Мурасаки Сикибу - Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 4.
Сумятица достигла своего предела, когда пришел новый гонец от госпожи Хитати, встревоженной тем, что вчерашний посланец до сих пор не вернулся.
— Я выехал на рассвете, едва пропели первые петухи… — сказал гонец, а дамы: «Что же ему ответить?» — не зная, молчали. Истинные обстоятельства были от них сокрыты, и они могли лишь гадать… Более же осведомленные вспоминали, как печальна была госпожа в последние дни, и с ужасом спрашивали себя: «Уж не бросилась ли она в реку?» Содрогаясь от рыданий, открыли они письмо, присланное госпожой Хитати.
«Какой-то безотчетный страх не дает мне уснуть, — писала она, — боюсь, что сегодня ночью я не увижу Вас даже во сне. В душе рождаются мрачные, тревожные предчувствия, иногда мне кажется, что рассудок мой вот-вот помрачится. Я знаю, что очень скоро Вы переедете в столицу, и все же предпочла бы перевезти Вас к себе немедленно. К сожалению, сегодня, наверное, будет дождь».
Развернув письмо, написанное девушкой накануне вечером, Укон зарыдала. Так, похоже было, что сбылись самые худшие ее предчувствия. Эти печальные строки не оставляли места для сомнений. «Но почему госпожа не сказала мне ни слова? — терзалась она. — Ведь мы были близки с детства и никогда не имели друг от друга тайн. Как могла она вступить на этот последний путь, даже не намекнув мне?» Укон рыдала безутешно, топая ногами, словно обиженное дитя. Разумеется, и она и Дзидзю видели, как печальна была госпожа в последнее время, но им и в голову не приходило, что у нее достанет твердости… «И все-таки каким образом?..» — гадали они, приходя в совершенное отчаяние. Не в лучшем состоянии была и кормилица, хотя, казалось бы… «Что нам делать? Ах, но что же нам делать?» — беспомощно твердила она, разом утратив всю свою решительность.
Тем временем принц, получив от девушки весьма странное письмо, пребывал в недоумении. Что она задумала? В том, что она отвечает на его чувство, он не сомневался, но, может быть, напуганная разговорами о его сердечном непостоянстве, она решила скрыться? Охваченный беспокойством, принц послал в Удзи гонца.
Добравшись до горной усадьбы, гонец увидел, что все обитатели ее стенают и плачут и никто даже не вышел к нему, чтобы принять письмо.
— Что здесь происходит? — спросил он первую попавшуюся служанку.
— Наша госпожа неожиданно скончалась сегодня ночью, — ответила она, — и все в крайней растерянности. Как нарочно, нашего покровителя сейчас здесь нет, и мы не знаем, к кому прибегнуть.
Поскольку гонцу не были известны истинные обстоятельства, он, ни о чем более не расспрашивая, вернулся в столицу и сообщил эту новость принцу. Тот был потрясен. Уж не сон ли? В последние дни девушка часто жаловалась на дурное самочувствие — это правда, но никакой опасной болезни у нее не было. А ее вчерашнее письмо?.. Оно показалось принцу изящнее обыкновенного, и можно ли было предполагать?.. Что же случилось? Призвав Токикату, принц приказал ему:
— Отправляйтесь в Удзи, расспросите дам и узнайте, что произошло.
— Вероятно, до господина Дайсё дошли какие-то слухи, — отвечал Токиката. — Во всяком случае, сторожа получили от него строгое предупреждение, и теперь даже самый последний слуга не впускается в дом без предварительного допроса. Как только я появлюсь в Удзи без достаточно убедительных на то оснований, об этом немедленно донесут господину Дайсё, и он обо всем догадается. Если госпожа действительно скончалась, в доме, должно быть, полным-полно людей.
— Наверное, вы правы, но я не могу оставаться в неизвестности, — настаивал принц. — Я уверен, что вы сумеете добиться свидания с Дзидзю или еще с кем-нибудь из прислужниц, пользующихся доверием госпожи, и выяснить, что за этим кроется. Слуги вечно все путают, на них нельзя полагаться.
Принц был так расстроен, что Токиката не смог ему отказать и вечером отправился в Удзи.
Звания он был невысокого, а потому выехал без промедления. Дождь почти прекратился, но, зная, что пробираться по горным тропам дело нелегкое, Токиката облачился в самое скромное платье, придававшее ему вид простолюдина. Приблизившись к дому, он увидел, что у ворот толпятся люди.
— Сегодня вечером справили последний обряд, — услыхал Токиката. Потрясенный, он попытался добиться встречи с Укон, но она была не в состоянии его принять.
— Случившееся столь ужасно, — передала она через служанку, — что я не имею сил даже подняться. Поверьте, мне и самой жаль. Ведь вряд ли вы когда-нибудь еще приедете сюда.
— Но смею ли я вернуться в столицу, так ничего и не узнав? Может быть, вторая дама… — настаивал Токиката, и в конце концов его приняла Дзидзю.
— Передайте вашему господину, — сказала она, — что госпожа ушла из мира при самых невероятных обстоятельствах. Так, вряд ли можно было предвидеть… Право, никакими словами не описать нашего отчаяния. Все это словно страшный, мучительный сон. Когда я хоть немного приду в себя, я непременно расскажу вам о последних днях госпожи, о том, какие сомнения терзали ее душу, как она страдала в ту ночь, когда принц уехал, так и не увидевшись с ней. Навестите нас еще раз, когда окончатся отведенные для скорби дни.
Говоря это, Дзидзю плакала навзрыд. Впрочем, плакала не одна она, весь дом содрогался от рыданий. Было слышно, как во внутренних покоях кто-то, скорее всего кормилица, причитает:
— О госпожа, где же вы, вернитесь! Неужели мне не суждено увидеть даже вашей бренной оболочки? О, я не хочу больше жить! Я никогда не расставалась с вами и, будь на то моя воля, никогда бы не отпустила вас от себя. Я только и жила ради того, чтобы увидеть вас счастливой. Об этом я мечтала денно и нощно, и жизнь моя продлевалась. Для чего вы покинули меня? Когда б я только знала, где вы… Не верю, что вами завладел какой-нибудь демон или дух. Говорят, что Тайсяку возвращает жизнь тем, кого особенно сильно оплакивают…[64] Кто бы ты ни был, похититель моей госпожи, человек или демон, прошу тебя, верни мне ее! Или хотя бы дай увидеть ее бренную оболочку!
Что-то странное почудилось Токиката в ее словах, и, заподозрив неладное, он снова обратился к Дзидзю.
— Вы должны сказать мне правду, — настаивал он. — Может быть, вашу госпожу похитили? Принц нарочно прислал меня сюда, и вы должны быть со мною откровенны точно так же, как были бы откровенны с ним. Того, что случилось, уже не поправишь, но слух о некоторых обстоятельствах, связанных с исчезновением вашей госпожи, наверняка дойдет до принца, и, если то, что он услышит, будет хотя бы в самых мелких подробностях отличаться от того, что расскажу ему я, он лишит меня своего доверия. Надеюсь, вы понимаете, что только очень преданный своей возлюбленной человек может не поверить в известие о ее кончине и попытается ухватиться за любую надежду, как бы мала она ни была? Многие теряли голову от любви к женщине и у нас, и в чужих землях, но такого еще не бывало.
«В самом деле, — подумала растроганная Дзидзю, — к чему мне скрывать от него правду? Принц все равно когда-нибудь узнает».
— Неужели мы так оплакивали бы госпожу, если бы у нас была надежда на то, что ее просто похитили? — сказала она. — В последнее время госпожа казалась печальнее обыкновенного, а тут еще намеки господина Дайсё… Ее мать и кормилица — та самая, которая сейчас причитает так громко, слышите? — только и думали о том, как бы поскорее перевезти ее в дом человека, имевшего на нее право первенства. А госпожа, втайне отдавшая сердце принцу, молча страдала и — уж не потому ли, что рассудок ее помрачился — в конце концов сама оборвала нити, связывающие ее душу и тело с миром. Потому-то мы и предаемся горю, потому-то и полон наш дом рыданий.
Она по-прежнему говорила полунамеками, и Токиката, так и не поняв всего до конца, заявил:
— Что ж, лучше я и в самом деле приеду по прошествии некоторого времени. Трудно разговаривать на ходу, не имея возможности даже присесть. А там, глядишь, и сам принц соберется сюда.
— О, для нас это великая честь. Если в мире станет известно, что принц почтил своим вниманием нашу покойную госпожу, многие позавидуют ее счастью. Вот только сама она всегда заботилась о том, чтобы никто не проник в ее тайну! Думаю, ей было бы приятней, если мир и впредь останется в неведении. По-моему, не стоит предавать огласке необычные обстоятельства ее кончины.
Дзидзю все-таки предпочла скрыть от Токикаты кое-какие подробности и постаралась выпроводить его побыстрее. Ведь при его проницательности нетрудно было догадаться…
Вскоре под проливным дождем приехала и госпожа Хитати. Вряд ли у меня достанет слов, чтобы описать ее горе!
— Тяжело смотреть, как близкий тебе человек уходит из мира, — сокрушалась она, — но таков обычный удел, это предстоит пережить каждому. Почему же мне не дано было даже увидеть?..
Не зная ничего о тайных муках, о душевном смятении, которые сделали столь невыносимым существование ее дочери в последнее время, госпожа Хитати и мысли не допускала, чтобы та могла броситься в реку. «Может быть, ее проглотил какой-нибудь демон? — гадала она. — Или похитил оборотень? В старинных повестях описано немало самых невероятных случаев. Не исключено, что тут замешана женщина, которую бедняжка всегда так боялась.[65] Возможно, какая-нибудь злонравная кормилица, проведав о том, что Дайсё собирается перевезти мою дочь в столицу, не помня себя от ярости, пробралась сюда и выманила ее из дома?»
