Ланьлинский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
Вот и настал восьмой день шестой луны. Голову Чуньмэй венчала украшенная жемчугами и бирюзою парадная фениксова шапка. Карминовый халат, богато расшитый вплоть до рукавов, дополнял нежно-голубой нефритовый в золотой оправе пояс. Ее огромный паланкин несли четверо носильщиков. Сопровождаемый барабанщиками и слугами с фонарями поезд двигался к дому Гэ за невестой. Чэнь Цзинцзи восседал на статном белом коне. Отливали серебром седло и сбруя. Одетые в черное воины окриками разгоняли с дороги зевак. Цзинцзи был в шапке ученого, в темном с круглым воротником атласном халате и в черных сапогах на белой подошве. Шапку его украшали две воткнутых ветви золотых цветов.
Да,
Было сухо, безотрадно –Благодатный дождик вдруг,А в чужом краю внезапноПовстречался старый друг.Уж невесту окружалиМириады грез ночных:Его имя на скрижалях![1741]
Стоит человеку помыться и переодеться, как он становится совсем другим.
У ворот дома начальника гарнизона Чжоу из паланкина вышла молодая, скрытая под ярко-красным карминовым покрывалом. Неся свадебную вазу, наполненную безделушками и зерном, она вошла в ворота. Астролог ввел ее в ярко декорированную залу, откуда после положенных при встрече церемоний она проследовала в спальню новобрачных. Чуньмэй усадила молодых на край ложа под пологом и покинула спальню. Когда на постель были брошены деньги и раскрашенные плоды, астролога с наградными отпустили домой. Разошлись и барабанщики.
Посидев немного на краю ложа рядом с Гэ Цуйпин, Цзинцзи верхом, сопровождаемый слугами с фонарями, отправился к тестю с благодарственным визитом. Вернулся сильно выпившим.
А вечером насладились счастьем новобрачные, забавляясь игрою дождя и тучки.
Да,
Не раз увлажнен благовонной росоюбыл персика алый цветок,И иву изящную с кроной густоюсогнул удалой ветерок.
Тому свидетельством стихи:
Прелестницу игривуюУ озера под ивоюРаз повстречаешь невзначай –Забудешь всю свою печаль.Едва подует ветерок –И Ле-цзы спрячется в тени,[1742]Качнется ивовый листок –Красотка юная манит.
В ту ночь Цзинцзи и Цуйпин отдались любви. Слились на брачном ложе красавица и талант будто пара неразлучных уточек, словно пара фениксов, и резвились как рыбы в воде.
На третий день после свадьбы Чуньмэй распорядилась по-праздничному ярко убрать дальнюю залу и накрыть пиршественные столы. На встречу съехались родные и близкие жениха и невесты. Пирующих услаждали музыкой и пением, но говорить об этом подробно нет надобности.
Каждый день Чуньмэй приглашала к себе на обед молодую чету. Чуньмэй и Цуйпин целые дни проводили вместе, величая друг дружку невесткой и золовушкой, и никто в доме – ни служанки с кормилицами, ни жены слуг не смели им перечить.
Чуньмэй, надобно сказать, отдала молодым трехкомнатный западный флигель, где и разместилась их спальня, сверкавшая чистотою, точно снежный грот. На дверях были опущены занавески, на окнах свисали шторы. К флигелю примыкал западный кабинет, где занимался Цзинцзи. Там тоже стояли тахта, столики, лежали старинные книги. Через руки Цзинцзи проходила вся переписка начальника Чжоу: не только письма, поздравления и визитные карточки, но также распоряжения и донесения с мест. Одни подлежали регистрации, на другие ставилась казенная печать, поэтому в кабинете имелись кисти, тушь, бумага и все необходимое. Все полки были до отказу уставлены отдельными книгами и сериями томов.
Чуньмэй то и дело заходила туда и подолгу болтала с Цзинцзи, а тайком и не раз они позволяли себе и большее.
Да,
Утром – пировал в долине золотистой,[1743]Ночью – целовал прозрачный локоток.Жизни наслажденья – как родник игристый,Жизнь – иссякнет мигом, как один глоток.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ
ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ ОТКРЫВАЕТ КАБАЧОК В ЛИНЬЦИНЕ
ХАНЬ АЙЦЗЕ ВСТРЕЧАЕТ ЛЮБОВНИКА В БИРЮЗОВОМ ТЕРЕМЕ
Сильный человек и волевой
слышит аромат и кочерыжки.
Если на душе твоей покой,
так уютно и на жестком ложе.
Благо тем, кто полон состраданья
к мира суете, его излишкам.
Безучастность к чувства излиянья —
вот, однако, что всего дороже,[1744]
Если богатеет человек,
разоряя своего соседа,
Воротила сыщется иной —
преградит дорогу душегубу.
Ныне ты вознесся высоко,
у тебя победа за победой,
В будущем грозит тебе удар —
ты кулак судьбы познаешь грубый.
И вот однажды начальник гарнизона Чжоу и правитель Цзинани Чжан Шуе во главе пеших и конных войск, отправившись в карательный поход на гору Лян, покарали тридцать шесть главарей под водительством Сун Цзяна. Десять с лишним тысяч разбойников были принуждены сдаться, и на земле снова воцарились мир и покой. О победе доложили Его Величеству. Высочайшим указом Чжан Шуе возводился в чин цензора и назначался старшим комиссаром Шаньдуна. Начальник гарнизона Чжоу Сю был назначен командующим пехотой и конницей Цзинани,[1745] в чьи обязанности входили инспекции водных путей и борьба с разбойниками и пиратами. Остальные отличившиеся в походе военачальники, им подчинявшиеся, получили повышение на один ранг. Поскольку имя Цзинцзи тоже значилось в списке личного состава, он был удостоен чина войскового советника с месячным пайком в два даня риса.[1746] Теперь к великому своему удовольствию он как лицо чиновное мог носить парадную шапку и пояс.
С императорским эдиктом Чжоу Сю во главе пехоты и конницы возвращался домой к середине десятой луны, о чем заблаговременно дали знать Чуньмэй.
До глубины души обрадованная Чуньмэй послала Чэнь Цзинцзи и Чжан Шэна с Ли Анем за город встретить хозяина. В зале готовился в его честь пир. Ждали приезда военачальников. Невозможно было перечислить всех прибывавших с поздравлениями и подношениями.
Чжоу Сю спешился и направился в дальнюю залу, где его встретили положенными поклонами Чуньмэй и Сунь Вторая. Потом хозяина приветствовала молодая чета – Чэнь Цзинцзи и Гэ Цуйпин. Цзинцзи облачился в парадное платье – перетянутый роговым поясом карминовый с круглым воротом халат и чиновничью шапку. На ногах у него были черные сапоги. Цуйпин понравилась хозяину, и он одарил ее набором нарядов, десятью лянами серебра и головными украшениями, но не о том пойдет речь.
Вечером Чуньмэй и Чжоу Сю пировали в спальне. Речь невольно коснулась и домашних дел.
– А я брата женила, – говорила Чуньмэй. – Ввел он нас в немалые расходы.
– Что ты говоришь! – воскликнул муж. – Он же не чужой человек – брат твой. А раз мы его приютили, значит, должны были ему пару подыскать да о будущем его позаботиться. Нет, на это денег жалеть не следует.
– А ты и о его карьере позаботился, – проговорила она. – О большем он и не мечтал.
– Указом Его Величества мне на этих днях надлежит занять пост в Цзинани, – пояснил Чжоу. – А тебе придется пока остаться, за домом присмотреть. Надо будет выделить твоему брату денег. Пусть приказчика наймет и откроет какую-нибудь торговлю. Раз в три или пять дней будет ходить счета проверять, а прибылей хватит им на прожитие.
– Лучшего нельзя и придумать! – поддержала его Чуньмэй.
Этой ночью муж и жена отдались любви, о чем нельзя вдаваться в подробности.
Чжоу Сю пробыл дома дней десять. В начале одиннадцатой луны он собрался в Цзинань, взяв с собою Чжан Шэна и Ли Аня, а Чжоу Жэню и Чжоу И поручил смотреть за домом. Чэнь Цзинцзи проводил их до загородного монастыря Вечного блаженства.
Однажды Чуньмэй держала с Цзинцзи совет.
– Видишь ли дело-то какое, – говорила она. – Муж советовал заняться тебе в низовье реки торговлей. Нанял бы ты приказчика, а прибыль вам на жизнь пошла бы.
Такое предложение сильно обрадовало Цзинцзи. Шел он как-то по улице да присматривался кого бы нанять в приказчики. И надо же тому быть! Попался ему старый друг Лу Бинъи, которого он звал брат Лу Второй.
– А, брат! – протянул Лу. – Что-то давно я тебя не видал!
Цзинцзи рассказал ему, как похоронил жену, попал под суд и как Ян Гуанъянь украл у него полджонки товаров.
– Он меня нищим по миру пустил, – продолжал Цзинцзи. – На счастье сестру выдали замуж за начальника гарнизона, а потом и меня женили. Я теперь ношу шапку и пояс чиновного лица – войсковым советником стал. Торговлей решил заняться, да никак приказчика не найду.
– Значит, это тебя Железный Коготь обокрал? – переспросил Лу Бинъи. – А он кабачок в Линьцине открыл. На паях с Се Третьим. Деньгами ворочает, ссуды дает. Все тамошние певицы у него в долгах. Огромные барыши огребает. Одет с иголочки, ест чего только пожелает. На осле разъезжает. Раз в три или пять дней заявляется. Счета проверит и барыши в карман положит. На прежних друзей никакого внимания! А брат у него игорный дом открыл. Псарню держит, петушиные бои устраивает, и никто им не смеет перечить.
