Ли Юй - Двенадцать башен
Уважаемый читатель! Да будет тебе известно, что в доме Гуаня царили суровые порядки, и обитательницы женских покоев проявляли большую осмотрительность. В противном случае Чжэньшэн и Юйцзюань давно впали бы в блуд.
Бегство красавицы привело юношу в смятение. Он прыгнул в воду, думая сейчас лишь об одном — как побыстрее убраться восвояси. К слову заметим, что девица Юйцзюань вовсе не хотела прогонять юношу. Она просто испугалась, а когда пришла в себя, почувствовала жалость и раскаяние. Она быстро сочинила стихи, вложила листок в бутон цветка, а бутон завернула в лист лотоса, чтобы не промок в воде. В следующую встречу, увидев отражение юноши, она опустила послание в воду.
— Этот цветок предназначен тому, кто находится на том берегу! — проговорила она.
Чжэньшэн, вне себя от радости, выбежал из павильона и устремился к воде. Схватив лист лотоса, он развернул его и в нем нашел стихотворение:
«Колышутся воды, зеленые воды,Душе навевая сладкую дрожь.Но молви, молви, бесплотный призрак:Когда же ты образ живой обретешь?Нет, я цветка избегать не стану,Хочу отраженье его разглядеть.Но только боюсь: цветок колыхнется —Начнет «золотой колокольчик»[31] звенеть».
Ошалевший от счастья, юноша сей же миг сочинил ответное стихотворение, вложил его в свернутый трубкой лист лотоса и положил на воду.
Вот что он написал девушке:
«Глядеть, как блестит на воде отраженье,Весенним утром нравится мне,Но в это утро мне показалось:Цветком я любуюсь в волшебном сне.Хотел бы сейчас прикоснуться к плоти,Что лилий нежней и нефрита белей,Приблизиться к той красоте чудесной,Приникнуть к ней без лишних речей».
Прочитав послание, девица сразу же поняла, что любовная страсть Чжэньшэна, как говорится, долетела до самого неба. Презрев смертельную опасность, он несомненно снова попытается пробраться к ней. Дабы отвратить беду, Юйцзюань написала ему короткое послание на листке узорчатой бумаги — всего несколько строчек бисерным почерком: «Вы появились вдруг, и я убежала в страхе. Если появитесь вновь, меня ожидает беда. Мой родитель и ваш совсем не похожи нравом. Потому нас обоих ждет смерть! Будьте осторожны!»
Получив столь решительный ответ, юноша не дерзнул более прибегать к игривым намекам, но со всей искренностью, на какую был способен, стал предлагать девушке стать его супругой. В одном из писем он написал: «В вашем доме царят строгие правила, а потому витает уныние, подобное тому, какое былое царстве Ци[32]. Ваши слова пронизаны холодом, и мне кажется, что вы собираетесь нарушить наш союз в тутах[33]. Но если уподобиться враждующим царствам У и Юэ[34], никогда не достигнешь согласия даже между семьями Чжу и Чэнь[35]. Но я уповаю на удачу и верю в счастливую судьбу. Умоляю вас написать еще хоть слово, которое дало бы мне надежду на верность и вечный союз».
Едва красавица прочла послание, как тревоги ее разом исчезли. Все, что писал ей юноша, полностью совпадало с ее собственными мыслями и желаниями. И она тотчас послала ответ, в котором дала согласие на брак. «Поскольку мы отвергли мотивы Чжэн и Вэй[36], — писала Юйцзюань, — нам следует насладиться музыкой Гуаньцзюй[37]. Хочу, чтобы и во сне, и наяву было бы у нас с вами все едино и чтобы не существовало меж нами несогласия. Судьба моя определена, и даже смерть не заставит меня изменить свое решение. Если же я нарушу союз, пусть о моем проступке узнает весь свет!»
Юноша прочел ответ возлюбленной с радостным умилением. С этих пор они снова почти каждый день вели беседы, глядя на отражения в воде, и в думах своих постоянно устремлялись друг к другу. За это время они сочинили множество стихотворных посланий на одну-единственную тему — отражения в воде. Через полгода, а может быть раньше, Чжэньшэн собрал в книжицу Стихи, которыми они обменивались, и назвал ее «Соединенное отражение». Однажды его родители увидели книжку на столе и весьма обрадовались, решив, что сын проявляет рвение не только в чтении книг своего родителя, но и в исполнении материнских заветов. Они решили помочь ему устроить брак. Одна беда — упрямый родственник. Вряд ли он согласится на свадебный союз.
У отца девушки был приятель, сянгун-одногодок[38], по имени Лу Цзыю, который занимал в свое время разные служебные посты, а потом ушел на покой, как говорится, «удалился в лес». Человек, весьма независимый в своих взглядах, он порицал легкомысленное поведение, равно как и излишнюю приверженность к ортодоксии, отвергал как устаревшие мысли, так и непристойности, от которых невольно хочется «очистить уши». В древности о подобном муже говорили: «Он стоит между И и Хуэем»[39]. По всей видимости, именно поэтому он смог сблизиться с легкомысленным Ту и суровым Гуанем. И вот инспектор Ту и его жена решили, что почтенный Лу мог бы стать добрым сватом. Ту отправился к нему с визитом.
— Вам, разумеется, известно, что мы со свояком в ссоре, но пора бы уже помириться, — сказал он Лу. — Прошу вас, досточтимый брат, помочь мне. Придумайте хитроумный способ, который бы, подобно целебному настою, принес нам обоим пользу. Чтобы, как говорится, лед и пылающий уголь стали так же согласны между собой, как вода и молоко, иными словами, чтобы вражда обернулась дружбой.
— По-моему, все уладится, вы ведь родня! Со своей стороны я сделаю все, что в моих силах, как говорится, послужу вам, словно собака и конь.
Однажды Лу нанес визит почтенному Гуаню. Во время беседы он как бы невзначай поинтересовался, какого возраста его прелестная дочь, просватана или нет. Узнав, что надо, он изложил просьбу своего друга, но не напрямик, а намеками. Хозяин не сказал ни слова, лишь усмехнулся, взял кисть и прямо на столе написал крупными иероглифами: «Нет меж нами согласия. Распря наша давняя, потому ваше предложение о союзе я принять не могу. Если хотите сохранить нашу тесную дружбу, отбросьте ненужные иллюзии!» Господин Лу понял, что Гуаня ему уломать не удастся. Весь разговор, разумеется, он передал инспектору Ту, не преминув сказать о тупом упрямстве родственника, лишь о его записи на столе решил умолчать. Но супруги Ту тотчас смекнули, что здесь надеяться не на что, и решили искать другую невесту.
Надобно вам знать, что у господина Лу была приемная дочь Цзиньюнь — Разноцветное Облако, которая ничуть не уступала Юйцзюань красотой. Родители попросили одного знакомого сходить к Лу сватом.
— Брак — дело серьезное, сразу решить его не могу, — ответил Лу. — Прежде всего следует сверить восемь знаков гороскопа[40] с той и с другой стороны.
Инспектор Ту передал свату погодную карточку[41] сына, чтобы тот отправил ее в дом невесты. Господин Лу, взглянув на знаки, пришел в изумление. Оказалось, что гороскопы Чжэньшэна и его дочери в точности совпадают. Молодые люди родились не только в один год и месяц, но и в один и тот же день и даже час.
— В этом, несомненно, проявилась воля Неба! И человек не смеет ее нарушить! — воскликнул Лу. — Я согласен!
Его ответ сват в точности передал инспектору Ту и его жене, и те очень обрадовались благополучному разрешению дела.
А сам Чжэньшэн? Неужели он, такой умный и сообразительный, не догадался, что родители собираются его женить? Но влюбленный юноша совсем потерял голову. Все десять душ[42] его были устремлены к образу прекрасной Юйцзюань. Если он видел, что отражение в воде печально, сам он становился как неживой, будто деревянный, не откликался на зов, не отвечал на вопросы. При любой возможности он устремлялся к павильону над прудом и долго сидел там или расхаживал по площадке длиной всего в несколько чи[43]. В эти мгновения никто не решался к нему приблизиться. Понятно, что разговоры, которые велись в доме, пролетали мимо его ушей, и он ничего не знал о помолвке. Зато слухи о предстоящей свадьбе Чжэньшэна скоро дошли до девицы Юйцзюань. Она немедленно отправила ему послание, укоряя в неверности. Юноша бросился к родителям и, услышав, что это правда, в голос заплакал, как дитя малое, и стал умолять, чтобы немедля расторгли союз, иначе он наложит на себя руки. Как только ни поносил он господина Лу, которого считал виновником всех бед.
«Наверняка он что-то наплел моему дяде, потому тот и отказал. Видимо, Лу давно замыслил женить меня на своей дочери и сделал все, чтобы этого добиться! Вот она истина! Будь сватом кто-нибудь другой, моя свадьба не сорвалась бы». — Юноша ругал господина Лу последними словами, называл черепахой[44] и старым разбойником.
Родителям надо бы сурово одернуть разбушевавшегося сына, но они привыкли ему потворствовать. Никакие увещевания на Чжэньшэна не действовали. Заметим, что господин Ту не без удовольствия думал о том, что сын его и наклонностями, и привычками очень похож на него самого. «Могу ли я осуждать его, если сам не способен сдерживать свои страсти?»
