unknown - Ямато-моногатари

так написала.

82

Той же даме снова долго вестей не было, а потом как-то ей прислали фазана[207]. В ответ она:

Курикома-ноАма-ни аса тацуКидзи ёри моКари ни ва авадзиТо омохиси моно-во

Больше, чем фазан,Взлетающий утромС горы Курикома,Думаю я о том, чтоНе придется мне встретиться с охотником[208] —

так сказала.

83

У той же дамы, когда она жила в дворцовых покоях, был возлюбленный, который навещал ее тайно; он был в чине главы дворцовой управы и постоянно находился во дворце.

Однажды в дождливую ночь он подошел к шторке двери ее комнаты; она же не знала этого и, так как дождь просочился внутрь, перестилала соломенную подстилку. При этом она сказала:

Омофу хитоАмэ-то фурикуруМоно нарабаВага мору токо ваКахэсадзарамаси

Если быТот, кого люблю,Был дождем, который льется сюда,Не меняла бы яСвое ложе, на которое каплет вода[209].

Так она произнесла. Он был очарован этими стихами и тут же вошел к ней в комнату.

84

Та же дама впоследствии сказала кавалеру, который давал ей множество клятв, что не забудет, но позабыл:

ВасураруруМи-во ба омовадзуТикахитэсиХито-но иноти-ноОсику мо ару кана

Уж не думаешь с любовьюОбо мне, которую позабыл.Но как мне жальЖизнь человека,Который давал клятвы[210].

85

О той же Укон пошли слухи, будто к ней ходит Момодзоно-но сайсё-но кими, министр Персикового сада[211], и прочую напраслину говорили люди. Тогда она послала министру:

Ёси омохэАма-но хировануУцусэкахиМунасики на-во баТацубаси я кими

Подумай хорошенько —Ведь рыбак не собираетПустых раковин.Неужели пустые словаО нас говорят?[212] —

так сложила.

86

В первый день нового года во дворец к дайнагону[213] пришел Канэмори, беседовали они о том о сем, и вдруг дайнагон говорит Канэмори: «Сложи стихотворение». И тот сразу же так прочитал:

Кэфу ёри ваОги-но якэхараКакивакэтэВакана цуми-ни тоТарэ-во сасоваму

Кого же, [как не тебя], позвать мне с собой,С кем отныне,ПробираясьПо полю с выжженным папоротником,Буду срывать молодые травы?

Дайнагону же это безмерно понравилось, и он ответил:

Катаока-ниВараби моэдзу ваТадзунэцуцуКокоро яри ни яВакана цумамаси

Даже если еще не выросПапоротник на крутых холмах,Все равно пойду с тобойСобирать молодые травы,Чтоб душе обрести отраду.

Так он сложил.

87

Кавалер, состоявший в чине хёго-но дзо[214] и наезжавший в провинцию Тадзима, оставил свою тамошнюю возлюбленную и отправился в столицу. И вот, когда начал падать снег, она сложила:

Ямадзато-ниВага-во тодомэтэВакарэдзи-ноЮки-но мани маниФукаку нарураму

В горной деревушкеМеня оставил,И вот на дороге, которой идешь, расставшись со мной,Снег постепенноСтановится все глубже[215] —

и ему отправила, а он в ответ:

Ямадзато ниКаёфу кокоро моТаэнубэсиЮку мо томару моКокоробососа-ни

В горную деревушкуПротянувшиеся нити сердцаИ те порвались.Верно, причиной одиночество,Что охватило меня, уходящего, и тебя, оставшуюся —

так ответил.

88

Тот же придворный как-то собрался ехать в страну Ки и молвил: «Холодно». Послал он к своей возлюбленной человека за одеждами, а она:

Ки-но куни-ноМуро-но кохори-ниЮку хито ваКадзэ-но самуса моОмохисирарадзи

В страну Ки,В уезд Муро[216],УезжающийХолода от ветраНе должен бы чувствовать.

Кавалер же в ответ:

Ки-но куни-ноМуро-но кохори-ниЮкинагараКими то фусума-ноНаки дзо вабисики

В страну Ки,В уезд Муро,Уезжаю,Но как горько мне, что нет со мнойТебя и теплых одежд[217].

89

Когда госпожа Сури-но кими[218] была возлюбленной Мума-но ками, главы правого конюшенного приказа[219], как-то он передал ей: «Путь прегражден, поэтому я отправляюсь в другое место, к вам сегодня прийти не смогу», и она:

Корэ нарануКото-во мо охокуТагафурэбаУрамиму ката моНаки дзо вабисики

Не только в этом —И в другом нередкоСвои намерения меняешь.И как же грустно мне, что не найдуЯ средства упрекать тебя![220]

Но вот глава правого конюшенного приказа перестал бывать у нее, тогда она сложила и отправила ему:

Икадэ навоАдзиро-но хиво-ниКото товамуНани-ни ёритэ каВага-во товану то

Что ж,У рыбки хио в адзиро[221]Спрошу:Отчего же онКо мне не приходит? —

так там говорилось, а в ответ:

Адзиро ёриХока ни ва хиво-ноёру моно касирадзу ва удзи-нохито-ни тохэкаси

Кроме адзиро,Разве рыбка хиокуда-нибудь заходит?Если не знаешь, спросиУ кого-нибудь из Удзи![222]

И когда снова стал он ее посещать, как-то, вернувшись от нее, он утром сложил:

Акэну то тэИсоги мо дзо суруАфусака-ноКири татину томоХито-ни кикасу на

Уж рассветает, говорят мне,И поспешноСо склона АфусакаТуман поднялся,Но людям о том не рассказывай[223].

А когда он впервые побывал у нее, он сложил:

Ика-ни ситэВага ва киэнамуСирацую ноКахэритэ ноти-ноМоно ва омовадзи

Ах, мне быУмереть, как таетБелая роса,Чтобы, вернувшись домой,Не мучиться от любви[224].

Ответом было:

Каки хо наруКими га асагахоМитэ сиганаКахэритэ ноти ваМоно я омофу то

О, как бы мне увидетьУ изгороди твоего домаВьюнок «утренний лик»!Чтоб узнать – вот вернулся,А помнишь ли обо мне?[225]

С той же дамой клятвами обменявшись, он вернулся домой и сложил:

Кокоро-во сиКими-ни тодомэтэКи-ни сикабаМоно омофу кото ваВага-ни я аруран

Сердце моеУ тебя оставив,Домой вернулся.Как же могло случиться,Что я полон любви?

Ответом было:

Тамасихи ваОкасики кото моНакарикэриЁродзу-но моно ваКара-ни дзо арикэри

Душа, сказали вы...Но ничего особогоВ ней и нет.Ведь всеНаходится в теле[226].

90

С той же дамой вел переписку покойный Хёбугё-но мия[227]. Однажды он известил ее: «Буду у вас», а она ответила:

Такаку томоНани-ни кавасэнКурэтакэ-ноХитоё футаё-ноАда-но фуси-во ба

Хоть и высоки,Но чем они станут —Всего один или два —Те бамбуковые коленца?Что в них будет проку?[228]

91

Когда правый министр третьего ранга состоял еще в чине тюдзё[229], он однажды был назначен гонцом на праздник[230] и отправился туда. Прошло долгое время с тех пор, как он порвал с дамой, которую часто навещал раньше, а тут перед отъездом он попросил ей передать: «По такому-то поводу я собираюсь уехать. Понадобился мне веер, пришлите, пожалуйста». А она была женщина тонкого вкуса и, вознамерившись все отправить в надлежащем виде, послала веер очень изысканной расцветки, сильно ароматами пропитав. А на обороте веера по краю написала:

Ююси то тэИму томо има ваКахи мо арадзиУки-во ба корэ-ниОмохи ёсэтэму

Пусть это считают плохой приметой,Остерегаются, но теперьДля меня нет в этом толка.Печаль свою в подарокВложив, посылаю[231].

Прочитав это, он нашел стихи полными очарования и в ответ:

Ююси то тэИмикэру моно-воВага тамэ-ниНаси то ивану ваТа га цураки нари

То, что считают плохой приметойИ чего надо остерегаться,Вы мне прислали.«Нет» не сказали же вы.Кому же должно быть горько?[232]

92

Покойный ныне Гон-тюнагон[233] в первый день двенадцатой луны того года, когда он навещал Хидари-но Оидоно-но кими[234]:

Моноомофу тоЦуки хи-но юку моСирану ма ниКотоси ва кэфу-ниХатэну то ка кику

Полон любовью к тебе,Как идут дни и месяцы —Не различаю.И в этом году, сегодня,все будет кончено – слышу я[235] —

так сложил. И еще:

Ика-ни ситэКаку омофутэфуКото-во даниХито дзутэ нара-дэКими-ни катараму

С такою силойЛюблю тебя!Хоть ради этогоПозволь поговорить с тобой самой,А не через людей...[236] —

вот так он все говорил ей, и наконец встретились они, а на следующее утро он написал ей:

Кэфу сохэ-ниКурадзарамэ я ваТо омохэдомоТаэну ва хито-ноКокоро нарикэри

И сегодняМожет ли солнце не зайти?Хоть и знаю это,Но снести [ожидания не в силах].Вот каково мое сердце[237].

93