У Чэнъэнь - Сунь Укун – царь обезьян

– Нет, в этом монастыре нам не довелось побывать. Мы прошли верхней дорогой.

Тут праведник, тыча в Сунь Укуна пальцем, сказал:

– Меня не проведешь, мерзкая обезьяна! А кто повалил древо жизни в нашем монастыре? Ты мне ответишь за это.

Сунь Укун схватил было посох и хотел нанести удар противнику, но праведник на облаке взвился ввысь. Сунь Укун тоже вскочил на облако и бросился вдогонку за ним. Тогда праведник принял свой настоящий вид. Вот каким был он на самом деле:

От веку в заплатахстарая ветхая ряса,Поясом пятицветнымтуго монах подпоясан;Из лосиных хвостов его мухобойка,В барабан деревянный колотит бойко.Высоко поднимая ноги,Бодро идет по дороге.Голова повязана темным платком,выцветшим и убогим.Рукавами монашьей рясышаловливо играет ветер,А он беспечно песню поетв призрачном лунном свете.

Противники вступили в бой. Сунь Укун яростно размахивал своим посохом, праведник мухобойкой отражал удары, а напоследок пустил в ход волшебство. Он взмахнул рукавом, и в тот же миг в рукаве оказались все четыре паломника вместе с конем.

Тут праведник повернул облако и через мгновение опустился на землю прямо у монастыря Учжуангуань. Здесь уже собрались все его ученики. Праведник велел им принести веревку и, будто кукол, стал вытаскивать из рукава своих пленников. Танского монаха он велел привязать к колонне в главной зале, а его учеников – к столбам. Коня покормили и привязали к дереву во дворе.

Затем праведник взял плетку из кожи дракона и собрался было отхлестать Сюаньцзана, но Сунь Укун сказал:

– Зачем же наказывать нашего учителя, когда плоды съел я и дерево повалил тоже я?

Тут праведник произнес:

– Ну, тогда всыпьте хорошенько этой обезьяне. Отсчитайте тридцать ударов, ровно столько, сколько было плодов на дереве.

Послушник взмахнул плеткой, а Сунь Укун, смекнув, что его будут бить по ногам, произнес заклинание, и ноги у него сразу стали железными. Поэтому боли он никакой не почувствовал.

День пролетел незаметно, близился вечер. Монахи поужинали и удалились на покой.

И вот когда все вокруг стихло, Сунь Укун с помощью волшебства освободил от веревок Сюаньцзана, Чжу Бацзе и Шасэна, велел Чжу Бацзе срубить на берегу четыре ивы, обломал ветки и поставил ивы возле столбов, к которым были привязаны прежде паломники. Затем он произнес заклинание, прикусил до крови язык и кровь впрыснул в деревья. Одно дерево он превратил в Сюаньцзана, другое – в Шасэна, третье – в Чжу Бацзе, а четвертое – в себя самого. Деревья могли говорить, отвечать на вопросы. После этого Сунь Укун и Чжу Бацзе догнали учителя и пошли дальше.

Шли они всю ночь без остановок. К утру Сюаньцзан совсем обессилел и спал, покачиваясь в седле.

– Учитель! – сказал Сунь Укун. – Не пристало монаху быть таким слабым. Вот я, к примеру, могу не спать тысячу ночей подряд. Слезайте с коня и отдохните немного, не то прохожие станут над вами смеяться.

На том мы оставим паломников и вернемся в монастырь. Как только наступило утро, праведник потрапезничал, вошел в залу и приказал принести плетку, чтобы подвергнуть наказанию Танского монаха. Но, как вы уже знаете, это был не Сюаньцзан, а дерево, превращенное в него.

Когда же дошла очередь до Сунь Укуна и послушник стал хлестать плеткой обращенное в Сунь Укуна дерево, настоящего Сунь Укуна, находившегося в это время в пути, стала бить дрожь, и он быстро снял заклинание.

Тогда же все четыре дерева приняли свой настоящий вид, и послушник с плеткой в руках так и застыл от испуга.

Праведник сразу понял, в чем дело, поднялся в воздух и действительно увидел четырех паломников.

Он велел им остановиться, но те решили дать бой, тогда праведник, как и в первый раз, поймал всех их в рукав и доставил в монастырь.

Тут Сюаньцзана, Чжу Бацзе и Шасэна обернули каждого в кусок полотна, а затем принесли огромный котел.

– Налейте в котел масла, вскипятите и бросьте туда Сунь Укуна, – распорядился праведник.

– Вот и прекрасно, хоть помоюсь в свое удовольствие, – сказал Сунь Укун, – а то все тело зудит.

Но как только масло вскипело, Сунь Укун осмотрелся, приметил каменного льва, прикусил до крови язык, кровь впрыснул во льва, произнес заклинание, и лев тотчас же превратился в точное подобие Сунь Укуна. Сунь Укун же подпрыгнул, уселся на облако и стал смотреть, что будет дальше.

И вот каменного льва опустили в кипящее масло, двадцать человек опускали, едва подняли.

Когда он плюхнулся в котел, во все стороны полетели брызги, и у многих небожителей вскочили здоровенные волдыри. Вдруг послушник, поддерживавший огонь под котлом, закричал:

– Котел дал течь!

И в самом деле, во мгновение ока котел оказался пустым – каменный лев своей тяжестью пробил дно.

– Ах, подлая обезьяна! – завопил праведник. – Мало того что она сбежала, так еще решила сломать мой котел! Нет, видно, нам не поймать эту тварь. Она ускользает из рук, как песок или ртуть. Как тень или ветер… Ну и ладно. Развяжите-ка Танского монаха и принесите другой котел. Должен ведь кто-нибудь поплатиться за то, что погибло древо жизни!

Тут Сунь Укун, который сверху наблюдал за происходившим, опустился на облаке вниз, подошел к праведнику и обратился к нему с такими словами:

– Давайте я полезу вместо учителя в кипящее масло!

– Ах ты, негодяй! – рассвирепел праведник. – Один котел продырявил, теперь другой продырявить хочешь?

– Да я не нарочно, просто мне приспичило справить нужду, – отвечал Сунь Укун, – вот я и продырявил дно. Теперь я облегчился и снова могу лезть в котел.

Услышав это, праведник пришел в ярость и схватил Сунь Укуна за загривок.

Если хотите узнать, как паломникам удалось избавиться от грозившей им опасности, прочтите следующую главу.

Глава двадцать шестая,

Итак, праведник Чжэнь Юань сказал Сунь Укуну:

– На сей раз тебе от меня не вырваться, какое бы волшебство ты ни пустил в ход. Я последую за вами в Индию, пожалуюсь на тебя самому Будде и потребую, чтобы ты возвратил нам древо жизни.

– Если все дело в древе жизни, то и говорить об этом не стоит. Возродить его – сущий пустяк.

– Тогда сделай это, и я тебя пощажу, – отвечал праведник.

– Не меня одного, а еще учителя моего и двух его учеников, – промолвил Сунь Укун.

– Обещаю тебе их освободить, только оживи волшебное древо.

На том они и порешили. Праведник тотчас же велел развязать Сюаньцзана, Чжу Бацзе и Шасэна.

Тогда Сунь Укун пошел к учителю и сказал, что на три дня отлучится, чтобы побывать на трех островах небожителей и десяти материках в Великом Восточном море и там раздобыть средство для возрождения древа жизни.

О, мудрый царь обезьян! Он совершил прыжок, взошел на облако и помчался к Великому Восточному морю. Вскоре он достиг острова небожителей, Пэнлая, остановил облако и посмотрел вниз.

И такая открылась его взору красота, что он налюбоваться ею не мог. Он спустился на землю, сделал несколько шагов и тут, перед входом в белую пещеру, приметил трех старцев-небожителей, которые в тени сосны играли в шашки. На главном месте восседал дух звезды Долголетия, наблюдая за игрой духов звезды Счастья и звезды Благополучия. Сунь Укун подошел к ним, поклонился и сказал, что хочет сыграть с ними партию в шашки.

– А я слышал, что ты сопровождаешь Танского монаха, который идет в Индию за священными книгами. Как же ты здесь очутился?

– Не стану обманывать вас, почтенные старцы, – отвечал Сунь Укун. – Я и в самом деле иду вместе с Танским монахом за священными книгами. И вот явился сейчас к вам за помощью.

– Расскажи тогда нам, что у вас случилось, – сказал дух звезды Счастья. – Может быть, мы что-нибудь и придумаем.

И Сунь Укун рассказал все от начала и до конца по порядку. Как по пути они попали в монастырь Учжуангуань, как он вместе с двумя другими учениками съел плоды древа жизни и как, наконец, вырвал это дерево с корнем.

Старцы выслушали Сунь Укуна и ушам своим не поверили. Затем сказали:

– Убей ты какое-нибудь животное или насекомое, змею или рыбу, к примеру, их можно было бы оживить настоем из проса. Но древо жизни – священное дерево, как же мы можем его оживить?

Услышав это, Сунь Укун нахмурился, и на лбу у него появились тысячи морщин.

– Может быть, где-нибудь и есть такое средство, так что не надо сразу отчаиваться, – сказал дух звезды Счастья. – Поищи!

– Я поискал бы, конечно, обшарил бы все море, побывал бы на всех тридцати шести небесах. Но я обещал учителю вернуться через три дня, а не вернусь – он примется читать заклинание, обруч на моей голове сожмется и я буду выть от боли.

– Вот и хорошо, что есть такое заклинание! – воскликнули, смеясь, старцы. – Не обуздай тебя, так ты пробуравишь небо!