без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 9

Что же касается её отца, царя Афранджи, то когда до него дошло известие о захвате его дочери и тех, кто был с нею, поднялся перед ним день воскресенья, и царь послал за дочерью корабли с патрициями, витязями, мужами и богатырями, но они не напали на весть о ней, после розысков на островах мусульман, и возвратились к её отцу, крича о горе и гибели и делах великих. И отец Мариам опечалился сильной печалью и послал за ней того кривого на правый глаз и хромого на левую ногу, так как он был величайшим из его везирей, и был это непокорный притеснитель, обладатель хитростей и обмана. И царь велел ему искать Мариам во всех землях мусульман и купить её хотя бы за полный корабль золота, и этот проклятый искал девушку на морских островах и во всех городах, но не напал на весть о ней, пока не достиг города Искандарии. И он спросил про неё и напал на весть о том, что она у Нур-ад-дина Али каирского. И случилось у него с Нур-ад-дином то, что случилось, и он устроил с ним хитрость и купил у него девушку, как мы упоминали, после того как ему указал на неё платок, которого не умел делать никто, кроме неё.

А этот франк научил купцов и сговорился с ними, что добудет девушку хитростью.

И Мариам, оказавшись у франка, проводила все время в плаче и стенаниях, и франк сказал ей: "О госпожа моя Мариам, оставь эту печаль и плач и поедем со мной в город твоего отца и место твоего царства, где обитель твоей славы и родина, чтобы была ты среди твоих слуг и прислужников. Оставь это унижение и пребывание па чужбине, довольно того, что пришлось мне из-за тебя утомляться, путешествовать и тратить деньги, а я ведь путешествую, утомляюсь и трачу деньги почти полтора года. А твой отец велел мне тебя купить хотя бы за полный корабль золота". И потом везирь царя Афранджи начал целовать девушке ноги и унижаться перед нею и все время возвращался к целованию её рук и ног, и гнев Мариам все увеличивался, когда он делал это с нею из вежества, и она говорила: "О проклятый, да не приведёт тебя великий Аллах к тому, в чем твоё желанье!"

А затем слуги тотчас подвели мула с расшитым седлом и посадили на него Мариам и подняли над её головой шёлковый намёт на золотых и серебряных столбах, и франки пошли, окружая девушку, и вышли с нею из Морских Ворот. И они посадили её в маленькую лодку и начали грести, и подплыли к большому кораблю, и поместили на нем девушку, и тогда кривой везирь встал и крикнул матросам корабля: "Поднимите мачту!" И в тот же час и минуту мачту подняли, и распустили паруса и флаги, и растянули ткани из хлопка и льна, и заработали вёслами, и корабль поплыл. А Мариам, при всем этом, смотрела в сторону Искандарии, пока город не скрылся из глаз, и горько плакала потихоньку..."

И Шахразаду застигло утро, я она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала ночь, дополняющая до восьмисот восьмидесяти, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда поплыл корабль везиря даря Афранджи, на котором была Мариам-кушачница, девушка смотрела в сторону Искандарии, пока город не скрылся из глаз, и тогда Мариам заплакала, и зарыдала, и пролила слезы, и произнесла такие стихи:

"О милых жилище, возвратишься ли снова к нам?Неведомо мне совсем, что ныне Аллах свершит.Увозят нас корабли разлуки, спешат они,И глаз мой изранен - его стёрли потоки слезВ разлуке с любимым, что пределом желаний былИ мой исцелял недуг и горести прогонял.Господь мой, преемником моим для него ты будь -Порученное тебе вовеки не пропадёт".

И Мариам всякий раз, как вспоминала Нур-ад-дина, все время рыдала и плакала, и подошли к ней патриции и стали её уговаривать, но она не принимала их слов, и отвлекал её призыв любви и страсти. И она заплакала, застонала и зажаловалась и произнесла такие стихи:

"Язык моей страсти, знай, в душе говорит с тобой -Вещает он обо мне, что страстно тебя люблю.И печень моя углями страсти расплавлена,А сердце трепещет и разлукой изранено.Доколе скрывать мне страсть, которой расплавлен я?Болят мои веки, и струятся потоки слез".

И Мариам все время была в таком состоянии, и не утверждался в ней покой, и не слушалась её стойкость в течение всего путешествия, и вот то, что было у неё с кривым и хромым везирем.

Что же касается Али Нур-ад-дина каирского, сына купца Тадж-ад-дина, то, после того как Мариам села на корабль и уехала, земля стала для него тесна, и не утверждался в нем покой, и не слушалась его стойкость. И он пошёл в комнату, в которой жил с Мариам, и увидел её, перед лицом своим, чёрной и мрачной, и увидел он станок, на котором Мариам ткала зуннары, и одежды, что были у неё на теле, и прижал их к груди, и заплакал, и полились из-под его век слезы, и он произнёс такие стихи:

"Узнать ли, вернётся ль близость после разлуки вновьИ после печали и оглядок в их сторону?Далеко минувшее, оно не вернётся вновь!Узнать бы, достанется ль мне близость с любимою.Узнать бы, соединит ли снова нас с ней Аллах,И вспомнят ли милые любовь мою прежнюю.Любовь, сохрани ты ту, кого неразумно такСгубил я, и мой обет и дружбу ты сохрани!Поистине, я мертвец, когда далеко они.Но разве любимые согласны, чтоб я погиб?О горе, когда печаль полезна моя другим!Растаял я от тоски и горя великого.Пропало то время, когда близок я с нею был.Узнать бы, исполнит ли желанье моё судьба?О сердце, горюй сильней, о глаз мой, пролей потокТы слез, и не оставляй слезы ты в глазах моих.Далеко любимые, и стойкость утрачена,И мало помощников, беда велика моя!И господа я миров прошу, чтоб послал он мнеОпять возвращенье милой с близостью прежнею".

И Нур-ад-дин заплакал сильным плачем, больше которого нет, и посмотрел он на уголки комнаты и произнёс такие стихи:

"Я таю с тоски, увидя следы любимыхНа родине их, потоками лью я слезы,Прошу я того, кто с ними судил расстаться,Чтоб мне даровал когда-нибудь он свиданье".

И потом Нур-ад-дин в тот же час и минуту поднялся, запер ворота дома и бегом побежал к морю и стал смотреть, где находится корабль, который увёз Мариам. И он начал плакать и испускать вздохи и произнёс такие стихи:

"Привет вам! Без вас теперь не в силах я обойтись,И где бы ни были - вблизи или далеко,Влечёт меня к вам, друзья, всегда, каждый час и миг,И так же я к вам стремлюсь, как жаждущие к воде.Всегда подле вас мой слух и сердце моё и взор,И мысль о вас сладостнее мёда мне кажется.О горе, когда ушёл от стана ваш караван,И с вами ушёл корабль от мест, куда я стремлюсь!"

И Нур-ад-дин зарыдал, заплакал, застонал, взволновался и засетовал и вскрикнул: "О Мариам, о Мариам, довелось ли тебе увидеть меня во сне или в сплетениях грёз?" А когда усилилась его печаль, он произнёс такие стихи:

"Увидит ли после дали этой опять вас глаз,Услышу ли из жилища близкого голос ваш?Сведёт ли нас вновь тот дом, который привык уж к нам,Желанное получу ль, получите ль вы его?Возьмите, куда б ни шли, носилки костям моим,И где остановитесь, заройте их подле вас.Имей я два сердца, я бы жил лишь с одним из них,А сердце, что любит вас так страстно, оставил бы.И если б спросили: "От Аллаха чего б желал?"Сказал бы: "Прощенья ар-Рахмана и вашего"

И когда Нур-ад-дин был в таком состоянии, и плакал, и говорил: "О Мариам, о Мариам!", - вдруг какой-то старик вышел из лодки, и подошёл к нему, и увидел, что он плачет, и произнёс такое двустишие:

"О Марьям красавица, вернись - ведь глаза мои,Как облако дождевое, влагу струят свою.Спроси ты хулителей моих прежде всех людей,Увидишь, что тонут веки глаза в воде белков"

И старик сказал ему: "О дитя моё, ты, кажется, плачешь о невольнице, которая уехала вчера с франком?" И когда Нур-ад-дин услышал старика, он упал без сознания и пролежал час времени, а потом он очнулся и заплакал сильным плачем, больше которого нет, и произнёс такие стихи:

"Надеяться ль после дали вновь на сближенье с ней,И дружбы услада возвратится ли полностью?Поистине, в моем сердце страсть и волненье,И толки доносчиков тревожат и речи их.Весь день пребываю я смущённым, растерянным,А ночью надеюсь я, что призрак её придёт.Аллахом клянусь, ко мне любви не забуду я!И как же, когда душе наскучили сплетники?Нежна она членами и впалы бока её,И глаз её в моё сердце стрелы метнул свои.Напомнит нам ивы ветвь в саду её тонкий стан,А прелесть красы её свет солнца смутит совсем.Когда б не боязнь Аллаха (слава славна его!),Сказал бы я столь прекрасной: "Слава славна её!"

И когда старик посмотрел на Нур-ад-дина и увидал его красоту, и стройность, и соразмерность, и ясность его языка, и тонкость его, и разнообразие, его сердце опечалилось о юноше, и он сжалился, увидя его состояние. А этот старик был капитаном корабля, шедшего в город той невольницы, и было на его корабле сто купцов из придворных мусульман. И он сказал Нур-ад-дину: "Терпи и будет одно лишь благо, и если захочет Аллах - величие ему и слава! - я доставлю тебя к ней..."