Собрание старых и новых песен Японии - Антология

Одинокий журавль,

что отбился от стаи родимой,

кличет в плавнях речных —

все надеется, что услышат

зов его в заоблачных далях…

(Оэ-но Тисато)

999

Преподнесено вместе с другими песнями Государю в годы правления Кампё

Пусть откроются вдруг

пред взором твоим, повелитель,

словно дымка весной,

все мои заветные думы,

что доселе в сердце таились!..

(Фудзивара-но Катион)

1000

Приписано в конце свитка со стихами, преподнесенного Государю

Только слухи порой

долетают о жизни дворцовой,

как журчанье ручья, —

ах, увидеть бы поскорее

эти царственные чертоги…

(Исэ)

Свиток XIX

Песни смешанных форм

Танка

Длинные песни

1001

Редко видимся мы

с любовью моей ненаглядной,

с той, что сердце навек

окрасила черной тоскою.

Оттого-то всегда

я тучи небесной мрачнее,

но пылает душа,

словно поле весною близ Фудзи.

Мне, увы, нелегко

добиться свидания с милой —

но смогу ли ее

за страдания возненавидеть?!

Только глубже любовь

и светлее – как дали морские.

Пусть в разлуке скорблю

от неразделенного чувства —

не удержишь любовь,

словно бурные воды потока,

чье теченье влечет,

уносит смятенные думы.

Коль мне сгинуть дано,

растаять, подобно снежинке,

я не стану жалеть,

дитя быстротечного мира…

Только к милой стремлюсь,

о милой в разлуке мечтаю —

так стремится ручей

под сень вековечных деревьев

и по круче с горы

сбегает в тенистую рощу.

Ах, кому же кому

поведать сердечные муки?!

Слишком многим, боюсь,

все выдала краска смущенья…

Вновь сгущается мгла,

подобная пролитой туши, —

и опять на меня

волною тоска набегает.

«О печаль! О печаль!» —

я тяжко в разлуке вздыхаю.

Что ж, быть может, в одном

сумею найти утешенье —

выйду вечером в сад,

в тиши полюбуюсь росою.

Ведь и мне суждено

исчезнуть росинкой прозрачной,

что легла на рукав

моего белотканого платья.

Но не в силах, увы,

сдержать бесконечные вздохи —

должен я хоть на миг

любовь мою снова увидеть,

пусть лишь издалека,

как вешнюю дымку над склоном!..

(Неизвестный автор)

1002

Список поэтических тем в форме «длинной песни», преподнесенный Государю вкупе с собранием старинных песен

С Века грозных Богов

тянулась чреда поколений,

коих не сосчитать,

как коленцев в бамбуковой роще,

и во все времена

слагали печальные песни,

уподобясь душой

смятенной разорванной дымке,

что плывет по весне

над кручей лесистой Отова,

где кукушка в ночи

без устали горестно кличет,

вызывая в горах

далекое звонкое эхо,

и сквозь сеющий дождь

звучит ее скорбная песня.

И во все времена

называли китайской парчою

тот багряный узор,

что Тацуты склоны окрасил

в дни десятой луны,

в дождливую, мрачную пору.

Зимним садом в снегу

все так же любуются люди

и с тяжелой душой

вспоминают, что близится старость.

Сожалеют они,

что времени бег быстротечен,

и спешат пожелать

бесчисленных лет Государю,

чтобы милость его

поистине длилась вовеки.

Пламя страстной любви

сердца ненасытно снедает —

как сухую траву

огонь пожирает на поле

подле Фудзи-горы,

что высится в землях Суруга.

Льются бурной рекой

разлуки безрадостной слезы,

но едины сердца,

отростки цветущих глициний.

Мириады словес,

подобно бесчисленным травам,

долго я собирал,

исписывал свиток за свитком —

как прилежный рыбак,

что в море у берега Исэ

добывает со дна

все больше и больше жемчужин,

но еще и теперь

не вмещает мой разум убогий

все значенье и смысл

добытых бесценных сокровищ.

Встречу я Новый год

под сенью чертогов дворцовых,

где провел столько лун

в своем бескорыстном служенье.

Вняв веленью души,

Государевой воле послушен,

я уже не гляжу

на стены родимого дома,

где из щелей давно

трава Ожиданья пробилась,

где от вешних дождей

циновки давно отсырели…

(Ки-но Цураюки)

1003

Длинная песня, преподнесенная Государю вкупе с собранием старинных песен

Если б не было тех,

почивших в веках, поколений,

коим нет и числа,

как коленцам бамбука в роще, —

разве мы бы могли

свои сокровенные думы

донести до людей,

словами выразить сердце?

Немы были бы мы,

как безмолвная топь Икахо.

О, сколь счастлив наш рок,

что некогда, в давние годы,

славный Хитомаро

пребывал в пределах Ямато.

Хоть незнатен он был,

но искусство песни японской

он вознес до небес

и оставил потомкам память.

Мне велел Государь

собрать старинные песни —

недостойный слуга,

исполняю монаршую волю

и вослед мудрецу

стремлюсь дорогой неторной…

Лишь подумать о том —

и кажется, что в смятенье

закричать я готов,

как зверь из сказки китайской,

что, дурмана хлебнув,

вознесся к облачным высям.

Больше нет для меня

ни радостей, ни печалей,

всей душой предаюсь

одной-единственной цели.

Но забыть не могу,

что ранее при Государе

стражем я состоял

да сослан был по навету —

было велено мне

перебраться на запад столицы,

к тем далеким вратам,

откуда приходит осень.

Ах, не думалось мне,

что останусь на долгие годы

бедным стражем ворот

вдалеке от монарших покоев,

где в отрадных трудах

под девятиярусной кровлей

прожил я много лет,

избавлен от бурь и лишений.

Ныне к склону горы

примыкает мое жилище,

так что дымка весной