Автор неизвестен - Иранская сказочная энциклопедия
Султан Санджар, выслушав исповедь юноши, проникся к нему сочувствием и сказал:
— Сними одеяния каландара и скажи, что ты желал бы получить из моих богатств. Я готов подарить тебе что угодно. Теперь я вижу, что в жизни господствует зло. Мир, словно караван-сарай, куда приходят и откуда уходят. Радость и горе в нем неразлучны.
Рассказ о Хабибе Аттаре и об Адеме
Уста сказителей доносят до нас повесть, рассказанную некогда Абдаллахом Аббасом о том, как однажды к нему в дом пришел обезображенный шрамом человек, на лице которого был четкий след пощечины. И вот что произошло дальше.
Увидев этого человека, гости Абдаллаха Аббаса ощутили неловкость и стеснение, прервали свою беседу и, обратясь к пришельцу, спросили: — Кто ты такой и что с тобой приключилось?
— Я бедный странник, — отвечал человек, — и со мной приключилось много удивительного.
И Абдаллах Аббас спросил:
— Не поведаешь ли ты нам свою историю?
— Со мной приключилось целых три истории, — отвечал странник, — если вы способны поверить в диковину, я готов их вам рассказать.
— Изволь, мы тебе верим.
— Да будет ведомо вам, — начал тот, — в прежние времена я был владельцем большого каравана верблюдов. Однажды ночью в двери моего дома постучался некий человек и попросил меня выйти к нему. Выйдя на улицу, я увидел перед собой вооруженного всадника на арабском скакуне. Обратясь ко мне, он сказал:
— О достойнейший муж! Мне немедля нужны несколько верблюдов. Я готов тебе щедро заплатить за них.
— Ныне все мои верблюды в расходе, — отвечал я. — Не знаю, хватит ли тебе той малости, что осталась.
Окинув меня нетерпеливым взглядом, он вынул из-за пазухи тугой кошель и, протягивая его мне, приказал:
— Возьми верблюдов и следуй за мной.
Поначалу я изрядно струсил, однако динары пересилили страх, и я отправился к своей матери за советом. Мать, заподозрив недоброе, стала упрашивать меня держаться подальше от этого человека.
— О матушка, — возразил я, — мне за всю жизнь не удалось заработать столько денег, сколько дал мне этот человек.
Снарядив верблюдов, мы отправились в дорогу. Мы ехали без отдыха и наконец достигли подножья высокой горы, вершина которой касалась луны. Тогда мой спутник остановился и сказал:
— Подожди меня со своими верблюдами здесь, а когда минует полночь — я вернусь.
Устрашившись, я взглянул на гору и увидел там много разных хищников. Однако делать нечего, пришлось мне превозмочь охвативший меня страх и продолжать ждать. По прошествии полночи он вернулся, держа на спине набитый чем-то мешок. Он велел мне подойти поближе и, когда я приблизился, сказал:
— Наконец я достиг своей цели. Поднимай своих верблюдов, — нам пора отправляться в обратный путь.
Я исполнил его приказание, и вскоре мы достигли другой горы.
— Оставь своих верблюдов здесь, — строго повелел он, — а сам ступай дальше. Однако не вздумай оборачиваться назад.
Пройдя некоторое расстояние, я стал потихоньку за ним подглядывать и увидел, что он вытащил из мешка девушку, прекрасную и луноликую, и что эту девушку он ударил раз двадцать мечом. После же он стал тем мечом рыть могилу. Когда он закопал девушку и, догнав меня, обнаружил, что я плачу, он пришел в ярость и влепил мне сильную пощечину, будто рассек мне лицо камнем. Мир сокрылся от моих глаз, а когда я опамятовался, уже наступил рассвет, и я увидел, что, кроме верблюдов, никого поблизости нет. Тогда я направился к могиле девушки, и я разрыл ее и увидел, что девушка еще дышит. И было на той девушке много золота и много дорогих каменьев. Сердце мое сильно забилось. Я тщательно промыл и перевязал ее раны. Тут девушка открыла глаза, и я поспешил ее успокоить.
— Не бойся, твоего врага здесь нет.
Но она сказала:
— Пощади меня, юноша, увези поскорее отсюда, не то он может вернуться и тогда убьет нас обоих.
Я поспешно заровнял могилу, сняв с себя одежду, облачил в нее девушку, и мы отправились в путь. По прошествии некоторого времени здоровье к ней вернулось, и красота ее приумножилась и засияла сильнее прежнего. Мое сердце обратилось к ней, и она ответила мне любовью. Стоило, однако, мне спросить, в чем причина того, что юноша пытался ее убить, как она начинала плакать и молить, чтобы я оставил ее в покое. Однажды, когда мы с ней предавались любовным утехам, шрамы на ее теле напомнили мне, что я до сей поры не постиг ее тайну, и я принялся просить, чтобы она открыла ее мне.
Тогда девушка сказала:
— Я боюсь, что, узнав о моем прошлом, ты поступишь со мной, подобно моему мучителю.
— Побойся Аллаха! — воскликнул я. — При одном воспоминании о твоей беде сердце мое готово остановиться. Однако я предпочитаю горькую правду сладкой лжи.
— Воля твоя, — сказала она. — Только помни, что ты сам вынудил меня открыть тебе свой позор, а я твоя раба и должна тебе повиноваться. Да будет тебе известно, что тот юноша — мой законный супруг. Он и красив, и силен, и благороден, и во всем мире для него существовала только одна я. И он видел, что никто, кроме него, мне не нужен. Мы никогда не расставались. И не было случая, чтобы луну и солнце я встречала без него. Однажды он решил отправиться на охоту. Однако, не желая со мной разлучаться, он построил для меня загородный дом, и было в том доме все необходимое: и припасы, и одежды, и все прочее. В один из дней я вышла на балкон и увидела примостившегося у дверей одноглазого старика. Тот, видимо, проделал далекий путь, и был он столь неопрятен и отвратителен, что даже сам сатана отвернулся бы от него. Я немедля позвала своих служанок и велела им пойти к старику и сказать, что место, избранное им для отдыха, неудачно, ибо, если мой муж, вернувшись, застанет его здесь, то изрубит в куски. Прищурив свой единственный глаз, старик отвечал:
— Я торговец зельями и благовонными растираниями и прибыл сюда со своим товаром.
Сказав это, он достал бутылочку с мускусом, произнес над ней какое-то заклинание и попросил служанок передать ее мне. Понюхав содержимое той бутылочки, я утратила над собой власть и велела привести того старика в дом, чтобы я могла выбрать лучшие из его товаров. Когда привели старика в дом, он показался мне молодым и красивым. Он произнес еще одно заклинание, и тут на меня нашло затмение, и я забыла и о долге жены, и о каре Аллаха, и о своей любви к мужу. Однако явилась моя кормилица и сказала:
— Разве тебя не страшит гнев твоего мужа? Не пристало тебе предаваться беседе с этим грязным и отвратительным стариком.
Тут старик обратил заклинание к кормилице, и лицо ее просветлело, и она сменила гнев на милость.
— Да поможет тебе Аллах, — залебезила она, — да сопутствует тебе удача во всем. Поступай с ней по своему разумению.
В ответ на эти слова старик, обратясь ко мне, сказал:
— О почтеннейшая, да будет тебе известно, что я могущественный колдун и зовут меня Хабиб Аттар. Одного моего заклинания достаточно, чтобы разлучить тебя с мужем и навлечь на твою голову всякие беды. Однако если ты явишь мне свою благосклонность, то я готов сделать для тебя все, чего ты пожелаешь.
Вскоре мой ум совсем улетучился, и я устремилась в объятия к тому старику. И мы предались любовным утехам.
— Скажи, какого воздаяния ты желаешь своему мужу? Если хочешь, я лишу его рассудка, а не то могу и вовсе изничтожить. Выбирай, что тебе любо — участь его в твоей власти.
— Я не хочу его погибели, — отвечала я старику, — однако устрой так, чтобы он не был нам помехой.
Старик сказал:
— Так я и сделаю.
Он дал мне флакон с мускусом и велел вручить этот флакон мужу. Когда муж понюхает мускус, — наставлял он меня, — и спросит, откуда взялся этот флакон, я должна сказать, что купила его у торговца благовонными притираниями. После же мне было велено бросить немного мускуса в огонь, дабы муж, едва вдохнув аромат горелого мускуса, тотчас превратился в ворона. Когда я выполнила все повеления Хабиба Аттара и когда он убедился в том, что я сделала все так, как он велел, он вошел в комнату и обернувшегося вороном мужа выбросил в окно. Ворон тот уселся в саду на дереве и не спускал с нас глаз. Когда мы садились за трапезу, он прилетал к нам в поисках крошек. В иных случаях я кормила его из своих рук. И всегда он был свидетелем того, как мы предавались любовным утехам. Так прошел целый год, а моя любовь к Хабибу Аттару разгоралась все сильнее и сильнее. Благодаря заклинаниям он казался мне молодым и красивым. Между тем сестра моего мужа, добрая и преданная женщина, время от времени нас навещала, и Хабиб Аттар всегда являлся ей в облике моего мужа, а ее брата, и потому ей в голову не приходило, что с братом ее стряслась беда. По прошествии года и еще четырех месяцев сестра мужа, творя молитву из Корана, заснула на коврике для намаза, и тут ей открылась правда, и она узнала, что брат ее превращен в ворона, жена же брата предается любовным утехам со старым колдуном. И вдруг ей послышался вещий голос: «Спасение твоего брата в твоих руках. Ступай помоги ему». И она тотчас пробудилась ото сна и подумала: «Не иначе, как меня одолело дьявольское наваждение. Подобное может привидеться только во сне. Всего лишь вчера я беседовала со своим братом!» Однако вещий сон приснился ей снова, и тогда она уверовала в него, и, свершив омовение, она вознесла молитву творцу, в коей просила его вернуть ее брату человеческий облик. Тут откуда ни возьмись появилась красавица пери, она поздоровалась с сестрой моего мужа и молвила:
