Люй Бувэй - Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю)
Невозможно одновременно получить две выгоды. Верным можно быть только кому-нибудь одному. Если не отказаться от маленьких выгод, никогда не получишь большие. Если не отказаться от верности малому, никогда не придешь к верности большому. Поэтому самый большой враг большой выгоды — малая выгода и препятствие верности великому в верности малому. Поэтому мудрец отвергает малое и берется за большое.
Некогда царь Гуан из Чу сражался с цзиньским Ли-гуном при горной гряде Янь. Чуские войска потерпели поражение, сам царь Гуан получил ранение. Участвовавший в сражении военачальник Цзы Фань, почувствовав жажду, потребовал питье. Его слуга Ян Гу схватил просовое вино и подал ему. Цзы Фань тогда выругал его: "Ух, забери. Это же вино!" Ян Гу ответил: "Да нет, это не вино". Цзы Фань заорал: "Говорю, убери! Вино это!" "Да нет, не вино", — настаивал Ян Ту. Цзы Фань тогда опять взял у него кувшин и стал пить, а поскольку он по характеру был большим любителем выпить, почуяв вкус вина, он уже не мог оторваться от кувшина, пока не напился пьяным. Когда сражение уже подходило к концу, Гуан решил попытаться атаковать еще раз и собрал военный совет. Послали за Цзы Фанем, но тот отговорился тем, что у него плохо с сердцем.
Тогда Гуан сам вскочил в колесницу, чтобы лично проведать его. Когда он вошел в шатер, он почувствовал сильный запах вина и, отвернувшись, сказал: "В сегодняшнем сражении сам я, несчастный, был ранен, поэтому все мы полагались на приказы военачальника, а он, оказывается, был в таком виде. Это означает забыть алтари земли и проса царства Чу и не думать о его войске. Поэтому мне, несчастному, и не удалось повернуть ход сражения!" И он повелел отвести войска с поля боя, а Цзы Фаня казнить и голову его выставить на всеобщее обозрение.
Когда слуга Ян Гу подавал вино Цзы Фаню, он конечно же и не думал напоить его пьяным, его действия были продиктованы верностью, но сложилось так, что верность эта обернулась для его господина погибелью. Потому говорится: малая верность — враг большой.
Некогда Сянь-гун из Цзинь послал Сюнь Си попросить у царства Юй разрешения на проход через его территорию, чтобы нанести удар по царству Го. Сюнь Си сказал: "Прошу вас разрешить мне одарить юйского гуна яшмой из Чуйцзи и упряжкой лошадей из Цюйчань, чтобы можно было обратиться к нему с просьбой о предоставлении права прохода — тогда уж мы точно добьемся необходимого согласия". Сянь-гун сказал: "Между прочим, яшма из Чуйцзи — сокровище, доставшееся мне в наследство от прежних правителей нашего дома, а цюйчаньский выезд — самый лучший у меня, несчастного. Что будет, если там примут наши дары, а права прохода войскам не предоставят?" Сюнь Си отвечал: "О нет, думаю, если они откажут нам в проходе, то они не примут и наши дары. Если же возьмут и разрешат проход, то это будет все равно что из одной сокровищницы переложить в другую, что из одного стойла переставить в другое, так что вам не стоит ни о чем беспокоиться".
Сянь-гун согласился на это и послал Сюнь Си с упряжкой коней из Цюйчанъ для вручения дара царству Юй, а также яшму из Чуйцзи с просьбой о проходе для нападения на Го.
Юй-гун принял сокровище и коней и хотел дать разрешение, когда Гун Чжицзи стал его увещевать: "Нельзя давать разрешение. Царства Юй и Го зависят друг от друга, как колеса зависят от повозки — колеса присоединены к повозке, но и повозка опирается на колеса — в этом и заключается сила Юй и Го. В старину говорили: "Если отрезать губы, то будут стыть зубы". Так вот, гарантия от гибели Го заключена в существовании Юй, как и гарантия от гибели Юй заключена в существовании Го. Если предоставить право прохода, то утром погибнет Го, а вечером за ним последует и Юй, каким же образом можно предоставлять им это право?"
Но юйский гун не послушал его и право прохода предоставил. Сюнь Си уничтожил в ходе кампании Го, а на обратном пути предпринял поход на Юй и также его покорил. С яшмой в руке и ведя в поводу коней он явился для доклада. Сянь-гун весело сказал: "Яшма как прежняя, только зубы у коней стали несколько длиннее".
Поэтому и говорится: малая выгода препятствует большой выгоде.
Государство Чжуншань владело областью Су Ю. Чжи Бо хотел пойти на эту область походом, но к ней трудно было подступиться. Тогда он отлил огромный колокол, так что перевозить его можно было только на повозке с двойной шириной оси. Тогда правитель Су Ю решил срыть горные кряжи и засыпать глубокие распадки, чтобы колокол могли к нему доставить. Тогда Чичжан Маньчжи стал его увещевать: "В "Ши цзине" говорится: "Держись единого принципа, тогда лишь упрочишь царство!" На основании какого же принципа мы должны принимать подарки от Чжи Бо? Что он за человек? Алчный и вероломный. Он конечно же собрался на нас напасть, да не может пройти по существующим дорогам. Поэтому он и сделал огромный колокол, который только на повозке двойной ширины может быть доставлен вам в дар. Ныне вы хотите срыть горные кряжи и засыпать распадки, чтобы заполучить этот колокол, но вслед за ним придет их войско". Его не послушали, и через некоторое время он вновь стал увещевать. Тогда правитель сказал: "Крупная держава хочет сделать нам приятное, а ты противишься этому. Это плохой знак, лучше оставь меня в покое". Чичжан Маньчжи сказал: "Для подданного отказаться от верности и преданности — преступление. Но если честного и преданного не слушают, то он имеет право удалиться". Потом он сузил колесную ось на своей колеснице и пустился в путь. На седьмой день после его прибытия в Вэй царство Су Ю пало.
Здесь взяло верх желание обладать необыкновенным колоколом, поэтому речи, направленные на сохранение безопасности царства Су Ю, не были услышаны. Невозможно оставить без внимания вопрос о том, что побеждает при слушании различных советов, ибо самое главное — это чтобы побеждали лучшие из советов.
Чан Гоцзюнь повел войска пяти царств на борьбу с Ци. Ци тогда послало военачальника Чу-цзы, чтобы он встретил войска всей Поднебесной на реке Цзи. Циский ван желал начать сражение немедленно и послал человека, чтобы тот пристыдил и унизил Чу-цзы в таких словах: "Если не вступишь в сражение немедленно, будет конфисковано все твое имущество, а могилы предков разрыты". Чу-цзы был огорчен этим известием и возжелал поражения войск Ци. Он направил свои войска на войска всех держав Поднебесной, а когда они вошли в соприкосновение, дал сигнал к отбою и повелел войскам отойти, и они бежали с поля боя. Войска Поднебесной нанесли им поражение, а сам Чу-цзы бежал на одной-единственной колеснице неизвестно куда, и больше никто о нем ничего не слыхал.
Все же Да-цзы повел остатки разбитых войск, и ему удалось их собрать у [ворот] Цинь-Чжоу, столицы Ци. Однако ему нечем было их наградить, и он послал нарочного, чтобы тот попросил золота у циского вана. Циский царь пришел в негодование: "Ах он ничтожество! Откуда я возьму ему золото!" Когда же началась война с племенами Янь, он потерпел большое поражение. Да-цзы был убит, циский царь бежал в Цзюй, а яньцы на плечах бегущих ворвались в столицу и переругались из-за золота, которым полна была сокровищница в Мэйтане. Вот так: пожалеешь малое, потеряешь большое!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Отстранение добродетельных / Ся сянь
Мужи, владеющие дао[108], часто гордятся этим перед властителями. Но и неразумные властители также гордятся перед мужами, владеющими дао. Они постоянно гордятся друг перед другом, и неизвестно, смогут ли когда-нибудь прийти к согласию? Это все напоминает споры сторонников Конфуция и Мо-цзы и соперничество между государствами Ци и Чу. Добродетельный правитель так поступать не станет. Даже если некий государственный муж и заважничает перед ним, он все равно будет относиться к нему со всей церемонностью и тем самым завоюет еще большее расположение. А к тем, к кому идут мудрые, затем обращается и вся Поднебесная как к своему предку-властителю. Предок-властитель — это тот, в ком чувствуют хозяина Поднебесной. Царь — это тот, к кому стекаются со всех концов Поднебесной. Владеющий дао таков, что, будь он и знатным, как сын неба, он не загордится и не зазнается, будь он обладателем богатства размером с Поднебесную, он не станет заносчивым и хвастливым. Если он будет ничтожен, как обладатель холщовых одежд, он не станет проклинать судьбу и жаловаться, и даже если ему нечего будет есть и не во что одеться, он не опечалится и не устрашится. Он доволен тем, что сознает, в чем его истинное достояние, он удовлетворен тем, что не сомневается в наличии у него подлинно ценного, он чувствует, что отличается тем, что не станет меняться и метаться, он сознает, что вращается вместе с превращениями инь-ян, он упивается тем, как непреклонно и твердо его сознание, он восторгается тем, что далек от лицемерия и фальши, он любуется тем, как далеко простирается его воля, восхищается тем, как он глубок и непредсказуем, радуется тому, как ничто не препятствует его целомудрию, доволен, что ему удается не считать себя во всем правым, рад тому, как он осторожен в пользовании своим интеллектом и мыслью, как он беспечен по отношению к пошлым хуле и хвале. Небо служит ему образцом, сила дэ — средством, дао — ориентиром-предком. Он вращается и превращается вместе с вещами и не бывает, чтобы он полностью исчерпал себя. Разумом он проникает небо и землю, но не истощается, духом он обнимает пространство и время и не достигает нигде их предела. Никто не знает, где его начало и где его конец. Никто не знает, где его врата и где его край. Никто не знает, откуда он истекает. Он настолько велик, что не имеет внешнего, настолько мал, что не имеет внутреннего. Вот это и называется — высшее сокровище. Когда муж достигает такой степени совершенства, пять предков-царей[109] не в состоянии заполучить его в друзья, три царя не в состоянии заполучить его в учителя. Только скинув с себя внешние признаки царского достоинства, способны они приблизиться к такому, чтобы заполучить его к себе на службу.
