Древнекитайская философия. Эпоха Хань - Коллектив авторов
Перевод глав «Фа янь» выполнен по тексту, вошедшему в т. 7 собрания сочинений древних китайских философов «Чжуцзы цзичэн» (Пекин, 1956). Перевод отрывков из «Тай сюань цзин» выполнен по тексту, опубликованному в 1936 г. в Шанхае в составе серии «Сыбу бэйяо».
Е. П. Синицын
Глава первая. Осуществление учения
Учение[535]: высшее — осуществление его, уступающее этому — изложение его, уступающее и этому — научение другого. И тот, кто ничего такого не может сделать, — человек из толпы.
Некто спросил: «Если человек жаждет долголетия и из-за этого предается учению, то можно ли его назвать любящим учение?» Отвечаю: «Это нельзя считать любовью к учению. Кто любит учение, тот не жаждет ничего другого».
Не сохранен ли Чжун-ни Путь Неба? Чжун-ни передавал и толковал этот Путь, а когда его не стало, не сохранился ли он у нынешних конфуцианцев? А если Путь Неба снова нуждается в передаче своих толкований, то лучше всего использовать конфуцианцев в качестве металлических колоколов с деревянными языками[536].
Некто спросил: «Учение не приносит никаких выгод, что оно дает сущности человека?» Отвечаю: «Это необдуманные слова. Ножи нужно точить, яшму нужно полировать. Если их не точить и не полировать, то какой от них прок? Когда точат и полируют — выявляется их сущность, иначе она не проявится».
Гусеница-шелкопряд лежит неподвижно, а оса взывает к ней: «Ты похожа на меня, ты похожа на меня. Пройдет много времени, и ты станешь такой же, как я. Поторопись». Точно так же семьдесят учеников похожи на Чжун-ни[537].
Того, кто закаляет себя учением, очищает себя размышлениями, отшлифовывает себя с помощью друзей, возвеличивает себя славой, завершает себя неутомимостью, того можно назвать любящим учение.
Конфуций учился у Чжоу-гуна, Янь Юань[538] учился у Конфуция. Стрелок И и Фэн Мэн[539] ломали свои луки, Ван Лян[540] выбрасывал свою плетку, Лу Бань[541] бросал свой топор, и [все они] учились. Кто посмеет сказать, что это не так?
Некто спросил: «Те знамениты, эти знамениты, не все ли едино?»[542] Отвечаю: «Среди рек имеются величайшие, среди гор имеются высочайшие. Они высоки и к тому же огромны. Человек из толпы не может их достичь»[543].
Некто спросил: «Из века в век болтают об изготовлении золота, но можно ли в самом деле изготовить золото?» Отвечаю: «Как я слышал, когда увидят благородного мужа, то спрашивают его о том, как воспитать человека, а не о том, как создать золото». Тогда тот спросил: «А человека можно воспитать?» Отвечаю: «Конфуций создал Янь Юаня». Тот человек изумился и сказал: «Как это верно! Я спрашивал о создании золота, а узнал о воспитании человека».
Учение служит для того, чтобы исправлять природу [человека]. Зрение, слух, речь, выражение лица и помыслы — все это заключено в природе [человека]. Овладевший [учением] идет по правильному пути, не овладевший — по ложному.
О учитель! О учитель! Он — судьба для несмышленого. [Однако] чем самому овладевать учением, лучше постараться найти учителя. Учитель — образец и пример для человека. Но немало таких, которые принимают за образец тех, кто не является образцом, берут пример с тех, кто не является примером.
На одной базарной площади несметное число цен; в одной книге несметное число идей. На каждой базарной площади непременно должен быть человек, уравнивающий цены; для [понимания] каждой книги непременно должен быть учитель.
О учение! Научившись, можно ложью победить правду, тем более можно научиться правдой побеждать ложь. О! Обучающийся доискивается до своей правды, и все. Некто спросил: «Как узнать правду и изучить ее?» Отвечаю: «Смотри на солнце и луну и узнаешь, как мелки все звезды. Равняйся на Совершенномудрого[544] и узнаешь, как ничтожны все прочие учения».
Учение служит государевым делам, так заведено издавна. Яо, Шунь, Юй, Тан, Вэнь-ван, У-ван были [в учении] безостановочны, Чжун-ни был [в учении] нетерпелив, это тоже давнее дело.
Некто спросил, как продвинуться [по службе]. Отвечаю: «Нужно быть как вода». Тот спросил: «Потому, что она не отдыхает ни днем, ни ночью?» Отвечаю: «Отчасти и поэтому. Но она сначала заполняет, а потом просачивается — ведь так ведет себя вода?»[545]
Некто спросил о том, как взлететь на службе лебедем? Отвечаю: «Не ходи туда, куда не следует ходить, не оставайся там, где не следует оставаться. Тогда и просочишься подобно воде».
«Осмелюсь спросить, как взрасти на службе подобно дереву?» Отвечаю: «Стоит внизу, а распространяется наверх, таково дерево. Оно также подобно воде».
Я не видел по-настоящему, чтобы кто-либо обстругивал свои добродетели, как он обстругивает колонны [у себя в доме][546].
У птиц и зверей чувства проявляются сами собой — не то у обычных людей; у мудрецов не так, как у обычных людей, а у совершенномудрых не так, как у мудрецов. Они определяются ритуалом и чувством долга, вот в чем дело. И если человек не учится, то хотя и не знает забот, чем же он отличается от зверя?
Учатся потому, что хотят стать благородными мужами. Есть и такие, что хотят этого, но не становятся. Но не бывает таких, чтобы не хотели этого, а стали.
Конь, который мечтает стать необыкновенным скакуном, должен пройтись в упряжке со скакунами; человек, который мечтает стать таким же, как Янь Хуэй, должен учиться у Янь Хуэя. Некто спросил: «Легко ли учиться у Янь Хуэя?» Отвечаю: «Кто страстно хочет, тому легко. Ведь говорят, что в прошлом Янь Хуэй когда-то страстно мечтал о Конфуции, Чжэнкао Фу когда-то страстно мечтал об Иньцзи Фу, Гунсунь Сисы всегда страстно мечтал о Чжэнкао Фу[547]. У того, кто не хочет надеяться, ничего и не выйдет, а если кто хочет надеяться, то кто его удержит?»
Некто спросил: «Есть книги, которые согласны с канонами, но обычно в обществе ими не дорожат. Можно ли их использовать?» Отвечаю: «Можно». Тот человек засмеялся и сказал: «Да тогда по ним можно сдавать экзамены»[548]. На это отвечаю: «Большие люди
