Убайдулла-наме - Мир Мухаммед Амин-и Бухари
Когда невеста, радующая собрания и освещающая вселенную, отправилась в брачный покой запада, золотые куколки небесных светил высунули головы из окон и бирюзовых дверей сего необъятного чертога, [т.е. неба], звезды, которые суть уборщицы невесты неба, начали восходить в созвездиях зодиака, [как сказано]; *клянусь небом, украшенным /15а/ созвездиями зодиака![42] — тогда миродержавный государь, проронив жемчуг слов своим разбрасывающим перлы языком, соизволили повелеть следующее: “рабов[43], которые утром и вечером, даже постоянно, вертелись вокруг свечи небовидного дворца, со всей искренностью не жалели себя ни для воды, ни для огня, кои несли караул, — пусть [их всех] писцы золотых перьев и душистых письмен примут во внимание и перепишут, дабы они стали веселы и явились дольщиками в [наших] всеобъемлющих солнцеподобных милостях”. Во исполнение благословенного высочайшего приказа, чтобы убежище начальствования, доброжелательный Бек Мухаммед бий дадха, был начальником ночной стражи, он на этом основании [всех] несших в ту ночь караул рабов, как будто та ночь была ночь предопределения, — включил в список, предварительно не повергнув его на высочайшее благовоззрение и не украсив светозарной печатью. Миродержавный государь, подобно солнцу, освещающему вселенную, обратившись к одарению золотом, такой пролил /15б/ дождь своих даров на знатных и простых людей, что молва об этом дошла до населения Ирана, Хорасана, Турции и Индии.
Стихи:
Рука милостей открыла сокровищницу,
Ветер же твердости закрыл двери смуты.
Каждый, до кого [хотя бы] однажды дошли его дары,
Тот и при втором поколении не увидит в лицо нужды.
Луг надежд обитателей Мавераннахра стал цветущим и орошенным от сочащихся капель облаков его милостей. От обилия всенародных даров многощедрого государя пролился столь великий дождь благодеяний на головы благочестивых людей и законоведов, что вновь расцвел цветник пророческого шариата. Его чертог стал убежищем [всех] людей; порог [его врат] сделался приютом земнородных; в щедрости и в великодушии он совершил путь единственных [в своем роде]; в отношении же дождя даров он превзошел [б. похитил дорогу] [всех] как бывших до него, так и последующих [государей]. Из-за страха его расправы волк стал глядеть на дикую козу глазами милосердия; от его необычайно внушительного вида [хищный] сокол и [кроткая] куропатка поселились [вместе] на станции сострадания. Эти качества милостивого, как Хатем[44], и справедливого, как Нуширван[45], государя [пишущий это] воспел в таких выражениях: /16а/
Стихи:
Когда земная поверхность стала [послушна] его повелениям,
Мир погрузился в волны его благодеяний.
В силу того, что
Стихи:
Одна половина мира преисполнена радости,
Другая его половина пользуется доброй репутацией,
он всегда устраивал пиры и веселье, раздавал эмирам, ученым и военным золото без учета мустафи[46] и мушрифа[47]. Почерком насх он написал рассказы о Хатем — (Тайе) и о семействе бармакидов[48].
Никто из паломников не остался без доли от стола его милостей, нищенствующий шейх никогда не слышал в его словах, рассыпающих жемчуг, отрицательных выражений.
Стихи:
По безмерному милосердию, в твоих словах не имеется слова нет,
В доверенности к тебе если и есть теперь что-либо противоположное ей, то разве только слово нет.
Все духовенство, весь простой и знатный люд из оседлого и кочевого населения до пограничных пунктов [государства] облеклись в жалованное им платье.
О ПРОЯВЛЕНИИ САМОВЛАСТИЯ АСАДУЛЛЫ СУЛТАНА, О ПРИТЯЗАНИИ ЕГО НА НАСЛЕДСТВЕННЫЙ ПРЕСТОЛ, О ПЕРВЫХ ШАГАХ ПО РАСПРЕДЕЛЕНИЮ ТАКОГО НАСЛЕДСТВА И О ЗАМЕНЕ ДЛЯ ТОГО НЕОПЫТНОГО ЦАРЕВИЧА, ПО ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЮ ЦАРЯ — МЗДОВОЗДАТЕЛЯ И ПО ВОЛЕ СУДЬБЫ, /16б/ ЗОЛОТОГО ПРЕСТОЛА КРОВАВЫМ ТРОНОМ
Сущность этого повествования такова. Когда государь мира по коранскому выражению: *делает аллах, то, что пожелает, и устанавливает то, что захочет[49] ступил на небовидный трон, его брат, Асадулла султан, алчно стремясь к обладанию государством и казною, заявил: “мы два цветка с одного луга, две жемчужины из одной раковины; согласно же шариата, брат должен разделить [со мною] государство, казну и все наследство, оставшееся после покойного [государя Субханкули хана], и поручить мне управление [областью] Балха. [Я же] до тех пор, пока буду жив, не выйду из повиновения и подчинения брату. Если же этого не осуществится, то он будет узурпатором моего права”.
Государь мира услышал точное известие об этом неправильном замысле и, несмотря на то, что его брат был под арестом, обеспокоился в отношении такого рода его слов. Приставанье его брата увеличило его страх и опасение. Судьбе же было угодно так поступить потому, что в отношении пресечения родственных уз у нее есть свой старый обычай. И закон аллаха приводится в исполнение, ибо, когда щедрый податель благ [провозглашает]: *подлинно мы дали ему могущество на земле[50], он желает [этим] возвысить знамена государства обладателя могущества до апогея царского достоинства и четвертую часть населенной земли сделать ристалищем его коней и чтобы любую голову, исполненную страсти к самовластию, он снял [с плеч] мечом смерти.
Монарх мира, потребовав к себе в покой Бек Мухаммед бия дадху и Тарамтай хаджи калмыка, сказал [им]: “вы читали книгу “Равзат ас-Сафа”[51] и играли в шахматы?”. Когда два эмира услышали эти полные намека слова, слетевшие с языка государя, они, в отношении ясности их значения, преклонили колени. Государь в разъяснение сего сказал: “Слышали ли вы из истории, чтобы в одном городе было два царя и чтобы: два короля стояли на шахматной доске вместе?[52]
/17б/ Кто видел такой порядок, чтобы было собрание при двух Джемшидах?
Кто видел, чтобы две шашки были в одних ножнах?
Туго становится государству при двух царях,
[Ибо] никто не слышал о небе с двумя лунами.
Посему как мне не отделаться от такого брата, который не довольствуется [назначенной ему] очередью? Если я проявлю в этом отношении небрежность и бездеятельность, то как бы мне потом горько не раскаяться”!
Разумеется, эти два эмира, слыша такие многозначительные слова, согласились с ними и приказали Джавшан-калмыку, * убийце принцев:[53] “Иди к покровительству красоты, [принцу Асадулле султану]!”. И тот страшный, как Сатурн, и свирепостью подобный Марсу, — ибо был палачом во дворце, — безжалостным мечом прервал нить жизни злополучного, не видавшего света царевича в той комнате, где он находился.
