Лисий перевал : собрание корейских рассказов XV-XIX вв. - Антология

Она уселась в уголке и стала, внимательно наблюдать за ними. А те двое, муж и жена, и глаз не поднимали и не глядели даже в ее сторону! Тогда, разозлившись, она села перед ними и сказала:

— А что, рады ли вы тому великому событию, которое у вас случилось?

— Рады, конечно, — ответили супруги Ким, — но на устройство свадьбы у нас ушли все деньги, и мы не можем дать тебе даже на несколько чашек вина. Поэтому нам очень неловко. Конечно, если в будущем мы сможем скопить снова с тысчонку монет, то непременно подарим тебе несколько лян. Хоть ты и очень для нас потрудилась, но, видно, придется тебе подождать годика два-три-четыре!

У свахи даже дух захватило от негодования, и она хотела уже излить на них весь свой гнев, однако тут же подумала, что бранить благородного человека очень некрасиво. Ничего она не могла поделать и решила отступиться от них. Возмущение все же не давало ей покоя, и, поколебавшись некоторое время, она сказала:

— Чувствую, что я, ничтожная, даже заболела оттого, что вы не хотите отблагодарить меня. Вы уж извольте — если я умру от этого — пожертвовать хоть немного денег на мои похороны! Ведь вы же говорили, когда просили подыскать невесту: «Если все хорошо уладится — вина три чарки!», и обещали вознаградить меня. А сегодня вместо денег и впрямь, видно, хотите отделаться всего тремя чашечками непроцеженной водки! Ну что же, ничего не поделаешь. Вот завтра схожу еще в тот дом и посмотрю, как-то там со мной обойдутся!

И не сказав им, зайдет ли еще раз, она пришла на следующий день в уезд Коян, зашла к супругам Чхве, поздравила их и присела, чтобы отдохнуть. Жена Чхве дала ей немного вина и закусить, спросила, все ли в порядке у их новых сеульских родственников, здорова ли молодая и, расхвалив красоту и ученость зятя, поблагодарила старуху. И тут господин Чхве сказал:

— Такое дело, как брак, не зависит от человека. Оно совершается только по воле Неба. А раз так, то чего уж особенно благодарить эту старуху? Конечно, нельзя сказать, чтобы и ее заслуги в этом деле совсем не было. Поэтому пусть она переспит ночь у нас, а завтра, когда будет уходить, дам ей немного денег, чтобы оправдать стоимость башмаков. Вот так. Старухи — будто дети малые! Ну, скажи, зачем ты снова притащилась сюда в такую даль?

И он вышел в горницу. Никакой надежды не осталось у свахи. «Вот уж не знала я, что мне и здесь ничего не дадут! — подумала она. — Да, на этот раз мои ноги и язык только зря трудились. Что же делать?» Она стала думать, как бы отомстить этим двум благородным господам, и вдруг ей пришла на ум одна хитрость.

— Послушайте-ка, что я скажу вам, хозяюшка! — сказала она жене Чхве. — Хорошо ли одарите вы меня, плохо ли — разве это уж так важно? Однако есть у меня для вас очень дурная новость. Вы, пожалуйста, доложите господину, чтобы он был поосторожнее. Дело в том, что сеульский господин, ваш сват, немного помешанный! И хотя это не очень заметно, однако рассказывают, что, разговаривая с человеком, он вдруг может схватить дубинку, нож или камень и бить его до тех пор, пока не забьет до смерти! Вы уж извольте сказать господину, чтобы он был поосторожнее, если задумает навестить молодую и пойдет к ним в дом!

Жена Чхве, услышав эти слова, принялась колотить себя в грудь, громко плакать и ругаться:

— Ах ты, мерзкая старуха! Нарочно подстроила так, чтобы моя дочь попала в дом к этому сумасшедшему. О горе! Живо убирайся вон отсюда, злобная старуха, и на рожу-то твою глядеть противно. Ведь если на свата найдет приступ бешенства, то моя дочь неминуемо погибнет! Разве станет разбираться сумасшедший, кто перед ним — человек ли, зверь ли, невестка ли, дочка ли?!

И она, схватив сваху за волосы, выволокла ее вон из дома. А сваха, посмеиваясь про себя, возвратилась в Сеул, зашла прямо в дом к господину Киму и рассказала хозяйке о посещении Кояна. Между прочим, она ввернула и такие слова:

— Вот ходила я, ничтожная, в Коян и слышала удивительные разговоры!

— Что же это за разговоры?

— Да вот, будто господин Чхве несколько дней назад сошел с ума! Будто может он среди разговора схватить вдруг деревянное изголовье, камень или нож и бить человека до тех пор, пока не убьет совсем! И хотя у меня, старухи, и ноги болят и сил совсем нет, однако, услыхав такие разговоры, я не осмелилась остаться там даже для того, чтобы отдохнуть, и быстренько возвратилась сюда!

Жена Кима и все домашние очень испугались, а новая невестка испугалась больше всех и заплакала. Хозяйка, позвав господина Кима, поспешно сказала ему об этом. И они тут же решили не пускать, раз такое дело, в дом Чхве ни сына, ни невестку. А Ким, изрядно напуганный и сам, добавил:

— Впредь нужно обращаться с ним очень осторожно!

А старуха-сваха, обманув оба семейства, возвратилась домой. Чтобы разузнать, что из всего этого получится, она время от времени бродила около их домов, подглядывала и выспрашивала. Однажды, встретив человека из той деревни уезда Коян, где жил Чхве, она поздоровалась с ним и спросила:

— А что господин Чхве не навещал еще своего свата?

Человек ответил:

— Да слышал я, как жена господина Чхве говорила ему: «Ступайте поскорее в Сеул да узнайте, как там живет наша дочка!» А господин Чхве отвечал ей: «Да сват-то ведь сошел с ума, и если я приду поглядеть на нашу дочку, то может получиться так, что и дочку я не увижу и жизнь свою загублю! Что тогда будет?» Говорят, муж и жена днем и ночью ссорятся из-за этого. И неизвестно еще, пойдет ли он когда-нибудь в столицу!

Сваха на это сказала:

— Если господин Чхве придет сюда, или господин Ким пойдет туда, и все обнаружится, то в Сеуле мне лучше не оставаться. И уж, конечно, навещать их после этого мне нельзя!

Не зная, в чем дело, этот человек ничего не понял. Уже прошло две-три луны после того, как совершился брак, а оба семейства ничего не знали друг о друге! Но