Ал-Идриси о странах и народах Восточной Европы - И. Г. Коновалова
Представление о существовании «Русской реки» целиком является плодом работы ал-Идриси, который сумел органично согласовать современные ему маршрутные данные с системой географических представлений, унаследованной от мусульманской традиции. Арабо-персидские географы X в., в сочинениях которых впервые упоминается «Русская река», рассматривали ее как приток Атила. Сформулированная ими идея о неразрывной связи «Русской реки» с Атилом, в свою очередь соединявшимся одним рукавом с Каспийским, а вторым — с Черным морем, своим логическим следствием должна была иметь представление о том, что, спускаясь вниз по «Русской реке», можно было достичь Черного моря, и наоборот — что непосредственно из Черного моря вел речной путь в северные русские земли. Именно этот аспект представлений о «Русской реке» получил развитие со стороны ал-Идриси, чему в немалой степени способствовало его знакомство с распространенной у ряда мусульманских авторов Х-ХІ вв. традицией помещения русов на берегах Черного и Азовского морей [Коновалова И. Г. Русы, с. 34-36]. Тут можно сослаться на сообщение арабского энциклопедиста середины X в. ал-Мас'уди о русах, которые, по его словам, фактически контролировали мореплавание в Азовском море [al-Macoudi. Les Prairies d'or, t. II, p. 15; Минорский В. Ф. История, с. 196-197]. В другом месте своего сочинения ал-Мас'уди называет «Русским» не только Азовское, но и Черное море [al-Macoudi. Les Prairies d'or, t. II, p. 24-25; Минорский В. Ф. История, с. 201]. Он также говорит о плаваниях, которые совершали русы в Константинополь и Испанию, где, по утверждению ученого, они нападали на город Севилью [al-Macoudi. Les Prairies d'or, 1.1, p. 364-365; см. комментарий данного сообщения: Калинина Т. М. Ал-Мас'уди, с. 16-22; она же. Арабские ученые, с. 190-210]. Последнее сообщение ал-Мас'уди, как полагают его исследователи, восходит к материалам арабского историка и географа второй половины IX в. ал-Йа'куби, рассказывавшего о нападении русов на Севилью в 844 г. [BGA, t. VII, р. 354; о толковании этого известия в литературе см.: Семенова Л. А. Русы, с. 118-134]. О морских походах русов в ал-Андалус есть данные и у Ибн Хаука-ла, знавшего омейядскую Испанию по личным впечатлениям [BGA2, fasc. II, p. 78]. По всей вероятности, этот известный ал-Идриси из арабской литературы комплекс данных об активной деятельности русов в бассейне Черного моря, соединившись, с одной стороны, с представлением о связи «Русской реки» с Черным морем, а с другой — с современными ему сведениями мореплавателей о портовом городе под названием «Росия», и побудили его считать Керченский пролив устьем «Русской реки».
Сложный состав рассказа ал-Идриси обесценивает всякие попытки отождествления «Русской реки» с каким-либо конкретным географическим объектом на территории Восточной Европы. Таким образом, вместо привычной локализации, опирающейся на принцип «одно наименование — один объект», представляется более целесообразным дать развернутое определение нашему гидрониму и рассматривать «Русскую реку» как совокупность речных путей, посредством которых можно было пересечь Восточно-Европейскую равнину в меридиональном направлении. Если в арабо-персидских сочинениях X в. гидроним «Русская река« отражал связь древнерусских земель с Волжским путем, то в XII в. он стал для мусульманских ученых символом водного сообщения между севером и югом Восточной Европы. Не случайно ал-Идриси не приводит никаких данных о среднем течении «Русской реки», обозначая лишь крайние точки этой водной магистрали: города Керченского пролива с одной стороны и населенные пункты Новгородской Руси — с другой. И это притом что ал-Идриси — единственный из арабских географов, кому были известны многие древнерусские города, стоящие вдоль речных путей и волоков, соединявших Черное и Балтийское моря [OG, р. 912-913, 955, 957].
212
Кукайа — В литературе встречаются два толкования данного оронима, тесно связанные с трактовкой тем или иным исследователем гидронима «Река Русиййа». Те ученые, которые отождествляют реку Русиййа с Кубанью, видят в названии «Кукайа» обозначение Кавказских гор [Захаров В. А. Тмутаракань, с. 215-216]; другие же, рассматривающие реку Русиййа как обозначение Дона или Северского Донца, сопоставляют гору Кукайа со Среднерусской возвышенностью [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 24; Недков Б. България, с. 149, коммент. 326; к ним присоединился и В.М.Бейлис, сделавший, правда, существенную оговорку, что описание горы Кукайа само по себе не может относиться к Среднерусской возвышенности [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 212]). Что касается наименования «Кукайа», то Б. А. Рыбаков возводит арабскую форму к топониму «Куколов лес», отмеченному в верховьях Оскола в древнерусском источнике XVII в. «Книга Большому чертежу» [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 24].
Оба предложенных толкования вызывают возражение прежде всего потому, что стремление увидеть за этим оронимом конкретный географический объект приходит в противоречие с информацией источника. Трудно представить себе, чтобы определения, используемые ал-Идриси для характеристики горы Кукайа («большая», «очень высокая», недоступная «из-за сильного холода и глубокого вечного снега на ее вершине»), можно было бы связать с местом, где лежат истоки Дона и Северского Донца, — со Среднерусской возвышенностью, где самые высокие точки не достигают и 300 м. Сопоставлять же гору Кукайа с Кавказским хребтом, на северных склонах которого начинается р. Кубань, мешают два обстоятельства: во-первых, направление течения Кубани — с юга на север, в то время как «Русская река», согласно ал-Идриси, течет с севера на юг; во-вторых, упоминание оронима Кукайа в одном контексте с гидронимами и этнонимами, прочно связываемыми в мусульманской традиции с северо-восточными районами ойкумены.
Гора Кукайа кроме рассматриваемой секции упоминается в сочинении ал-Идриси еще трижды [OG, р. 846-847, 916, 959]. Все сведения о ней помещены в тех разделах сочинения, где дано описание северных и северо-восточных областей Земли, — в 9-й секции V климата (в рассказе о тюркских народах, обитавших вокруг
