Народное творчество (Фольклор) - Азербайджанские тюркские сказки
– Отец, что ты делаешь?
Старик: —Сын мой, нечего спрашивать, что я делаю! Поезжай лучше за своим делом! – Царевич – Спрос не грех. Что это значит – пишешь да бросаешь? Какая тут причина? – Старик: —По повелению божьему на клочках этих я пишу имена тех мальчиков и девочек, кои будут принадлежать друг другу, т. е. предопределение судьбы для них. При рождении ребенка мужского пола господь создает его не без пары. – Царевич: – Ты пророк? – Старик – Нет, я ангел божий. – Царевич: —Все время ты пишешь? – Старик: – Нет для меня свободной минутки: в каждую минуту рождаются люди. – Царевич: – Скажи мне – кто мне судьбой предопределен? На чьей дочери я буду женат? – Старик: – Это давно1 написано мною: тебе присуждена дочь угольщика, по имени Бад-Саба. – Царевич: – Как, мне, царевичу, дочь угольщика? Возможно ли это? – Написанного не сотрешь, – ответил старик, – так и будет, поживешь – увидишь! – А где живет этот угольщик? – спросил царевич. – Вон там, на горе в лесу, – ответил старик. – Старик, дам тебе тысячу золотых монет, если ты подменишь мою предопределенную Бад-Сабу, – сказал царевич. – Не греши, царевич; нам в мирских сокровищах нужды нет. Писать – в моих руках, а сменять – нет. Опять повторяю: написанного нельзя стереть.
Сказав это, старик мгновенно исчез.
Опечалился царевич Мурад и вернулся домой, приказав строго слуге своему, чтобы тот о слышанном никому ни слова не говорил.
На следующий день царевич объявил отцу, что едет на охоту на три дня. Взяв с собою съестных припасов, полный кошелек золота, Мурад со своим слугой поехал на охоту.
Приехав в указанный стариком лес, Мурад отыскал избушку угольщика и изъявил свое желание остановиться у него на несколько дней. Угольщик отговаривался бедностью и теснотою избушки. Мурад настаивал на своем, и угольщик поневоле должен был согласиться. Войдя в избу, царевич сильнее опечалился: угольщик был до того беден, что у него в избе не было и войлока, на котором можно было бы сидеть. Привыкший к роскоши, царевич должен был согласиться провести первые две ночи на голой земле. В течение этих двух дней Мураду при всем старании не удалось увидеть дочь угольщика. На третью ночь, когда хозяин и хозяйка крепко уснули, Мурад встал, зажег свечу и стал искать дочь угольщика. В избе ее не оказалось. В душе царевич стал упрекать старика. Вышедши во двор, стал он искать вокруг избы. За избой, в угольной яме, царевич нашел спящую девочку лет 11–12. Она была необыкновенной красоты, но очень бедно одетая.
«Срам и стыд мне жениться на дочери таких бедных, полудиких родителей, – подумал Мурад, – лучше убью ее, чтобы не осрамить себя».
Сказано, сделано! Мурад обнажил свой кинжал, вонзил в бок бедной девочки, положил ей под голову кошелек с золотыми и, разбудив спящего слугу, уехал. Дорогой он сказал слуге:
– Мой верный слуга, не говори никому, где мы были.
На утро проснулись угольщик со своей женой и видят – нет и следа молодого человека.
– Вероятно, молодой человек приехал к нам не с добрым намерением, а чтобы похитить нашу дочь. Пойдем, посмотрим – на месте ли она, – сказала жена угольщику.
Поспешили к яме, и что же?
Вся в крови лежит без чувств Бад-Саба. Зарыдали оба и бросились в яму. Поплакали, поплакали, но делать нечего: взяли ее, принесли домой. Увидя же кошелек с деньгами, они сказали: – Если даже и умрет дочь наша, – горя нет: мы избавились от полной невзгод жизни. – Как только остановили кровь больной, она глубоко вздохнула. Обрадовались отец и мать, и отец поспешил в город за врачом. Явился врач и, посмотрев на рану, сказал родителям Бад-Сабы: – Не беспокойтесь и не опасайтесь: от этой раны дочь ваша не умрет, и, бог даст, в один месяц рана совершенно заживет.
– Хотя мы до крайности бедны, но дитя настолько дорого нам, что согласимся голодать, продадим последнего катера нашего и деньги отдадим тебе, лишь бы выздоровела наша дочь, – со слезами на глазах сказал угольщик.
– Денег ваших мне не нужно, – сказал врач, – наш долг оказывать помощь нуждающимся, особенно бедным. Мне жаль малютку: ради нее, с помощью божьей, берусь ee лечить.
Много трудился врач над раной Бад-Сабы, и конец был благополучный: через месяц Бад– Саба выздоровела.
По выздоровлении ее мать однажды и говорит мужу, угольщику: – Дорогой муж, слава богу, что дочь наша выздоровела! Что пользы, если золото будет лежать? Построим себе гдег нибудь на видном месте хороший дом и заживем припеваючи. Скоро и дочери нашей пора замуж выходить. Если мы будем жить так бедно, я думаю, никто за нее не посватается.
Понравились эти слова угольщику, и он бросил камень бедности. Пригласил из города мастеров, каменщиков, плотников, работников и на самом хорошем месте леса, около шумящего родника, приступил к постройке дома.
В один год дом был готов. Кругом дома были обведены высокие, толстые каменные стены. Поселившись в новом доме, угольщик стал жить со своей женой и дочерью весело и счастливо. Бад-Саба сделалась девушкой расторопной, веселой и сладкоречивой; никогда горе не проникало в ее сердце; никогда ее губы не смыкались от смеха.
Случилось через некоторое время после постройки угольщиком дома, что тот же царевич Мурад выехал на охоту со всей своей свитой в этот же лес. Удивились охотники, когда увидели красивый дом в глубине леса. Еще более они были поражены, когда увидели на балконе дома девушку Бад-Сабу, которая, как газель, ходила взад и вперед. Мурад был в восхищении от ее красоты и решил во что бы то ни стало жениться на ней и о желании своем тут же объявил своей свите.
– Замеченная нами красавица достойна царевича, – сказал кто-то из свиты, – как видно, этот дом – замок какого-нибудь князя, кроме того, красота смывает все – и бедность и не– знатность. Ведь говорится же в народе: женись на красавице, выйдет она хорошей хозяйкой, – второе счастье.
Одобрили эти слова и царевич Мурад и другие в свите, и царевич сказал при этом:
– Если даже она окажется последней крестьянкой из наших подданных – мне не миновать ее: женюсь на ней!
Приехав домой, Мурад, через мать свою, объявил отцу о желании жениться и о своем выборе. Царь не возразил ничего, а сказал только:
– Благословляю! Что любо сердцу – то и красиво.
Отправили на следующий день сватов из царской фамилии. Со стороны угольщика и жены его отказа не было'. Спросили родители согласия девушки. Бад-Саба ответила скромно:
– Родители мои, против воли вашей ничего не могу сказать. Но, я думаю, будет весьма благоразумно, если в этот торжественный день будет присутствовать и тот, которому я обязана своей жизнью, т. е. врач, который терпел много мучений, трудясь над моей раной.
Пригласили и врача, которого и назначили векилом со стороны Бад-Сабы. Врач сговорился со сватами Мурада о калыме, о дне свадьбы, и был совершен кебинный акт.
В назначенный для свадьбы день начались пиршества по всему государству. Пир царский был на целый мир. В сороковой день свадьбы Бад-Саба торжественно прибыла во дворец. Раз как-то, после свадьбы, Мурад заметил на боку Бад-Сабы место зажившей раны и спросил ее – от чего это? Бад-Саба сначала не хотела открыть тайны своей. Мурад неотступно умолял ее. Бад-Саба начала:
– Я откроюсь перед тобою с тем только условием, если ты исполнишь одну мою просьбу, а именно: чтобы такой-то врач, мой векил, был назначен придворным доктором.
– Согласен, – ответил царевич Мурад.
Бад-Саба докончила:
– Я дочь угольщика, который раньше жил на горе в таком-то лесу, в избе. Жили мы очень бедно. Когда я была еще девочкой, приехал к нам какой-то молодой, богато одетый охотник. Родители мои спрятали меня в угольную яму за нашей избой, чтобы в лохмотьях мне не показываться гостю. На третий день гость скрылся, и меня нашли в яме раненой, а под головой моей полный мешок золотых денег, на которые отец мой и построил настоящий наш дом. Врач, о котором просила я тебя, – мой избавитель от смерти.
– О великий боже! Ведь говорил же старик на берегу моря, что тебе на долю выпала дочь угольщика! Так и есть, написанного нельзя стереть!
Сказав это, Мурад бросился в объятия своей возлюбленной Бад-Сабы, горько заплакал и попросил у нее прощения.
– От судьбы не уйдешь, – сказала Бад-Саба, – да простит тебе господь!
После этого они стали счастливо жить да поживать. Родители Бад-Сабы и врач пользовались царской милостью беспредельно.
Жена купца
В столичном городе жил богатый купец. Сокровищам у него не было пределов; но он дорожил не золотом, а единственной женой-красавицей, подобною Лейле в глазах Меджнуна. Звалась она Рахила. Случилось так, что купцу несколько лет подряд не повезло в торговле и он разорился. Дошло наконец до того, что бедность принудила купца оставлять родной город, отправляться в другие города и села на заработки и тем поддерживать жизнь. Возвращаясь же в дом свой, купец не выходил никуда. Так прошло несколько лет, и молодой купец от жизненных невзгод почти состарился. Раз жена его, Рахила, явилась к нему и сказала:
