Мария Николаева - «Панчатантра»: индийская стратегия успеха. «Хитопадеша»: парадоксы взаимности (сборник)
Странствуя по небесам, мудрец Нарада прибыл к покоям бога Вишну, который возлежал на ложе, в то время как его божественная супруга Лакшми растирала его стопы. Мудрец принялся восхвалять добродетельность верной жены, но Вишну поморщился и остановил его словами: «Все бы ничего, но она вечно создает препятствия!» И поскольку мудрец отказывался в это поверить, Вишну позвал его с собой на землю, дабы тот убедился во всем воочию. Вишну принял облик сказителя и направился в глухую деревню, где люди совсем забыли бога и храмы пришли в запустение, дабы наставить их на путь веры и праведности. Постепенно вокруг него стали собираться слушатели, и жизнь в деревне начала налаживаться: люди перестали обманывать друг друга и ругаться. Но вот однажды в один дом постучалась согбенная старуха и попросила воды. Хозяйка протянула ей кувшин с водой, а когда та напилась, то с изумлением получила назад золотой сосуд. Тогда она принялась давать старухе по очереди все вещи в доме, и скоро все имущество превратилось в золото. Никто из этого дома в тот день не пошел слушать сказителя, а на следующий день старуху зазвали к себе соседи. Так, день ото дня толпа вокруг сказителя редела, и со временем возле него не осталось никого. Тогда он покинул деревню, а Лакшми в облике старухи последовала за ним. В опустевшей деревне сначала испортились нравы, а затем наступила нищета, и все пошло по-прежнему. Затем та же история повторилась в следующей деревне, и тогда Нарада понял, как трудно людям совместить в своей жизни добродетель и богатство, вот почему Лакшми постоянно мешает Вишну выполнять миссию.
В индийской космологии, разработанной в рамках различных философских школ, выделяется разное количество миров. Мы уже встречались с демонами, разоблачая «героизм» тенденции к покорению миров, и нам известно, что кроме отношений между богами и праведниками в раю существует ад, населенный грешниками. Но «праведники» и «грешники» отличаются друг от друга не чем иным, как своим отношением к другим людям. Именно способность к взаимной любви делает человека «праведником», а жажда присвоения и стремление к обособленности превращает его в «грешника». Возможности обычного человека взаимодействовать напрямую с обитателями рая и ада сильно ограничены, и он нуждается в «небесном проводнике», роль которого обычно выполняет некий саддху (святой подвижник). Только при содействии того, кто обладает сверхъестественными силами, простой смертный обретает возможность стать свидетелем, а иногда и участником адской или райской жизни. Идеальные модели ада и рая представляют собой доведенные до предела склонности людей к разобщенности и взаимности. В аду собраны люди, которые сосредоточены исключительно на самих себе и не вступают в контакты с ближними, поэтому ад есть место отчаяния. В раю же собраны люди, внимание которых направлено на благополучие всех окружающих, поэтому рай есть место упования. Для отстраненного наблюдателя, не обремененного багажом пороков и заслуг, путь в рай непременно лежит через ад, ибо невозможно постичь и оценить по достоинству чистую взаимность без созерцания оголенного парадокса.
Некий путник прилег отдохнуть под деревом и подумал: «Вот бы сейчас водицы испить!» – и в тот же миг перед ним возник сосуд с водой. Утолив жажду, путник подумал: «Теперь хорошо бы поесть!» – и сразу перед ним на земле появилась скатерть, уставленная блюдами с едой. Догадавшись, что он расположился под деревом, исполняющим все желания (кальпаврикша), путник подумал: «Неплохо бы побеседовать с мудрецом!» – и сразу перед ним появился старый саддху. Мудрец осведомился, зачем путник его вызвал, и тот высказал пожелание попасть в рай. Саддху охотно согласился его проводить, но предупредил, что путь в рай лежит через ад. «Вот и славно, – откликнулся бывалый путешественник, – значит, я смогу посмотреть сразу две страны!» Когда они добрались до ада, там было обеденное время, и столы ломились от изысканных яств. Однако путник скоро заметил, что все обитатели ада не в состоянии поднести пищу ко рту, ибо к их рукам были плотно примотаны прямые палки, не позволявшие согнуть руку в локте. Изнывая от голода, как только они не изворачивались! Но все было напрасно. Выйдя из-за стола голодными, путник и саддху направились в рай, куда они добрели к ужину. К удивлению путешественника, рай ничем не отличался от ада: точно такая же роскошная сервировка и точно такие же «загипсованные» руки. Но вот что поразительно: каждый обитатель рая брал негнущейся рукой пищу со стола и отправлял ее в рот соседа, и таким образом все кругом наслаждались вкусной едой и скоро насытились…
Однако в индийской космологии существует множество других существ, отличных от человека, но не принадлежащих однозначно к высшим богам или низшим демонам. Они не «лучше» и не «хуже» людей, а просто «другие». Такие существа живут по иным законам, непостижимым для обычного человека. Редко смертным удается вступить в контакт с подобными сущностями, еще сложнее им установить взаимное согласие, позволяющее жить вместе довольно долго. Как бы ни любили они друг друга, рано или поздно принципиальное различие в понимании вещей и отношений приводит к разрыву. После подобного опыта человек как бы «зависает» между мирами: он не способен больше поддерживать связь с «инопланетянами», но и вернуться к людям он тоже не в состоянии. В конце концов он превращается в существо аномальное, продолжающее парадоксальное существование на границе между мирами. В Индии за много тысячелетий выработалась подлинная культура взаимоотношения с любого рода «изгоями» общества. В устройстве жесточайшей кастовой системы предусмотрены вполне законные пути, позволяющие вести жизнь вне общества, взаимодействуя с мирскими людьми по иным законам, нежели они сами взаимодействуют между собой. Самая благородная возможность обрести свободу от необходимости отвечать взаимностью на «слишком уж человеческие» предложения – это принятие санньясы, после чего между отшельником и миром наступает полная взаимность в признании принципиальной инаковости друг друга.
Некий старик-отшельник в юности был царевичем и проводил время в развлечениях и праздности, а в жару отдыхал в саду, лениво слушая россказни проезжих купцов. Один из них поведал ему, что на поверхности моря ровно в полнолуние появляется царевна на золотом корабле, украшенном драгоценностями, в окружении служанок. Заинтригованный царевич решился сесть вместе с купцом на корабль, и воистину узрел девицу необычайной красоты. Зачарованный, юноша последовал за ней в глубины моря и вступил в роскошный подводный дворец. Заняв место на троне, красавица послала к нему служанку с извещением, что она дала обет выйти замуж за того из смертных, кто доберется до ее покоев на дне морском. Вскоре они поженились и жили счастливо. Царевичу было доступно все во дворце, но молодая супруга просила его никогда не касаться одного портрета. Изведенный любопытством, как-то раз он не выдержал и прикоснулся рукой к изображению женщины. И хотя она была нарисованной, в тот же миг она пнула его с ногой с такой силой, что он сразу перелетел обратно в свое царство. Страдание от разлуки с возлюбленной супругой было столь невыносимым, что он решил отречься от мира и стал отшельником, бесприютно скатавшимся из города в город.
Подлинные отношения всегда поглощают человека целиком, а обнаружение их несостоятельности неизбежно порождает стремление к тому, чтобы использовать преимущества взаимности, не погружаясь в чрезмерные переживания, доходящие до болезненного вскрытия парадоксов. Так возникает феномен фиктивного брака. Надо отметить, что «фикции» гораздо чаще имеют место в отношениях с богами, нежели с людьми, ибо их реальное содержание сложнее доказать, но ведь сложнее и проверить. Мистицизм общения с духами и богами всегда граничит с «духовным бизнесом», которым занимаются профессиональные «черные маги» и любители «чернухи». С корыстными целями они создают видимость взаимоотношений с существами иного порядка, которые на самом деле далеки от того, чтобы вступать в контакты с людьми по подобным каналам. Иллюзорная взаимность между богами и людьми лежит в основании многих сект, где только жесткая внешняя дисциплина поддерживает единомыслие, а тем самым позволяет поддерживать изначальный миф. Сектантство – это весьма своеобразный парадокс ложной взаимности, который вскрывается сам собой именно благодаря искусственному отсечению членов секты от остальных людей. Избранничество и посвящение в определенные ритуалы создает острое противоречие между взаимной поддержкой внутри малого круга людей и резким неприятием внешнего окружения. Подобная однобокая взаимность не позволяет развивать искусство взаимодействия, а требует замкнутости. Однако замкнутая система не может долго существовать, если не начнет распространяться, достигая размаха мнимой «мировой религии».
