Люй Бувэй - Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю)
Так что бывает далекое близким и близкое далеким. Со временем то же. Обладая умом Тана и У, но не обладая временем Цзе и Чжоу, невозможно преуспеть, так же как невозможно преуспеть, обладая временем Цзе и Чжоу, но не обладая умом Тана и У. Поэтому мудрец следует за временем, как тень следует за путником, не смея отстать. Поэтому муж, владеющий дао, не видя удобного момента, скрывается в нетях, терпеливо дожидаясь своего часа.
И когда приходит час, человек в холщовой одежде становится сыном неба, и владелец тысячи колесниц становится властителем Поднебесной, и ничтожнейший становится советником трех царей, и простой человек сводит счеты с обладателем десяти тысяч колесниц.
И потому ничто не ценит мудрец так, как время.
Когда лед сковывает землю, Хоу Цзи не приступает к севу. Чтобы Хоу Цзи приступил к севу, ему нужно дождаться весны. Поэтому человек, даже обладающий знаниями, не добьется успеха, если не будет учитывать время.
Когда листва покроет лес, можно рвать ее хоть до вечера, но конца ей не будет видно. Но стоит выпасть осеннему инею, и лес будет стоять голым.
Трудность или легкость любого дела не в его малости или величии, а в чувстве момента.
Чжэнский Цзы Ян[105] расстался с жизнью, когда гнались за бешеным псом. Циский Гао Го расстался с жизнью, когда гнались за убежавшим волом. Толпа убила Цзы Яна и Гао Го просто из-за своей массы. Когда наступит время, даже пес или вол могут увлечь за собой людей, не тем более ли человек?
Голодный конь хранит молчание в стойле, если он не видит сена. И голодный пес молчит в конуре, если не видит костей. Но если они завидят кость или сено, их порыва не удержать.
Народ и в смутное время хранит молчание, если он не видит умного. Но если он завидит умного человека, его не удержать в его стремлении, ибо он стремится не телом, а душой.
Царство Ци из-за своих претензий на титул Восточного ди повергло Поднебесную в опасность, но царство Лу, воспользовавшись этим, взяло Сюйчжоу. Ханьданьцы из-за Шоулина ввергли в опасность весь народ, но Вэй, воспользовавшись этим, взяло Цзяньши. То, что Лу и Вэй, при своих малых размерах, все же оба сумели стать большими царствами, объяснялось их умением использовать момент. Посему мудрые властители и выдающиеся мужи, желающие облагодетельствовать народ черноголовых[106], лучше всего успевают в этом во времена смуты. Небо дважды не предоставляет случая. И удобный момент сохраняется недолго. Мастер не делает дважды одной работы. Все дело в том, чтобы поймать удобный момент.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Красота необходимого / И Шан
Когда приходит весенняя ци, появляются признаки жизни в деревьях и травах. Когда приходит осенняя ци, листья опадают, а травы увядают. Кто же управляет этим расцветом и увяданием, ведь они не спонтанны? Когда приходит этот управляющий, нет уже такой вещи, которая не пришла бы в движение, и когда этого управляющего нет, ни одна вещь не посмеет двинуться с места. В древности люди наблюдали за тем, чем управляется все на свете, и потому не было вещи, которую они не поставили бы себе на службу.
Награды и наказания — это орудия, с помощью которых управляют высшие, и, когда они применяют их при необходимости, дао преданности, верности, привязанности и любви становится ясным для всех. Если они продолжают оставаться ясными всем долго, то народ начинает их воспринимать как нечто естественное — это и называется успехом в обучении. Когда же успех в обучении уже достигнут, ни щедрые посулы, ни суровые угрозы не в состоянии ничего изменить. Поэтому те, кто достиг успеха в наставлении народа, начинают не с наград и наказаний для воспитания в нем понимания. Они начинают с воспитания в нем понимания, и тогда народ не в силах противиться наградам и наказаниям. Сами награды и наказания тогда не подвергаются сомнению.
То же происходит, когда награды и наказания произвольны, — тогда дао разврата, фальши, разбоя, мятежа, алчности и жестокости проявляется в полную силу.
Когда же его проявление в течение длительного времени не подавляется, тогда народ начинает воспринимать как естественное состояние чувство озлобленности. Тогда дикие племена жунов и и, ху и гэ, дикари из Ба и Юэ не могут быть удерживаемы более в узде ни щедрыми наградами, ни суровыми наказаниями.
Жители Ин возводили свои крепостные валы из двух досок, и когда У Ци пытался изменить этот порядок, он только вызвал всеобщую ненависть.
Но когда награды и наказания изменяют в более справедливую сторону, народ пребывает в довольстве и спокойствии.
Например, когда берут в плен людей из племен чжи и цян, они бывают опечалены не тем, что их казнят, ломая спину, а тем, что после смерти их не сожгут.
Из всего этого видно, что бывают случаи, когда дурные обычаи уже укоренились, и поэтому применение наград и наказаний требует величайшей осмотрительности, иначе они могут превратиться в средство развращения народа.
Некогда Цзиньский Вэнь-гун[107] вознамерился сразиться с чусцами при Чэнпу. Он призвал к себе Цзю Фаня и спросил: "Как быть, если чусцев много, а мои войска малочисленны?" Цзю Фань в ответ сказал: "Ваш слуга слышал, что правитель, сильный в ритуале, не чужд украшений, а правитель, сильный в военном деле, не чужд военных хитростей. Вот и вам следует просто пойти на военную хитрость". Вэнь-гун сообщил мнение Цзю Фаня Юн Цзи, на что Юн Цзи сказал: "Если осушить пруд, то можно наловить рыбы, это уж точно, только вот на следующий год рыбы не будет. Можно выжечь чащобу, чтобы хорошо поохотиться, это уж точно, но на следующий год не возьмешь там ни одного зверя". Таково дао обмана и фальши. Если раз и удастся что-либо урвать, то уж повторить ни за что не удастся — это близорукий расчет.
Все же, использовав замысел Цзю Фаня, Вэнь-гун нанес поражение чусцам при Чэнпу, когда же по возвращении он раздавал награды, высшую из них получил Юн Цзи. Тогда те, кто стоял слева и справа, зароптали: "Разве победа у Чэнпу свершилась не по замыслу Цзю Фаня? Как же так вышло, что, использовав его замысел, гун обошел его при награждении?" Вэнь-гун отвечал: "Речи Юн Цзи обладают ценностью на сто поколений, а совет Цзю Фаня мог быть употреблен лишь однажды. Так неужели же оценить проект однократного использования выше, чем совет, который будет иметь значение в течение поколений?"
Когда Конфуций узнал об этом, он сказал: "В момент опасности прибегнуть к хитрости, чтобы разгромить врага, и почтить мудрого по возвращении, чтобы вознаградить добродетель... Хотя Вэнь-гун и не сумел быть последовательным до конца, он все же достоин того, чтобы стать гегемоном".
Там, где щедрые награды — туда стекается народ, когда же народ стремится за ними, возможен успех, но если этот успех закрепляется обманом, то рано или поздно он обречен обернуться поражением, победа обернется унижением. В Поднебесной было достаточно победителей, но гегемонами-ба стали только пятеро. Среди них мы находим и Вэнь-гуна, поскольку ему было известно, что лежит в самом основании победы. Не знать же при достижении победы, отчего эта победа пришла, это то же самое, что не одерживать победу вообще. Цинь нанесла поражение жунам, но проиграла Сяо, чусцы выиграли битву при Чжуся, но потерпели поражение при Боцзюй; когда об этом узнал У-ван, он сумел одной победой воцариться в Поднебесной.
Когда страна переполнена всевозможными хитростями, ей не прийти к спокойствию, и страдает она не только от того, что приходит извне.
Когда чжаоский Сян-цзы вышел из окружения, он наградил пятерых, имевших заслуги, и среди них первого Гао Шэ. Чжан Мэнтань сказал: "В Цзиньяне больших заслуг Шэ не имел, почему же его награждают первым?" Сян-цзы ответил: "Государство наше было в опасности, алтари земли и проса под угрозой, сам я был в глубоком замешательстве. И вот в таком положении единственный, кто не забыл правил обращения между правителем и подданным, — это Шэ. Поэтому я и наградил его первым".
Услышав об этом, Чжун-ни сказал: "Сян-цзы, можно сказать, умело пользовался наградами: наградил одного, но по всей Поднебесной ни один подданный не смел забывать о ритуале!"
Все шесть военачальников больше не смели презирать власть, и тогда на севере они взяли Дай, на востоке дошли до Ци. Когда он был осажден в Цзиньяне, он повелел Чжан Мэнтаню тайно перебраться через стену и заключить с вэйским Хуанем и ханьским Каном союз против Чжибо. Он отрубил ему голову и сделал из черепа чашу, а затем установил власть трех семей [Цзинь]. Разве это — не правильное пользование наградами и наказаниями?!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дальний поход / Чан гун
Порядок или смута, существование или гибель, спокойствие или опасность, сила или слабость — все обязательно имеет свои условия появления и лишь благодаря наличию всех этих условий может достичь завершения. Если же наличествует только одна сторона, завершения не будет.
