Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.
— Пожалуй, — согласился Цзя Чжэн. — Кстати, погода великолепная, и я рад возможности немного погулять.
С этими словами он направился к выходу, а за ним остальные. Цзя Чжэнь поспешил вперед предупредить слуг.
Баоюй никак не мог забыть Цинь Чжуна, очень тосковал, и матушка Цзя приказала водить его каждый день в сад гулять. И вот, гуляя по саду, Баоюй вдруг увидел направлявшегося к нему Цзя Чжэня.
— Ты все еще здесь? — вскричал тот. — Скорее уходи, сюда идет отец.
Баоюя как ветром сдуло, следом за ним бросились и служанки. Но только он свернул за угол, как увидал отца с целой свитой друзей. Скрыться было некуда, и Баоюй отошел в сторонку.
Отцу Баоюя, Цзя Чжэну, не раз приходилось слышать от Цзя Дайжу о незаурядных способностях сына в составлении парных надписей, вот только учиться он не любил и ему необходим был хороший наставник. Желая испытать Баоюя, Цзя Чжэн приказал ему следовать за ним, и Баоюю ничего не оставалось, как подчиниться.
Приблизившись к саду, все увидели Цзя Чжэня, а с ним целую толпу слуг и надсмотрщиков, которые стояли по обе стороны ворот.
— Прикажи закрыть ворота, — обратился отец Баоюя к Цзя Чжэню, — я сначала погляжу на них, а уж потом войдем в сад.
Цзя Чжэнь сделал знак людям закрыть ворота, и Цзя Чжэн принялся их внимательно осматривать.
Главные ворота состояли из пяти пролетов, наверху — крытая выпуклой черепицей крыша с коньком, по форме напоминавшим рыбу; решетки и створки украшены модной в те времена тонкой резьбой в виде разнообразных цветов, ворота одноцветные без красного лака и пестрой росписи. К воротам вела лестница из белого камня с высеченным на нем узором из тибетских лотосов. По обе стороны лестницы белоснежные стены, внизу с орнаментом из полосатого, словно тигровая шкура, камня. Все красиво и необычно.
Цзя Чжэн остался доволен, велел открыть ворота и вместе с друзьями вошел в сад. Тут глазам его представилась длинная цепь искусственных горок.
— Что за чудо! Какое великолепие! — восхищались друзья.
— Без горок было бы не так интересно. Взору открылся бы сразу весь сад, — заметил Цзя Чжэн.
— Верно, — отозвались гости. — Чтобы такое придумать, надо обладать поистине богатым воображением!
Пока они шли, им то и дело попадались белые скалы причудливой формы. Одни походили на демонов и сказочных чудовищ, другие — на диких зверей, словно замерших в самых разнообразных позах; между скал, поросших светло-зеленым, как бирюза, мхом или увитых лианами, то появлялась, то исчезала узенькая тропинка.
— Пойдемте по этой тропинке, — предложил Цзя Чжэн, — и выйдем с другой стороны. Тогда мы увидим все, что есть в саду.
Он положил руку на плечо Баоюя, велел Цзя Чжэню вести всех дальше, а сам направился к горкам. У одной из них остановился и наверху, на склоне, увидел гладко отполированный камень, на него так и просилась какая-нибудь надпись.
Цзя Чжэн обернулся и с улыбкой сказал:
— Господа, посмотрите внимательно и скажите, какое название дали бы вы этому месту?
Все заговорили наперебой. Одни предлагали «Изумрудные скалы», другие — «Узорчатые хребты», третьи — «Курильница ароматов», четвертые — «Маленький Чжуннань»[155] и еще много-много других.
Цзя Чжэн молчал. Тут только все разгадали его намерение и, предложив для приличия еще несколько банальных названий, умолкли. Баоюй тоже понял, чего хочет отец, и, когда тот обратился к нему, так сказал:
— Я слышал, еще предки говорили: «Для описания того или иного места лучше брать старые изречения, чем сочинять новые; в резьбе — подражать старинным узорам, а не придумывать новые». Ведь не это главный пейзаж, главный впереди, поэтому лучше ничего не придумывать, а просто взять древнее изречение: «Извилистая тропа ведет в укромный уголок».
— Правильно! Прекрасная мысль! — в один голос вскричали гости. — У вашего сына удивительные способности, а какой тонкий вкус! Куда уж нам, старым начетчикам, тягаться с ним!
— Не захвалите его, — рассмеялся Цзя Чжэн. — Слишком он еще молод, нахватался поверхностных знаний и вообразил, что постиг все премудрости. Я сейчас над ним подшутил, посмотрим еще, на что он способен.
Продолжая путь, они вошли в небольшое каменистое ущелье, где из расселины скалы прозрачной ленточкой бежал ручеек, низко склоняли пышные кроны деревья, пламенели на солнце удивительной красоты цветы. Сразу за поворотом открывалась широкая поляна с холмами и рощами, из которых словно взмывали ввысь легкие башни, с резными балками на крышах, ажурными решетками и перилами. Внизу, у башен, тоже был ручей, в котором будто качалась вместо воды расплавленная яшма, от ручейка вверх, чуть ли не к облакам, уходили скалы. А дальше виднелось небольшое озерко, обнесенное каменными перилами, и мостик в три пролета с беседкой и разинувшими пасть дикими зверями у входа, изваянными из камня.
Вместе с гостями Цзя Чжэн вошел в беседку и, когда все расселись, спросил:
— Как бы вы назвали эту беседку, господа?
Кто-то сказал:
— В стихотворении Оуян Сю [156] «Беседка Старца хмельного» есть строки: «Беседка стоит, распластав свои крылья…» Вот вам и название — беседка Распластанных крыльев.
— Что же, прекрасно, — согласился Цзя Чжэн, — но беседка стоит над водой, и это должно быть понятно из ее названия. У Оуян Сю есть еще такая строка: «В горной долине струится ручей». Из него можно взять слово «струится».
— Совершенно верно, лучше не придумаешь! — подхватили друзья. — Давайте назовем ее — беседка Струящейся яшмы.
Цзя Чжэн потеребил усы, немного подумал и сказал, что хотел бы услышать, какое название придумает Баоюй.
— Батюшка, конечно, прав, — промолвил Баоюй, — только Оуян Сю в своем стихотворении имел в виду источник Нянцюань, существующий и поныне, уже хотя бы поэтому такое название не подходит. Кроме того, беседка эта устроена специально для встреч с родными, потому и название у нее должно быть соответствующее. А согласиться с тем, что предложили, значит проявить невежество и дурной вкус. Здесь в названии необходим глубокий смысл.
— Господа, вы только послушайте! — рассмеялся Цзя Чжэн. — Мы хотим придумать название, он говорит, что надо прибегать к старым изречениям. Предлагаем старые изречения — уверяет, что это дурной вкус! Что же, придумай тогда сам!
— Я бы назвал ее беседка Струящихся ароматов, а не беседка Струящейся яшмы, — сказал Баоюй. — Разве это не изящнее, не оригинальнее?!
Цзя Чжэн снова потеребил усы и ничего не ответил. Гости, желая угодить хозяину, принялись на все лады расхваливать таланты Баоюя.
— Надпись из двух-трех слов придумать нетрудно, — заявил Цзя Чжэн. — Пусть попробует сочинить парные фразы по семь слов в каждой!..
Баоюй огляделся, подумал минуту-другую и прочел вслух:
Огибают плотину ивы —бирюзовые три ствола.Цветы — на другом берегу,но и здесь аромат их густ.
Цзя Чжэн кивнул и едва заметно улыбнулся. Гости снова поспешили выразить свое восхищение.
Покинув затем беседку, они пошли вдоль пруда, внимательно осматривая каждую горку, каждый камень, каждый цветок, каждое деревцо, пока наконец не очутились у побеленной стены, из-за которой виднелись высокие строения, утопавшие в яркой, густой зелени бамбука.
— Что за живописное местечко! — вскричали все разом.
Через проход в стене они вышли к извилистой галерее, к которой вела выложенная камнем дорожка. За галереей укрылся небольшой домик, в нем было две светлые комнаты и одна темная, кровать, письменный и обеденный столики, стулья — вот и вся мебель, зато как она гармонировала с убранством домика! Дверь одной из комнат выходила в сад, где росли грушевые деревья и широколистные бананы. Из отверстия в стене, окружавшей внутренний дворик, вытекал ручеек. Огибая домик, он бежал мимо крыльца, через передний двор и исчезал в бамбуковой рощице.
— А здесь красиво, — заметил Цзя Чжэн. — В лунную ночь заглянуть сюда, почитать, сидя у окна, — что может быть прекраснее!
Он взглянул на сына, и тот испуганно потупился. Последовала пауза. Чтобы прервать тягостное молчание, гости попытались завязать разговор.
— Хорошо бы этому месту дать название из четырех слов, — заметили двое.
— Что же именно вы предлагаете? — спросил Цзя Чжэн.
— «Живописный пейзаж реки Цишуй», — предложил один.
— Избито, — покачал головой Цзя Чжэн.
— «Уголок древнего парка Суйюань», — сказал другой.
— Тоже не годится.
Цзя Чжэнь, до сих пор молча стоявший вблизи, вдруг промолвил:
— Пусть предложит брат Баоюй.
— Он еще ничего не придумал, — усмехнулся Цзя Чжэн. — Только и знает, что высмеивать других. А это доказывает, что он легкомыслен и глуп!
— Но что поделаешь, если рассуждает он убедительно?! — развели руками гости.
— Не надо ему потакать, — сказал Цзя Чжэн и обратился к Баоюю: — Можешь говорить все, что тебе заблагорассудится, но только после того, как выскажут свое мнение остальные. А теперь ответь, есть хоть одно достойное название среди уже предложенных?
