Дастур ал-Мулук (Назидание государям) - Ходжа Самандар Термези
Мир подобен Бисутуну, жизнь в нем приятна,
Сто сожалений о жизни, которую он провел в горестях.
Язык пера после прославления [бога], заслуживающего многократного восхваления, перестал [писать] пустые слова, перо, [охватывающее события] насколько видит глаз, выпрямило стан, в начале темной ночи приступило к изложению событий, потому что сладкоречивым, ораторам, сообщающим приятные вести, нельзя [не пить] нектар растений [слов]. Ввиду того, что в этом приятно бурлящем море [слов] ты сладкозвучный соловей и кусочек сахара, в этом пылающем |Л 213а| источнике [слов] ты язычок пламени, искра для охваченных пылкой страстью безумно влюбленных, поэтому требуется несколько слов, сказанных языком, твоих почитателей.
Ответное слово [Ходжи Самандара] Слава вечному творцу, который бессмертен!
Стихи
Я сам перелистал все страницы [Корана], соответственно [моим] обстоятельствам.
Как предзнаменование мне вышла сура ”Юсуф”[356].
Прибыл цветок творения и людей, [появилась] молодая зелень свежести и радости, что было плодом дерева дружбы. Он вызвал полный расцвет в опечаленном сердце, что походило на бутон, увядший от жары в [месяце] Саратан, от усердия в месяце рамазан. Поистине, такое же будет [состояние того, кто видит] сияние, исходящее от рук Моисея[357], и ощущает дыхание Иисуса[358].
Стихи
|Т 74а| Кто раскрыл лишь заглавный лист твоего письма,
Тот воочию увидел сто весен.
Затем, да будет известно пишущим произведения, [вызывающие] опьянение от красного вина слов, что с тех пор, /Та 290/ как радостный веселый Юсуф очутился в желудке злого волка[359], до души и тела не доносился аромат от благоухания одежды слов, обладающих такой прелестью. С того дня, когда садовник вечности (т. е. бог) взрастил сад мира, не веял зефир из розового сада мысли в сады сердца с такой приятностью я прелестью; слова, как лепестки красивой розы, и слова в сто раз слаще сахара, смешавшись, превратились |Л 213б| в засахаренные лепестки розы и для того восторженного явились причиной восторга. От радости единственный в своем роде [обладатель] дара речи пожелал прочесть это двустишие:
Стихи
[О] виночерпий, принеси вино, ибо время поста миновало,
Подай кубок, ибо пора славы и чести прошла.
Однако от намека бровями молодого месяца, [знаменующего] праздник [поста], /Та 291/ от подмигивания солнца в месяце тамуз[360] раскрылась тайна о том, что обещание разговения у этой толпы еще далеко. Основательность суждений, силу впечатлений, [выражающихся словами], вы начертали счастливым пером, поскольку для томимых жаждой разочарованных нет другого средства, кроме сока растений слов. Известно, что купцы Шахрисябза и Гиссара товары сладости и радости всегда вывозили из Карши, а весовщики Самарканда и Кандахара неоднократно переносили груз милости из этого сахарного тростника. Они пьют горечь, [содержащуюся в этой чаше], из рук людей времени. Попугай [красноречивых] выражений, которого я таил в клетке сердца и во рту, как дыхание, теперь, высунув голову изо рта, прося сахара изо рта сладкоречивых красавцев времени, подобных Юсуфу, говорит:
Стихи
/Та 292/ Душа зависит от поцелуя сладких губ твоих,
Пришла любовь, [теперь] за тобой слово. |Т 74б|
[Некоторые] слова казия Юсуфа, обращенные к раису Ходже Самандару
Пока будет существовать вздымающееся пламя [от горения] саламандры, пылающее [ее] сердце, тело, покрытое прахом, соловей садов времени, дарящий сияние лугу, будет поддержано существование этого сада средств языка, |Л 214а| выраженных красивыми словами — плодовый сад основы подлинных знаний будет выращен водой, разливающейся по земле. Да будут радостными жизнь опечаленных людей, садовник времен удрученных в цветнике лугов, веселящихся в цветнике садов. Во время дуновения зефира от писем в пустыне сердца этого бедняка произошло то, что напишет грубым стилем перо тому верному своему слову [ходже] несколько строк о [своих] обстоятельствах [печальных], как гиацинт. От камыша нарцисса пера, /Та 293/ рассыпающего сахар, до слуха донесся глас: ”Кого ты прославляешь пером, чьи [похвальные] качества ты воспеваешь? Всю жизнь они слышали эти слова”. Я лишился сознания. Когда я пришел в себя от трелей соловья-пера, от смеха жасмина в цветнике, от слез расставания утренней росы, я вспомнил о милости [божьей], утром я стал думать об этих благоухающих амброй цветистых словах:
Стихи
Мое письмо стало предметом зависти цветника,
Взгляд мой упал на мою чернильницу,
Он уподобился распустившемуся бутону розы,
Изящество каждой строки было ароматом, благоухающим розой,
Как много благоухания исходит от слов.
Всякий раз, когда [мне] вспоминается этот мудрый человек, тонкий знаток эпохи, оценщик перлов [слов], острослов, сладкоголосый соловей, обладающий дыханием Иисуса, /Та 294/ красноречиво излагающий эту мысль, [мне] думается: почему утром и вечером, даже все время, со всей искренностью, с полной верой я не обращаюсь к всевышнему богу с молитвой, |Л 214б| [прося] долгой жизни этому красноречивому, у которого взвешены слова.
Стихи
Да будет у тебя долгой жизнь и постоянным счастье
Во имя пророка Мухаммеда, — мир над ним!
Письмо Ходжи Самандара раиса казию Юсуфу
Да будут приняты [богом] молитвы, произнесенные |Т 75а| языком молчания за свет очей Якуба[361], за волну океана Мисра творения, за известного всему свету достохвального мирзу Юсуфа, от благоухания слов которого волнуется бутон мозга [людей], от завитков слов которого теряет разум слух.
Затем, да будет известно соловью-певцу этого цветника, что на ковре этого опечаленного, обитающего в доме отшельничества и небрежения, /Та 295/ муджавира[362] при Каабе покорности имеются лишь наличные деньги слов и товар способности. Вы сами знаете, что люди [нашего] времени питают исключительную вражду к товару способности и пробный камень их в вечной вражде с этими деньгами: зефир моих слов похищает яркость цветника этих людей, зеркало их от этого блеска [моих выражений] еще больше покрывается ржавчиной. По этой причине зеркало моих дней находится под покрывалом ночи. Локоны невесты моей судьбы щипал враг до тех пор, пока благодаря всемогущественному предопределению я вторично не оказался пленником должности рапса в клетке Карши. От этого взволнованного сладкоголосого соловья, рассыпающего сладкий сахар, приятноголосого попугая я |Л 215а| никогда не слышал нежных слов, которые являются источником безграничной жизни. Случается, что дерево славы приносит плоды желанной цели и к свече-саламандре приближается крыло мотылька милости. /Та 296/ Какое счастье!
Один стих
