она учила меня писать иероглифы, помогала чем могла. Моя семья тогда очень нуждалась. Потом мы переехали к родственникам и вскоре узнали, что Мяоюй тоже сюда переехала. Судьба вновь нас соединила. И дружба наша стала еще крепче.
Рассказанное Сюянь поразило Баоюя, как гром с ясного неба.
– Так вот оно что! – воскликнул он радостно. – Теперь мне понятно, почему и в речах своих, и в манерах ты непринужденна, словно плывущий в облаках аист! Я просто не знал, как быть с Мяоюй, хотел с кем-нибудь посоветоваться. Сама судьба нас свела. Научи меня, сестра, как поступить!
Он вытащил из рукава поздравление Мяоюй и отдал Сюянь.
– А она такая же, – сказала Сюянь, прочитав письмо, – вечно несет всякий вздор. Разве именуют себя в поздравительных письмах прозвищем? Мяоюй, как говорится, «ни монашка, ни мирянка, ни женщина, ни мужчина». Кто ее поймет?
– Ее многие не понимают, – заметил Баоюй. – Человек она необычный. Но она надеется, что я ее пойму, потому и прислала мне это письмо. Я думал, думал, каким прозвищем себя назвать в ответном письме, и отправился к сестрице Дайюй за советом. А теперь, к счастью, встретил тебя!
Сюянь окинула Баоюя взглядом, подумала и с улыбкой сказала:
– Недаром пословица гласит: «Лучше один раз увидеть, чем много раз услышать». Теперь мне понятно, почему сестрица Мяоюй прислала тебе такое письмо, а в прошлом году позволила наломать веток сливы. Она к тебе благосклонна. И я могу сказать почему. Я часто слышала, как Мяоюй говорит: «Наши предки, с династий Хань, Цзинь, Тан и вплоть до периода Пяти династий и династии Сун не создали выдающихся стихов. Из всего написанного удачными можно назвать лишь несколько строк:
Пусть и тысячу лет не дрогнетУ железных ворот порог, —Все равно «земляной пампушки»Человеку не избежать!»[154]
Вот почему она и сказала, что стоит за порогом. Ей по душе Чжуан-цзы, поэтому она иногда называет себя «не от мира сего». Напиши она так в письме, ты мог бы в ответ назвать себя мирянином. Себя Мяоюй не считает мирянкой, потому что ушла от мира, но ты порадовал бы ее, если бы назвал себя скромно мирянином. Написав «стоящая за порогом», она хотела сказать, что не переступала порога мирской суеты. Ты же, чтобы ей сделать приятное, назови себя «Отгороженный порогом».
Тут Баоюя осенило, и он воскликнул:
– Так вот почему наша кумирня называется кумирней Железного порога! Извини, сестра, побегу писать письмо Мяоюй!
Сюянь отправилась в кумирню Бирюзовой решетки, а Баоюй, вернувшись к себе, написал письмо, начав словами «Отгороженный порогом, тщательно вымыв руки, почтительно приветствует вас». Закончив писать, он побежал к кумирне Бирюзовой решетки и бросил письмо в дверную щель.
После обеда все собрались в гости к Пинъэр. В саду Благоуханных роз было жарко, и она решила устроить празднество в зале Тенистого вяза, где накрыли несколько столов.
Все были рады повеселиться. Госпожа Ю пришла вместе с наложницами Пэйфэн и Селуань, юными и шаловливыми.
Им не часто приходилось бывать в саду, и сейчас, в обществе остальных девушек, они чувствовали себя словно птицы, выпущенные из клетки. Известно, что родственные души быстро находят друг друга, и вскоре, забыв о том, что здесь госпожа Ю, наложницы весело шутили и смеялись вместе со всеми.
Но не будем вдаваться в подробности, а расскажем о том, что происходило в зале Тенистого вяза.
Пир был в самом разгаре, играла музыка. Пинъэр сорвала гортензию, и началась игра в передачу цветка. Сколько было шума, смеха!
Появилась служанка и доложила:
– Из семьи Чжэнь прислали подарки!
Таньчунь, Ли Вань и госпожа Ю вышли принять дары. Пэйфэн и Селуань, воспользовавшись случаем, убежали покачаться на качелях.
Баоюй вышел следом за ними и предложил:
– Давайте я вас покачаю!..
– Нет, нет, не надо! – воскликнула Пэйфэн. – Еще неприятности будут!
В это время из дворца Нинго прибежали служанки с печальной вестью:
– Старый господин Цзя Цзин скончался!..
В первый момент никто не мог произнести ни слова, а потом раздались восклицания:
– Как скончался? Ведь он не болел!
– Старый господин совершенствовался и познавал истину, – ответила одна из служанок, – когда же его добродетели достигли предела, вознесся к бессмертным!
Цзя Чжэня и Цзя Жуна дома не было, Цзя Лянь тоже находился в отъезде. Госпожа Ю растерялась – помощи ждать было не от кого. Сняв с себя украшения, она приказала людям отправиться в монастырь Первоначальной истины и держать под замком всех монахов, пока не приедет Цзя Чжэнь и не допросит их. Сама же села в коляску и в сопровождении жены Лай Шэна и других служанок отправилась в монастырь, где умер Цзя Цзин.
Она приказала пригласить врачей, чтобы определили причину смерти. Но как они могли это сделать, если никогда не проверяли у Цзя Цзина пульс?! Все хорошо знали, что Цзя Цзин поклонялся звездам, принимал пилюли из ртути с серой, да чего он только не делал, чтобы обрести долголетие? Это и привело его к смерти.
– Он принадлежал к даосской секте, – сказали врачи, – глотал золото и киноварь, вот и сжег себе внутренности.
– Он не внял нашим уговорам и тайком проглотил пилюли бессмертия, – оправдывались монахи. – Мы просили его: «Не принимайте, срок ваш еще не пришел». А он взял и принял. Нынче ночью. И вознесся к бессмертным.
Госпожа Ю не стала слушать монахов, распорядилась не выпускать их до приезда Цзя Чжэня и послала к нему нарочного с письмом.
В монастыре не было места для усопшего. Но не нести же его в город! И решено было поместить его на время в кумирню Железного порога.
Цзя Чжэнь мог приехать недели через две, не раньше, а погода стояла жаркая. Поэтому госпожа Ю распорядилась выбрать подходящий для погребения день.
